Договорить княжич не успел. Принцесса бросилась на них, как голодная упырица, ножом попытылась достать шею Бартолда
Сарош стоял на том же месте, положив руку на меч, и с удовольствием наблюдал.
- Что с вами, принцесса? - взвизгнул княжич.
- Задержи её, Кадрош! Он околодовал Тестверу. Это магия убеждения. Она будет действовать, пока Сарош жив. Нельзя давать ему уйти!
- Да как же я её задержу? - Кадрош еле успел увернуться от выпада обезумевшей принцессы.
- Как хочешь! Отбери кинжал. Оглуши. А потом обними покрепче и держи. Ровид тебя простит.
Сарош удовлетворенно посмотрел за околдованной принцессой, развернулся и кинулся к выходу, но уйти не успел. Бартольд сдёрнул со стены меч и бросился на него первым. Попытался атаковать справа, но Сарош ушел от выпада в эффектном пируэте и сам ударил потерявшего равновесия кромника чуть ниже ребер. Хлынула кровь. Бартольд, не замечая раны, повторил выпад, но вновь безуспешно.
Мольх целился в шею. Сарош парировал и, дожидаясь, пока соперник по инерции приблизится, двинул сыскаря между ног. Сразу же попытался добить выронившего от боли меч Панкурта, но наткнулся на вовремя подставленую бастарду кромника.
В другой половине комнаты обезумевшая Тествера продолжала гоняться за княжичем.
- Ваше высочество, ну это же я, вы видели меня по приезду в Любец. На ужине, - вопил Кадрош, уворачиваясь от коротких, резких ударов кинжала.
Княжич, смекнув что от постоянных увертываний могут закончится силы, сменил тактику и перепрыгнув стол, за которым сидел кромник, решил держать оборону. Потерявшая под воздействием магии убеждения возможность трезво мыслить, Тествера не догадывалась поступить таким же образом, лишь бегала за Кадрошем вокруг стола.
Сыскарь и Бартольд безуспешно пытались одолеть шпиона. Атаковали одновременно и по очереди, с одной стороны и с разных позиций, атаковали с наскока и пытались достать дальними ударами, всё безуспешно. Хасиец хорошо знал своё дело, парировал, отражал, извивался в пируэтах и не забывал атаковать сам. Панкурт даже подумал, что справиться с ним было бы трудно и самому Кисебу.
Кромник начинал уставать и задыхаться. Из раны на боку вытекло немало крови. Сыскарь и сам был весь в глубоких кровоточащих порезах. Голова от потери крови немного шумела. У Сароша, который, казалось, даже не устал, добавилась лишь едва заметная царапина на шее, да порвались штаны в районе паха, после очередного пируэта.
Кадрош, улучив момент, когда принцесса снова попыталась достать его ножом, перехватил запястье и выкрутил ей руку. Княжичу показалось, что в глазах Тестверы что-то сверкнуло. Кинжал выпал. Кадрош крепко обнял принцессу, стараясь держать руки. Прижал к себе.
- Тествера, я люблю тебя! Послушай!
Дочь короля извивалась, пытаясь вырваться из объятий княжича.
- Послушай, - уворачиваясь от её зубов, заговорил Кадрош, - Я полюбил тебя давно. Знал, что мне не суждено стать твоим мужем, но я носил любовь в сердце. Даже не смел думать, что она будет ответной, и уж представить нас вместе. Я всё понимал. Но события последних дней сильно изменили мою жизнь. Я подумал, что это шанс быть вместе с тобой. И если ты не согласна, то зачем мне вся эта фальшь жизни княжича-одиночки, когда у тебя всё есть, а ты несчастлив?
Кадрош отпустил Тестверу, отпихнул от себя и ногой отправил ей вслед нож. Та взяла его дрожащими руками и неуверенно наставила на младшего сына князя. Магия внушения стала давать сбои.
- Если в мире нет любви, то мне не нужен такой мир. Я всегда мечтал, что мы поженимся и будем жить в любви и согласии. Что Верузия и Гардария будут крепкими союзниками. Но для меня важнее ты.
- Что? - еле слышно произнесла Тествера. Глаза начали приобретать утраченную осмысленность.
- Ты - самый дорогой для меня человек. Принцесса, ты стоишь смерти. Я люблю тебя!
Нож выпал из рук Тестверы. Из глаз потекли слёзы. Кадрош подошёл к ней, обнял и крепко поцеловал в губы.
Сарош, парируя удар Бартольда, высек сноп искр. Пригнулся, пропуская выпад Мольха над головой. Попытался снизу уколоть сыскаря в плечо. Восхищенно крикнул, увидев, что удар достиг цели. Бартольд действовал уже вяло, потеря крови давала о себе знать. Быструю атаку шпиона кромник пропустил, меч Сароша разрезал живот Бартольда, как нож вскрывает брюхо рыб. Кромник рухнул на колени.
- Ну, а с тобой я быстро управлюсь, - прошипел сыскарю шпион, - жаль собачий княжич перемешал мне все кости в мешочке. Пожалуй, его я тоже убью.
Мольх, надеясь, что шпион отвлекся на демагогию и держит меч в опущенных руках, прыгнул, как отпущенная пружина, нацелившись острием в сердце шпиона. Сарош, словно ждал этот выпад, отбил, да так удачно, что меч выскользнул из рук сыскаря. Ухмыльнулся и плашмя двинул сыскаря в лоб. Панкурт упал.
- Я же сказал, что быстро управлюсь, - Сарош широко расставив ноги, встал над сыскарем, держа меч у горла, - когда представится возможность, я обязательно расскажу Ровиду, как безобразно владел мечом его лучший сыскарь. Наверное, халтурил на тренировках.
Сыскарь сложил правую ладонь в кулак, выставив средний палец.
- Фус кью!
На пальце заплясал огонек, аккурат под дыркой в штанах шпиона. Противно запахло подожженой кожей. Сарош заорал и схватился за пах! Мольх из последних сил вскочил на ноги, схватил меч. Шпион перестал орать, лишь грязно ругался. Встал в защитную стойку на полусогнутых ногах. Первые удары Панкурта он парировал, но было видно, что прыть после ожога подрастерял. Сыскарь финтом справа убедил Сароша открыться и вонзил меч в солнечное сплетение.
- Это невозможно, - Сарош с изумлением глядел на эфес торчащий из его груди, - как... я...
- Ты болезнь, а я лекарство! - победно ответил сыскарь, ухватился за рукоять меча двумя руками и с силой, какую в себе нашёл, пнул умирающего шпиона ногой, выдернув лезвие.
Из груди хасийца хлынула кровь, он упал и больше не поднимался.
- Мольх... Панкурт... - слабым голосом позвал Бартольд, зажимая страшную рану двумя ладонями. Он лежал в луже крови, дёргаясь в конвульсиях.
Сыскарь, пошатываясь, подошёл к кромнику. Тот неестественно выгнул шею и посмотрел Мольху в глаза отрешёнными глазами.
- Я ошибся, граф. Мы на одной стороне. Я совершил ошибку, жестоко просчитался. Что же, всё правильно. У меня за пазухой ключ от сундука, там ты найдёшь свои вещи. Выполни просьбу, убей меня. Пожалуйста... Эта боль, она невыносимая...
- Помнишь, ты рассказывал мне в пыточной камере о боли?! Тогда я зарёкся, что если случайно выйду живым, то буду срезать с тебя и твоего начальника по полоске кожи, пока вы оба не сдохнете. Но злоба ушла, жизнь распорядилась иначе: один уже мёртв, другой - одной ногой в могиле. Думали, что спасаете Верузию, а этого делать было и не недо. Вы только погубили себя, вот и весь результат. Ты поставил не на ту лошадь, Бартольд.
