Сейчас где-то девять часов вечера… Ну да, мальки примерно в это время лопают.
Я бежала по асфальтированной дорожке и ругалась. Ругалась зло, отчаянно. Впрочем, отчаянно, наверное, больше. Я же хотела сделать всё по-старому!!! Я хотела всё вернуть!!! И тут на тебе!
Господи, даже не верится, что меня удочерили. Как?! Как такое могло случиться?!! Почему это случилось именно со мной?!
И почему именно я оказалась вэмпи?! Почему все «прелести» этой жизни сыплятся именно мне за шиворот?!! Почему мне так не везёт?!!
И даже побить за это некого. Ну некого и всё! Кто виноват, что так сталось?! Кто?! Никто, правильно. Ну, может быть, только я… Чёрт возьми, и зачем я вмешивалась в тот поединок Тени и Тигра? Кто меня толкал, дёргал на ту арену?! Если бы не это, сейчас всё было бы хорошо! Всё!!! И я была бы человеком, и с Киарой не пришлось бы прощаться, уезжая из этого приюта!
Ну почему всё всегда происходит именно со мной?!!
Я взлетела вверх по ступенькам нежно-зелёного одноэтажного здания, окружённого клёнами, и толкнула стеклянную дверь.
Господи, пусть этот кретин будет здесь!!!
В ярко освещённой столовой, наполненной ароматом булочек с корицей, малышня пила молоко, весело галдела и кидалась хлебными крошками. Между столов чинно прохаживались воспитатели, то и дело успокаивая самых ретивых крошкометальщиков и переговариваясь между собой о делах житейских. В общем, всё как всегда, как год, два, три, четыре назад. Приятно знать, что хоть здесь ничего не меняется…
Но тем не менее, здесь нет ни намёка на директора приюта. Где его черти носят?!! И этих стервозных Крыс как назло нет! Они все что, сквозь землю провалились или как?!!
Едва не сбив поварёнка, я вылетела из столовой и побежала к широкой дороге, по которой обычно ездят автомобили и которая ведёт к воротам Киндервуда. Если Джоунз уезжает, то не может не остановиться поболтать с охраной. Привычка у него такая, мать его так. Хотелось бы ещё знать, откуда он взял привычку отдавать детей без их на то согласия.
Солнце уже село, и Киндервуд погрузился в свежий синеватый сумрак. Под небом, где иногда с криком проносился одинокий стриж, шумели тёмно-зелёные кроны деревьев, а в траве у их подножий разыгрался целый сверчковый оркестр. Сюда, в приют, никогда не проникал шум извне. Ни городской гул, ни шум автотранспорта, ни автомобильные гудки. Только иногда небо резал своим шумом самолёт или вертолёт, а так — здесь была чуть ли не благодатная глухомань.
Но спросите детей! Рано или поздно они начинают скучать по городским джунглям, по музыке большого города, по определённому риску и по той бурной жизни, что течёт, не останавливаясь, за оградой Киндервуда. Быть может, только самые маленькие не понимают, что настоящий ритм жизни да и вообще вся настоящая жизнь — только вне приюта, на полутёмных улицах, где свободно гуляют и люди, и оборотни, и вампиры. Вот там жизнь. Жизнь даже утром в метро в час пик, в толпе спешащих на работу людей. А здесь — вечный покой, условия для отдыха. Те, кто знают о лазейке на волю, здесь, в приюте, всего лишь переводят дух, едят и учатся, а живут — в Роман-Сити, потому что только там жизнь — это жизнь. Только там.
Тогда почему же ты, Кейни, не рада, что тебя вырывают с корнями из этой внежизни?
Потому что я хочу свободы! Воли! Мне не нужны те, кто будет указывать сделать то-то, сделать сё-то. Особенно, если это богатые люди, которые сделают из меня чёрт-те что, задавят во мне то «Я», которое я бережно лелеяла с первых своих занятий по восточным единоборствам с Саноте. Часть себя я уже потеряла там, в Кварталах под витриной, но это, оказывается, было только начало. Теперь я ещё в придачу вэмпи и Кейрини Лэй… Как у них там фамилия? Впрочем, какая разница!
Я направилась сразу к воротам, то есть, напрямик. Иногда по бездорожью, иногда и по дорожкам.
Стайки детей и подростков, моих ровесников, которые прохаживались по аллейкам или сидели на лавочках, удивлённо смотрели на меня. Некоторые, с изумлением узнав во мне Лэй или Кейни, окликали, но я не оборачивалась и не останавливалась. Ровно до тех пор, пока меня не тормознула компания девчонок, внезапно вышедших на дорожку из-за поворота.
Выплюнув в сторону ругательство, я остановилась. Не могла же я их снести? Пусть даже дорого время и пусть такие резкие остановки вредны для сердца. Тем более, у них можно навести справки. Хотя они, кажется, совсем не для этого остановили меня.
В воздухе растеклись ароматы сладких духов.
Всех пятерых я прекрасно знала: поклонницы Эдуарда. Самые выдающиеся, самые преданные — Лика, Сара, Лив и, разумеется, Мажуа с Люси под руку. Причём голубоглазая блондинка, увенчанная невидимым лесом рогов, смотрела на меня злее всех остальных.
— Лэй, детка, — её накрашенные глаза недобро прищурились. — Я тебя предупреждала?
Лив, стоявшая у меня за спиной, неожиданно толкнула меня. И если бы не многолетние тренировки, я бы растянулась. На что, впрочем, здесь все и рассчитывали. Они меня что, не узнали? Ну конечно же, не узнали, иначе б не посмели поднять на меня лапки. Да я тоже хороша: позволила зайти к себе за спину. Итак, что там у нас гласит Закон? Закон Джунглей гласит: " Каждому из бойцов содружества запрещено трогать людей, не входящих в Круг (или вышедших из него), если дело не касается самозащиты или утверждённого судьями поединка с представителем иного братства». Но тут ведь дело касается самозащиты, не так ли?
— Тебе ясно было сказано не трогать Эдуарда, — прошипела за моей спиной Лив. Она сама по себе была крепкой и привыкла решать все свои вопросы с девчонками при помощи кулаков, или как она там дерётся? Но до меня ей было как блохе до Юпитера.
— Лив, крошка, а если я врежу? — приторно-сладким голосом произнесла я, медленно сжимая кулак для удара, и обернулась посмотреть в жёлто-карие глаза пухленькой девушки. Та насмешливо улыбнулась и, сложив руки на пышной груди, затянутой в алый топ, бахвальски бросила:
— Ну, чего кулачонки сжала? Давай, Лэй! Посмотрим, как ты дерёшься! Думаешь, мне внапряг выйти с тобой по разам? Все знают, что среди девчонок я лучше всех закатываю тёмные.
А я уже была зла. Зла на себя и на них за то, что теряю драгоценное время. Ей не понравились мои кулаки? Ну что ж…
Удар был проще воды. Чуть наклоняем корпус вбок и бьём ногой аккурат в живот, чуть ниже солнечного сплетения. Это самый элементарный приём, но я выполнила его настолько резко, быстро и отточено, что Лив только с визгом впечаталась спиной в газон. Что там с ней было дальше, я смотреть не стала. Просто обернулась к остальным, которые как одна замерли с приоткрытыми ртами, блестящими от помады.
