— Плохо, Тоня, — ответила Атайя, опустив взгляд. — Совсем плохо. Мне нужна твоя помощь, чтобы разобраться, что с ним.
Запинаясь, принцесса передала все, что сказал ей Дарэк о поведении брата, и собственные наблюдения. Только один момент заинтересовал Тоню.
— Говоришь, что-то в нем сломалось, словно щелкнуло, — задумчиво повторила она.
— Что это значит?
— Боюсь, Николас находится под заклинанием принуждения. — Мастер села рядом и взяла руки Атайя в свои ладони, более шершавые. — Совет считает крайне неэтичным вмешиваться в свободу воли человека. Оно было запрещено раньше, чем обряд передачи магических сил.
Принцессе стало тяжело дышать. Нет, только не еще одно запретное заклинание. Родри нарушил указ Совета, забрал волшебный дар у одного человека и дал другому — ее отцу, Кельвину. Однако колдун не предупредил об опасности ритуала, и Кельвин в итоге сошел с ума и умер из-за несчастного случая, учиненного дочерью. Королю не удалось достигнуть главной цели своей жизни — свободы для лорнгельдов, народа, который он надеялся лучше понять, обладая магией. Атайя поклялась продолжить то, что он начал. Косвенным образом передача способности к чародейству явилась семенем, из которого выросла вся ее кампания.
Станет ли заклинание принуждения камнем, который все разрушит?
— Не понимаю… если Николаса заставляли убить короля, то почему он этого не сделал? — спросил Джейрен.
— Потому что это противоречило его сути, шло вразрез с его натурой. Понимаешь ли, чтобы заклинание подействовало, необходимо содействие, хоть самое малое, иначе жертва не выполнит приказания. Я уверена, что в глубине души Николас, как и ты, — сказала Тоня, повернувшись к Атайе, — хотел бы, чтоб Дарэк умер. Мудрец ухватился за это и завладел его разумом. Однако невозможно заставить человека сделать то, что претит ему. Если, как ты считаешь, Николас не способен убить, тем более брата, то никакой магией его не вынудишь. Брандегарт не так хорошо знал принца и, вероятно, неправильно трактовал обиду, которую Ник держит на Дарэка, приняв ее за чистую ненависть. Когда наступил момент исполнения задания, то нечто «щелкнуло», как ты выражаешься. И это был сознательный отказ Николаса подчиняться, в результате развилась лихорадка. Мудрец до сих пор давит на него, а принц сопротивляется с той же силой. Отсюда и невменяемость. Мне кажется, он ведет себя как ребенок, потому что весь его разум занят борьбой с заклинанием.
Атайя наклонилась вперед, истощенная до предобморочного состояния.
Может, я начинаю взрослеть, — сказал ей принц четыре месяца назад, когда решил посвятить себя ее делу. — Не думал, что мне в этом поможет моя маленькая сестренка.
О, Николас, как же Мудрец посмеялся над твоими стремлениями…
— Есть вероятность, что он перестанет бороться и сдастся?
Тоня нахмурила седые брови.
— Не уверена, первоначальное сопротивление должно было бы разрушить силу заклинания, но не могу обещать. Дарэк может до сих пор находиться в опасности.
Мозель смотрел то на одну колдунью, то на другую, надеясь, что его вопрос не прозвучит слишком невежественно.
— А вы не можете просто снять заклинание?
— Если бы все было так просто, — серьезно ответила Тоня. — У Мудреца наверняка возможности уровня адепта. Попытка вмешаться может навредить: когда пытаешься развязать некоторые узлы, они затягиваются еще туже. Освободить Николаса едва ли легче, чем Атайю от блокировки. Если заклинание принуждения достаточно сильное, то у жертвы единственный путь из-под его влияния — выполнить требуемое распоряжение.
Принцесса распрямилась.
— Ты хочешь сказать, что Николас не оклемается, пока не умрет Дарэк? — в ужасе спросила она. — И умрет от руки брата?
— Если мы не вмешаемся, — ответила Тоня. — Или не умрет чародей, нанесший заклинание. Но в этом я не уверена, — осторожно добавила она. — В таких вопросах сведущ Хедрик. Надо посоветоваться с ним, прежде чем что-либо предпринимать.
В припадке ярости Атайя ударила кулаком по столу, да так, что чуть не перевернулась Тонина чаша с растертыми семенами.
— Черт возьми, что этот Мудрец делает со мной!
— Губит тебя, — угрюмо сказал Джейрен. — Он хочет воспользоваться твоими достижениями. Думаю, он решил, что ты добилась слишком многого, и теперь порочит твое доброе имя, чтобы самому возглавить кампанию и подчинить тебя своей воле.
— И Дриану он подослал, чтобы выяснить, насколько нам тяжело, и подобрать лучший момент для предложения вступить в союз — союз, который мне так нужен. Могу поспорить, он уничтожил бы меня в любом случае, даже если бы я согласилась. Черт, еще один Родри!
— Он опасней, чем Родри, — отметила Тоня. — Мудрец трудится не ради собственного эго, а ради процветания целого народа. Люди впадают в заблуждения своего величия.
Она взяла пестик и продолжила толочь зерна, скрипя зубами и представляя, что вместо них молотит кости Мудреца.
— Отбросим проблему величия, Мудрец подождет. Наша главная забота — Николас. И точно одно, — решительно проговорила Атайя. — Мы не сможем ему помочь, пока он в замке Делфар.
— Хочешь вернуться и забрать его? — осторожно спросила Тоня.
— Придется. Но не этой ночью — епископ слишком подозрителен. Подожду несколько дней, а потом попробую.
Она повернулась к Мозелю с Джейреном:
— И скажите Сесил, что Мэйлен будет ждать ее у нас. Чтобы она не колебалась, ехать ли в Делфархам или бежать из Халсея вместе с вами.
У Джессингера расширились зрачки.
— Вы хотите выкрасть мальчика?
— Не выкрасть, — поправила принцесса, съежившись от неправильного выбора слова. — Я просто верну его матери. Дарэк забивает его голову ложью, мальчику давно пора услышать мнение Сесил. Будет просто забрать их обоих, — продолжила она, опередив вопрос Мозеля. — Мэйлен приходит к Николасу почти каждый вечер. Так сказал мне Дарэк. Принесу мальчика после того, как найду безопасное место для брата, там, где Мудрец — или Дарэк — не смогут его найти. Пока не знаю, где оно будет, — добавила она, нахмурившись, — но в лагере Брандегарт станет искать первым делом. Как только ему станет известно, что заклинание не сработало, он захочет околдовать его заново.
— Или наказать за неудачу, — пробормотала Тоня, и на этой мрачной ноте разговор закончился.
Выехав из Эльсского леса, Джейрен с Мозелем через два дня достигли усадьбы королевы. По дороге они обсуждали, как лучше преподнести новость о преступлении, в котором обвиняется Николас. Оказалось, что слухи дошли до Халсея раньше них, как и до Кайбурна. Графа и его «слугу» отвели в полутемную комнату, где ждали Сесил с малышкой Лилиан. Обе были одеты в серое и залиты слезами, хотя дочь плакала более рьяно и по иным причинам, умолкнув только после того, как королева капнула ей в рот несколько капель сидра.
