Али покачала головой. Ее тошнило все сильнее.
— Он мертв. А его светлость ранен в живот.
Окобу не пришлось уговаривать. Улазим проводил ее наверх. Юнай продолжала обрабатывать рану Али.
В большом зале наступила тишина. Люди перевязывали раны и чистили оружие. Внезапно сверху раздался женский крик.
С лестницы спустился Улазим. Его лицо было сероватого оттенка.
— Его светлость скончался, — сказал он домочадцам.
Али прислонилась головой к стене. Проклятые Джимайены со своей жаждой власти. Проклятые регенты Рубиньян и Имаджан, что позволили Броно бежать. Она добивается, чтобы на троне воцарилась законная королева.
На рассвете люди-вороны исчезли, оставив после себя перья и оружие.
Количество погибших было велико. Верон был убит, когда защищал ворота замка. Погиб и старый Локидж. Визда и Экит потеряли отца и старшего брата, они были в том патруле, который уничтожили воины Броно. В зале были найдены два мертвых ворона. Хасуй впустила врагов в кухню — ее тоже нашли мертвой. Али подозревала, что ее убила Чинаол. Старая рэка не простила бы предательства. Погиб слуга Мекуэна, пятеро стражников — трое из них были те самые бандиты, которых семья подобрала по дороге из Димари, — и сам Мекуэн.
Трупы сожгли, и Виннамин собрала пепел Броно в коробку, чтобы послать его Рубиньяну.
После похорон Виннамин удалилась в свои покои оплакивать мужа. Младшие дети плакали и спрашивали про отца. Всякий раз глаза Сарэй наполнялись слезами, она обнимала их и пыталась объяснить произошедшее. Дов не пролила ни слезинки. Али часто думала, что было бы намного лучше, если бы она смогла заплакать. У нее самой, по крайней мере, был Нават, и благодаря ему она легче переносила горе. У семьи Балитангов такого друга не было.
Через неделю смертельно бледная герцогиня, наконец, вышла из своих покоев. Первым, кого она пожелала увидеть, оказалась Али.
— Это необходимо снять, — категорически заявила она, указывая на ошейник раба. — Теперь это не имеет никакого смысла. Согласно киприотскому закону ты свободна.
Али поклонилась. На этот раз она не спорила. Герцогиня была права. Али отправилась к кузнецу, и он освободил ее шею. Кроме того, он дал ей мазь для заживления шрама. Затем Али зашла к Навату. Юноша, как обычно, мастерил стрелы на своей скамейке.
— Ты уже без металлического, кольца, — заметил он.
Али осторожно опустилась рядом с ним. Окобу облегчила ей боль, но исцелять полностью не стала, так как ей были нужны силы на других раненых. Поэтому Али лечила свои переломы старым способом — укрепив ребра и руку тугими повязками.
— Да, теперь я без ошейника. Кажется, без него я выгляжу лучше. Твоя семья нам очень помогла. Почему они не остались тут?
Нават пожал плечами.
— Они — вороны. Человеческий облик для них непривычен. Они хотят летать.
— Поблагодари их от меня, — сказала Али. — Без них мы бы погибли.
— Они позаботились о сделке, — сказал Нават, откладывая стрелу. — Ведь если вороны помогут тебе пережить этот сезон, то получат подарок от бога, — равнодушно продолжил он. — А мне кажется, что человеческий облик прекрасен. И мне нравится то, что делают люди. И девушки здесь замечательные.
Али подскочила и застонала от боли в ребрах.
— Не начинай снова, прошу тебя. У меня и так голова лопается от мыслей.
— Я знаю, — кротко сказал Нават, не отрывая глаз от работы. — Но Сарэй говорит, что мне следует уделять тебе больше внимания.
Али сбежала.
* * *
На восьмой день вороны объявили тревогу. К замку приближалось около сотни солдат. Виннамин приказала людям выйти к воротам с оружием. Сама она вышла с мечом, Али, Сарэй и Дов шли за ней.
Увидев предводителя солдат, Виннамин облегченно вздохнула. Али тоже узнала его. Это был хладнокровный брат Броно Рубиньян.
— Мы пришли за моим братом, — крикнул Рубиньян. — Наши колдуньи говорят, что он прибыл сюда.
— Подождите минуту, — крикнула герцогиня в ответ. Она обернулась к девушкам. — Я не могу просто так сообщить это. Ведь они были братьями.
Чтобы не создавать трудности жителям Танаира, Рубиньян разбил свой лагерь снаружи. В замок он вошел в сопровождении всего лишь одного охранника. Позже Виннамин рассказала девушкам, что он искренне скорбел по Мекуэну, но не по Броно.
Первую ночь Рубиньян молился в Танаире, на следующий вечер он ужинал с Балитангами. Али, как обычно, разливала вино.
— Возвращайтесь домой, — сказал Рубиньян, не сводя с женщин своих серых глаз. — Безумие Орона кончилось. Имаджан и я хотим, чтобы вы вернулись.
Дов и Сарэй повернулись к Виннамин, предоставляя ей право принять решение.
Виннамин улыбнулась слабой улыбкой.
— Спасибо за предложение, — произнесла она. — Мне очень хочется домой. Но… могу я подождать до весны? Я не хочу оставлять наших людей одних на зиму. И, кроме того, сейчас мы носим траур по Мекуэну. Нам нужно время выдержать траур. А при дворе грустить не принято. Окружающие держат себя так, как будто все забыли, и считают, что и тебе уже хватит переживать.
— Они не испытывают сердечной привязанности, им трудно понять, каково терять близких, — в глазах Рубиньяна заблестели слезы. Он поспешно отер слезы платком.
Виннамин благодарно пожала его руку:
— Вы понимаете меня. Мы приедем весной, правда, девочки?
Дов и Сарэй кивнули.
Накрыв руку Виннамин своей, Рубиньян спросил:
— Так я могу рассчитывать на ваше возвращение?
— Да, как только плавание будет безопасным, — ответила Виннамин.
Рубиньян кивнул.
— Отлично, — сказал он. — Кстати, мы обогнали торговый караван. У них для вас кое-что есть.
Рубиньян оказался прав. Через день после того, как он со своими людьми вернулся назад в Димари, в Танаир возвратился Гурхарт. Али в сопровождении молодых Балитангов отправилась в деревню посмотреть товары. Они не замечали высокого, широкоплечего человека, выскользнувшего из фургона сразу после их ухода.
Пришелец пришел в замок и вежливо спросил вооруженного охранника, не может ли он побеседовать с главой семьи Балитанг. Он вручил по золотой монете охраннику, Фесгао и Улазиму. Лакей отправился к Виннамин доложить о посетителе и предложенных им взятках.
— Интересно, — сказала она, — я, во что бы то ни стало, хотела бы с ним увидеться в большом зале. Попроси Окобу тоже прийти. Позаботься, чтобы наши люди ни о чем не слышали, но на всякий случай пусть держат при себе оружие, кто знает, что ему придет в голову. Я не хочу, чтобы Али ругала меня за неосмотрительность.
— Очень мудрое решение, ваша светлость, — Улазим улыбнулся герцогине и проводил ее вниз.
