— Успокойтесь, господин Вершинин, я уже поговорил с господином Мартинесом и он со мной согласился, что в деле безопасности нации не может быть компромиссов. Вам всем придётся пройти детальное обследование, так что вы задержитесь здесь недели на две, если не больше.
Он подал кому-то знак и очередной крепыш внёс в палату пакеты с казенной одеждой и бросил их на застланную кровать.
— Господа, я вынужден предложить вам переодеться в это, — Антон кивнул на пакеты. — Дело в том, что ваша одежда должна пройти санобработку…
Он не договорил, потому что Виктор вновь совершил героический рывок и новый удар, на этот раз в нос, заставил главврача замолчать.
— Ах, ты обмылок! — Заревел возмущённый олигарх. — Да ты за год не заработаешь на такой костюм! И ты собираешься мне его испортить?! Чем расплачиваться будешь?
Вытирая, льющуюся из носа, кровь, Стрижев, всё так же спокойно ответил:
— Вашу одежду вам вернут после карантина. И я очень вас прошу, прекратите сопротивляться — это бесполезно. Вы же знаете возможности нашей службы.
— Знаю, — багровея от злости, процедил Виктор, — хорошо знаю. Но так же я знаю и то, что больше вы от меня не получите ни кредита! Хватит! Ищите, засранцы, других спонсоров.
— Ну, зря вы так, — холодно заметил, главврач, — нам не очень-то нужны спонсоры, нас неплохо содержит Федерация.
— Вот и славно, — ехидно ответил Виктор, — вот она вас пусть и содержит, а так же вашего босса — Мартинеса. А я умываю руки.
— Замечательно, — насмешливо сказал Стрижев, — мыть руки — это очень полезное занятие. До свиданья, господа. За вашей одеждой через десять минут придут. Приятного вам времяпровождения.
— Так, — Виктор не хотел сдаваться так легко, — назовите свою цену.
Главврач брезгливо поморщился и бросил, покидая бокс:
— Торг здесь неуместен.
Когда двери закрылись, Мила рассмеялась и злорадно спросила:
— Ну, что, Вик, не срабатывают твои привычные схемы шантажа и подкупа? Ах, как ты был смешон!
Терпению Вершинина пришёл конец. Он схватил принесённые пакеты с одеждой и принялся яростно их рвать. Швырнув в лицо Миле аккуратно сложенную пачку одежды болотного цвета, он зло сказал:
— На, переодевайся, тебе она должна быть к лицу. Я не понял, а чего вы оба не предпринимаете никаких действий, вы же Исполнители?!
Молчавший всё это время Джокер, улыбнулся и спросил:
— А что, по-твоему, мы должны сделать?
— Да разнести в щепки этот чёртов притон! — в очередной раз взорвался Виктор. — Всех их живьём зажарить!
Мила тихо хихикнула и вкрадчиво поинтересовалась:
— А за что? Почему мы должны уничтожить людей, чья вина лишь в том, что они добросовестно выполняют свою работу? Они ежедневно рискуют своими жизнями, чтобы спасти человечество от вымирания, а ты предлагаешь нам такое. Какая же ты, всё-таки, сволочь, мой дорогой!
И в помещении стало тихо, как на кладбище, лишь шуршание одежды и недовольное пыхтение Виктора Вершинина давало знать о том, что в боксе, всё-таки, есть кто-то живой. Мужчины отвернулись, чтобы не смущать Риту и Милу, но Джокер, всё-таки, не удержался и обернулся. Девушка стояла абсолютно обнажённая и с отвращением рассматривала бесформенные брюки и такую же мешковатую рубашку. Никогда за всю свою жизнь она ничего подобного на себя не одевала. Пирату даже стало немного жаль её. Худенькая, похожая больше на подростка, а не на взрослую женщину, с торчащими ключицами, девушка вызывала у него не страсть, а лишь желание защитить её от всех и каждого. Он быстро отвернулся. Но кое в чём Виктор прав, надо срочно выбираться отсюда. Ждать окончания обследования — это слишком долго. Но убивать никого Джокер не собирался. Должно быть какое-то другое решение и он точно знал, что в нужный момент, он его найдёт. Он ещё не знал всех своих возможностей, но уже догадывался, что способен на многое.
Когда трое санитаров ФСЭС вновь появились в боксе, решение пришло само собой. Феликсу казалось, что внутри него проснулся кто-то другой, возможно даже не человек. Он чувствовал его силу и задыхался от невозможности понять суть происходящего. Не отдавая себе отчёта в том, что он делает, Феликс вдруг затянул незнакомую, очень странную песню. Слова тянулись, как патока, шуршали, гудели, рассыпались на мелкие, звенящие осколки. Слова жужжали рассерженной пчелой и чирикали подобно стайке птиц, звуки лились отовсюду, настолько разнообразные, что оставалось только удивляться тому, что все они выходят из человеческого горла. Потом тембр голоса стал понижаться и превратился в раскатистый рык. За этим последовал грубый рёв, прерываемый невнятным гулом.
От этой странной песни у Риты закружилась голова и глаза стали слипаться. Ей стоило большого труда не заснуть. А вот санитары не выдержали. Они прислонились к стене и медленно сползли по ней на пол, где и замерли все в позе эмбриона, счастливо улыбаясь во сне.
— Всё, пора нам отсюда уходить, — скомандовал Джокер. — Времени терять нельзя. Идите за мной.
Никому не пришло в голову задавать ему какие-то вопросы. Даже Виктор, усмирённый неведомой песней, покорно последовал за Феликсом, как баран на заклание. Рите показалось, что Джокер уже много раз бывал в этом месте, настолько уверенно он двигался по белым коридорам карантин-пункта. Удивительно, но никто из встреченных ими людей не обращал на беглецов никакого внимания, как будто те внезапно все стали невидимками.
Выйдя из корпуса, Джокер направился к стоянке служебных флайеров и безошибочно выбрал тот, который не был заперт. Вся группа торопливо заполнила кабину, спеша поскорее покинуть неприятное место. Когда белые корпуса карантин-пункта исчезли из поля зрения, Виктор, наконец, вернулся в своё привычное состояние. Он оценивающе осмотрел пирата, как будто видел его впервые и довольно произнёс:
— Ну и что с того, что ты стерилен. Такой муж вполне сгодится моей Ритуське. — и довольно хмыкнул — Ай, да Вершинины! На нашу семью выпало целых два Исполнителя! — Тут он опасливо покосился на Милу, но та не стала с ним спорить и он облегчённо вздохнул.
— Я не стерилен, — не глядя на него, ответил Джокер. — Меня это не коснулось.
— Скажи, — обратилась к нему Мила, — почему меня это не удивляет?
— Наверное, потому, что ты догадывалась о таком варианте, — улыбнулся ей в ответ пират. — Или потому, что у тебя хорошая интуиция.
— Я бы удивилась, если бы было иначе, — почему-то зло ответила женщина, — ты ведь всегда был любимчиком Кортеса. Хотя, я никогда не верила, что ты его клон. Не похож ты на него нисколько. Конечно, точного сходства быть и не могло, но всё же…
