— Отец…
— Янь! — рыдающе вырвалось из Варнавы, и он с силой обхватил сына за каменные плечи.
Рядом всхлипнула от наплыва чувств Гела. Аслан тут же приступил к процедуре объятий.
Позже, в уютной аслановой юрте, они сидели вокруг пылающего очага с чашами кумыса в руках (Гела упорно отказывалась от него, предпочитая терпкое просяное пиво), и Аслан рассказывал. Нельзя сказать, что рассказ этот прояснил все — жизнь Продленных слишком сложна даже для их собственного восприятия…
— Мое появление в Ветвях — дело темное, до конца мне самому непонятное и даже еще не решенное. Замечу только: твой сын играет тут оч-чень важную роль…
Варнава перехватил серьезный, и даже какой-то почтительный взгляд, брошенный Янем на Аслана. Но он сейчас не хотел разбираться в их отношениях — ему пока было достаточно, что сын его сидит рядом с ним. Янь снова опустил голову и продолжал молча почесывать за ушами своего пса, разнежившегося от тепла очага и ласки хозяина.
— О чем ты? — все же спросил Варнава, ибо понимал, что Аслан ждет от него этого вопроса.
Аслан ответил, как он и ожидал:
— Позже узнаешь. Быть может… Видишь ли, это уже не твое послушание. Впрочем, тебе и твоего собственного достаточно. Более чем…
Тут он прервался, чтобы набить трубку. Посетовал:
— Опять папиросы кончились.
— Я пришлю тебе из своей Ветви, — посулил Варнава. — Если все-таки найдешь хоть что-то, что мне можно знать.
— Да сколько раз тебе говорить, — сердито сказал Аслан, выпуская слова вместе с клубами дыма, — я и сам толком не знаю. Мне в этом еще предстоит разбираться. Одно могу сказать: все очень серьезно, и, может быть, все по-прежнему висит на волоске. Временная петля, одна из многих в Ветвях. Одна из тех, благодаря которой ты прожил эпохи после своей встречи с сыном, а потом оказался рядом с ним в Шамбале, когда он был младенцем, а я принес его к Башне, пока ты разбирался с Дыем…
— Что?! — округлил глаза Варнава.
— Что слышал, — кивнул Аслан. — Мне надо было срочно переправить его в Ствол.
— Зачем?!
— Чтобы спрятать от Дыя. В общем, дело было так…
Гела обошла всех, подливая в чаши кумыса, и молча опустилась на свое место. Видно было, что Аслан здорово потрудился над ее воспитанием в духе патриархальности. И еще было ясно, что ей это доставляет удовольствие. Аслан прихлебнул из пиалы, затянулся и продолжал:
— Я оказался в Ветвях, зная, что эта история должна случиться. Не спрашивайте, как. Понимал, что должен следить за Дыем, собирая о нем всю информацию, какая возможна. И осмысливать ее. А это я умею, как вы знаете. В общем, мои наблюдения и размышления вылились в Трактат, получивший среди членов Ордена нашего незаслуженную популярность.
Он, было, скромно потупился, но тут же продолжил, привычным гордым движением вскинув подбородок.
— Я знал, и то, что должен следить еще за Луной, чтобы взять на себя заботу о младенце, когда он появится.
При этих словах Варнава до боли сжал зубы. Лицо внимательно слушавшего Яня окаменело. В этот момент отец и сын были так поразительно похожи, что Гела, глядящая во все глаза, удивленно прикрыла рот маленькой ладошкой.
— Но я не предвидел хитрости этого старого беса, Дыя то есть. Он устроил так, что внук его родился в Стволе.
Варнава воззрился на Яня с великим удивлением. Тот утвердительно кивнул.
— Прошу любить и жаловать, — Аслан головой указал на юношу. — Янь Вышанин, сын боярина Вышаты, внука Добрыни. Личность в Стволе вполне известная…
— Зачем ему это надо было? — бросил Варнава, слушавший с напряженным интересом.
— Затем же, — пояснил Аслан, — зачем и тебя зачинать в Стволе — в Ветвях дивы не рождаются. Вся божественная семейка должна быть из истинной реальности. Даже ее члены, предназначенные для жертвоприношения…
Он принялся молча выпускать дым, глядя перед собой.
— Идея изящная, ничего не скажешь, — продолжил он тихо. — Кто обратит внимание на мать стволового героя Яня Вышанина? Она, якобы, умирает от родов, и никаких следов в Стволе от нее не остается… А внука он тут же забирает в Ветви. Тот, пока с не собранной душой, оставляет в Стволе Тень, которая и совершает положенные ему там деяния. И уже не имеет значения, что его продляют в Ветвях и приносят в жертву — в Стволе есть свой Янь, а поскольку Ствол обречен в силу этой самой жертвы, остальное неважно. Рисковал он, конечно, равновесием Древа, но ему уже было на это глубоко наплевать…
— Да, вот так… Но парня следовало воспитать с тем прицелом, чтобы он в свое время добровольно принес себя в жертву — это непременное условие успеха акции. И вот дед забирает внука из Ствола и отдает на воспитание в жуткую Ветвь к жутким людям. Вся обстановка гарантирует создание идеального антисистемщика с отчетливой тягой к суициду… Одновременно Дый уверяет Луну, что Яня убил ты, вроде как, из нравственных соображений — инцест там, и все такое… И вот, казалось бы, все у него приведено в ажур.
В тишине послышался неприятный скрежет. Это заскрипели зубы Варнавы. Янь сидел белый, как полотно. Его пес с беспокойством поднял голову. Гела глядела на Аслана с ужасом.
— У меня еще в Шамбале что-то мелькнуло, когда Дый сказал. Та пьянчужка… — сдавленно проговорил Варнава.
— Да нет, — помотал головой Аслан, — это-то, как раз недосмотр мой. Эх-х… — вздохнул он, и лицо его затуманилось, — все тогда пошло наперекосяк из-за того, что вы с Луной появились в той Ветви почти одновременно. Я ведь уже знал, что Янь где-то там — очень уж подходящее местечко, да и порталы Дыя были везде понатыканы. Внедрился в табор джипси и кочевал с ними, в надежде, что сам найду ребенка, а цыгане помогут мне закамуфлировать похищение — все сойдет за случайность: ну, украли египетские черти младенца, обычное дело… Когда я встретился с Дикой охотой, стало очевидно, что прав насчет того, что Янь тут. Но табора я лишился. Пришлось таскаться за тобой, в надежде, что ты выведешь на сына — при такой степени родства Продленных это просто неизбежно в одной и той же Ветви…
— Ты так много знаешь… — хрипло прервал его Варнава, — почему же всего этого нет в твоем Трактате?
— Потому что еще в Стволе научился не высказывать в своих книгах все, что знаю, — отрезал Аслан. — Так вот, расчет мой, как ты помнишь, оказался верным…
— Помню, помню… — медленно проговорил Варнава.
— Когда то отправился в Шамбалу — у меня была слабая надежда, что ты все же доберешься до Дыя, — я спрятал Яня в надежном месте и вышел на Суня…
— Да зачем же? — очередной, но не последний, раз за вечер, изумился Варнава.
