Город был прекрасен, даже умирая.
На дальних стенах — прощай, белизна, выеденная пламенем — гибли люди.
— Яр-р-ра! — неслось сквозь дым, заглушая крики. Умолкало, захлебываясь кипящей смолой, визжало, принимая камни и щебень. И боль превозмогая, летело победным:
— Яр-р-ра! — Разметало железные волнорезы отборных отрядов. Отбросило к стенам, растоптав нековаными копытами.
— Яр-яр-яр-р-ра! — Ластило к стенам осадные лестницы. Глубоко вонзало крюки, пуская по веревкам муравьев-людей.
— Смотри, человек, запоминай. Вот он, конец мира. И вот оно, начало, — говорит крылатый. Из спины его торчит нож.
Пушки, почему молчат пушки?!
— Для них еще слишком рано, человек.
А для чего не рано?
Для этой душной комнаты и двоих мужчин в идиотских одеждах?
— Архивы жаль. — Первый, придавив коленом крышку сундука, навешивал на петли тяжелый замок. — Но война не прощает слабости и медлительности.
— Кочевники слишком сильны и быстры.
Второй не собирался помогать. Он застыл у окна, пытаясь разглядеть за синим стеклом улицу.
— Их гонит болезнь и голод.
— Их гонит Ылаш.
— Одно другого стоит. Мир пульсирует вместе с солнцем.
Прикосновение — и на цепях проросли бородавки-печати, а замок окаменел.
— Они войдут в город, истопчут немытыми ногами ковры с тысячелетней историей, завалят храмы конским дерьмом и будут греться у костров из книг Драаваана…
— На твоем месте я бы думал о проекте. Впрочем, теперь уже он в той стадии, когда сможет обойтись без тебя. А вот сможешь ли ты без него?
— Скажи, тебе на самом деле наплевать?
— Ты о чем?
— О них! О тех, кто останется. О тех, кто придет. О тех, кто будет жить здесь после… всего.
— Мы уходим вверх, Камаюн. Оставляем внизу смерть, истоптанные ковры и конское дерьмо. Спасаем часть книг твоего любимого Драаваана. Мы уходим взращивать семя новой жизни.
— Это ты называешь новой жизнью?
Хлопок в ладоши, и в комнате появилось коренастое существо с желтыми глазами и серой шкурой.
— Да, Камаюн, это. Гебран, проследи, чтобы сундук отправили наверх. И возвращайся.
Когда за уродцем закрылась дверь, человек с удовлетворением заметил:
— Признаться, глядя на него, на любого из них, я переполняюсь совершенно бесстыдной гордостью. Вот эта голова, эти руки…
— Создали урода. Целое племя искусственных уродов, которые рано или поздно вымрут, — Камаюн дернул раму, распахивая окно. — Колодцы сдохнут или переродятся во что-то иное, кочевники приживутся здесь, а про нас с тобой никто и не вспомнит.
— Ты ошибаешься, друг мой. Все будет совершенно иначе!
Иначе… Все стало иначе. Где верх и низ? Где мир? Где он, Туран ДжуШен, заглянувший в запретные пределы? Ничего нет…
Есть!
Рука. И еще одна. Кто кого держит? Кто кому не дает упасть в ничто? Или, наоборот, тянет еще глубже… Топит во времени.
А к ноге пристегнут каменным замком все тот же сундук. Он пока пуст, ему только предстоит наполниться…
— … последующими измерениями и исследованиями. Но предложенная уважаемым Маашем система — пока единственная рабочая.
На столе перед человеком в синем балахоне стоял огромный поднос с ювелирно выполненной панорамой: опирающиеся на подпорки башенки соседствовали с хрустальными кубиками за́мков, голубыми стеклянными лентами рек и символическими рощицами деревьев.
— Это, разумеется, весьма приблизительный и общий вид, — говоривший горбун вынужден был забраться на стул, чтобы обвести стеком всю композицию. — Что до частностей…
Он ловко спрыгнул на пол и засуетился рядом с другой конструкцией, то и дело прикасаясь к столбикам, увитым золотистыми лианами, и мерцающему желтым шару.
— Мы впервые можем локализовать пульсации. В конце концов, даже попытаться обратить их на благо. Быть может, это успокоит эпидемии, бушующие в степях. Иначе, чего доброго, нам придется отгонять кочевников от границ… Итак!
Стек коснулся центрального шара, который мелко завибрировал и взорвался волной ослепительно яркого света. Однако тот метался лишь между столбами, увязая в сплетениях золотых стеблей.
— Как видите, основная часть световых эманаций поглощается.
— И куда она девается? — Знакомые голос, насмешкой прикрывающий боль.
— В какой-то степени растворяется, но большей частью перерабатывается нашими славными обжорками. Одним словом, ваш сарказм не уместен, Камаюн. Эскаланы нуждаются в эманациях и прекрасно взаимодействуют с золотарницей. Мы лишь слегка подправили биологические потребности.
— Создали абсолютно противоестественных существ.
— Создали помощников и надежду для мира!
— Грубо вмешавшись в его естественное устройство?
— Хватит! — произнес человек в синем. — Камаюн, либо выйдите, либо заткнитесь, наконец! Продолжайте, Мааш.
Еще удар. Еще вспышка. Золотарница наливается все более яркой желтизной, оттягивая свет от центра. Люди наблюдают. Записывают. В полголоса обмениваются репликами.
— Данная конструкция поддерживает сама себя, сама же регулируется. Солнце усиливает пульсацию и дает больше пищи — увеличивается количество поглотителей. Пульсация ослабевает — возрастает конкуренция, и число поглотителей уменьшается естественным способом. Более того, дополнительные элементы отвода, созданные УнКаашем, позволят использовать некоторую часть энергии людям.
— Запас прочности?
— Практически бесконечен.
— А что если вы ошибаетесь? — спросил Камаюн и вышел из комнаты.
Шар снова плюнул светом…
…по глазам, заставляя отвернуться. Очнуться. Рвануть сундук, наполовину полный картами, чертежами и расчетами.
Не вытянуть. Уже не вытянуть. Теперь только вниз.
Карлики покорно спускались по узкой лестнице. Серые тени на сером камне. Уродцы из вечной тьмы. Бочкообразные торсы, горбатые спины с мягкими отростками. Головы-шары с совиными глазами.
— Знаешь, я никак не могу привыкнуть к их виду, — мужчина посторонился, пропуская двоих с огромным коробом. — И постоянно размышляю, сколько в них человеческого?
— Ровно столько, сколько нужно, чтобы сохранить разум. Поверь, у них большое будущее.
Шлепали босые ноги, скрежетали волокуши, влажно хлопали крылья по спинам.
— А внешний вид… Несколько поколений жесткой селекции способны многое изменить. И не только в облике. Они станут детьми идеальной системы. Еще лет сто или двести, и мир окончательно изменится. Они изменят его. Даже жаль, что не увижу. Эй, вы там, поаккуратнее!.. Слышал о новой концепции УнКааша по усилению порталов в противовесов Маашевым трубам? По-моему, это тот самый балансир, который, наконец, устаканит всю чехарду…
