Мальчишка замялся:
– Тот, кто ставил блок, считал, что скрытое за этой дверью сведет тебя с ума еще вернее.
– А ты знаешь, кто это был?
– Да.
– Кто?
– Этого я тебе не скажу. И не пытайся на меня давить, солгать у меня не получится, но я вполне могу просто не ответить. А еще могу развернуться и уйти, и ломись в эту дверь, пока не надоест, открыть-то ты ее все равно не сможешь. Знаешь что, именно это я сейчас и сделаю. В последний раз спрашиваю: проводить тебя на выход?
– Не надо, – огрызнулся Кантор. – Сам дойду.
– Научился? – неожиданно улыбнулся Доктор. – Молодец. Дерзай. Кстати, ты не видел здесь такого здорового бородатого мужика? Нет? Странно, я думал, он где-то поблизости… А вообще кого-нибудь видел? Где же этот заблудший… Ладно, до свидания.
– Подожди! – Кантор рванулся вслед за ним в последней отчаянной попытке хоть что-то выжать из упрямого мальчишки. – Постой! Если все так сложно, скажи мне, кто все-таки запер мою память и где мне его найти? Я хочу поговорить с ним самим и попробовать убедить…
– Вряд ли ты его найдешь, так что не стоит и пытаться.
– Пытаться всегда стоит! Почему каждый так и норовит решить, что я должен знать, а что нет? Я что, сам не могу разобраться? Где мне искать этого мага?
– И в кого ты такой упрямый? – покачал головой Доктор и вдруг прямо на глазах Кантора прошел сквозь забор, как сквозь иллюзию. И уже из-за забора добавил: – Впрочем, глупый вопрос, есть в кого… Найдешь своего отца, у него и спроси.
Больше Доктор ничего не сказал. Из чистого упрямства Кантор еще немного попинал неподатливую дверь, хотя понял, что открыть ее сам не сможет, затем плюнул и направился к выходу. Искать отца он пробовал еще в те времена, но раз уж это не удалось тогда, по горячим следам, как можно надеяться на результат через пятнадцать лет?.. А если отец действительно уехал на те сказочные острова, как до сих пор считает мама, то достать его там и вовсе невозможно. Разве что сам надумает вернуться. И что, сидеть и ждать, пока тот надумает? Отвратительно!
В таком вот скверном настроении Кантор и вернулся в реальность и, пока поднимался по ступенькам, клятвенно обещал сам себе высказать сейчас королю все, что о нем думает. Чем был виноват его величество, Кантора абсолютно не интересовало. Просто сейчас Шеллар первым попадется под горячую руку и выгребет все последствия испорченного настроения своего нового сотрудника. Не на мэтре же отвязываться, в самом деле. Разве что очень повезет, и там окажется товарищ Пассионарио, этот бессовестный работорговец, тогда у короля есть шанс отделаться легким испугом, поскольку основная порция достанется этому засранцу…
К величайшему огорчению мистралийца, король и в этот раз обманул его ожидания. То ли догадывался, что может случиться, то ли побоялся, что новый телохранитель не вовремя очнется и услышит то, что ему не следует, но, открыв глаза, Кантор обнаружил себя на Ольгиной кровати. Рядом присутствовали Ольга и принц-бастард Элмар, занятые любимым делом – распитием спиртных напитков. Судя по тому, как был расстроен и встревожен его высочество, сегодня поводом для выпивки послужило какое-то огорчение, возможно, выволочка от кузена за некачественное управление государством.
– Пьете, да? – мрачно констатировал Кантор, поднимаясь и сползая с кровати. – А меня, значит, не приглашаете?
– Мэтр Истран не велел тебя будить, – пояснила Ольга. – А чего это ты такой злой? Кто тебе мог во сне испортить настроение? Опять что-то приснилось?
Мистралиец скорчил недовольную гримасу вместо ответа и подсел к столу. Элмар молча подал ему чистый стакан и налил доверху. Судя по запаху, его высочество изменил обыкновению и отдал дань уважения поморской пшеничной.
– Пей, – кратко сказал он.
– Спасибо, – вздохнул Кантор, понимая, что отвязаться не на ком. Ссориться с Ольгой ему не хотелось, а сцепиться с расстроенным Элмаром – себе дороже. Особенно учитывая тот факт, что ни Элмар, ни Ольга ничего плохого ему не сделали. – А что случилось? Вы такие пришибленные.
– Жак заболел, – печально пояснила девушка.
– Чем? – переспросил Кантор. Судя по физиономиям сочувствующих, с королевским шутом должно было приключиться что-то смертельное и неизлечимое.
– Никто не знает, – развел руками Элмар. – Ни с того ни с сего вдруг рухнул со стула и начал кататься по полу и вопить, что ему больно. Может, оно, конечно, и не настолько больно, надо делать поправку на то, что это все-таки Жак, но, знаешь, при обычном расстройстве желудка он так себя не ведет. Пока бегали за врачом, боль у него прошла, зато началась истерика и паника. А потом пошел полный, как говорит Ольга, дурдом. Жак забился в свою спальню, потребовал, чтобы его не трогали и никому не говорили, что с ним произошло… Ой, мать, зачем же я тебе-то все это разболтал?
– Поздно, – подбодрил его Кантор.
– Так ведь я и Ольге сказал обо всем! Вот ведь дубина!
– А королю?
– Королю Жак разрешил… Ребята, вы хоть никому не говорите, а то кузен опять скажет, что я последние мозги пропил. А это неправда, Ольге я выболтал, еще когда трезвым был… – Элмар повертел в руках пустую бутылку и бросил в так и не разобранную кучу вещей, где уже валялось две таких же. – Ольга, если тебе не трудно, прикажи, чтоб еще принесли. Я бы сам, но не хочу ставить прислугу в неловкое положение, все-таки Шеллар запретил им подавать мне спиртное во дворце.
– Конечно, – с готовностью подхватилась Ольга и побежала, как была, в своих мешковатых шароварах и тапочках. Кантор представил себе рожи придворных дам, если они вдруг ее увидят, и ему стало немного легче. Когда девушка скрылась за дверью, принц-бастард наклонился и, понизив голос, сообщил:
– Мне показалось, что Жак знает, в чем дело, но никому не хочет говорить.
– Даже королю? – уточнил Кантор и отпил с полстакана, отчего стало немного легче.
– А еще мне показалось, – продолжил Элмар, – что Шеллар тоже знает. Ты бы видел, как он побелел, когда я ему сказал! Причем он никак это не прокомментировал, даже не посочувствовал, а сразу выгнал всех и велел позвать Флавиуса. Такое впечатление, что он не только знает, но ожидал это или даже чего-то похуже… Слушай, если тебе нехорошо, то лучше не пей.
– Да нет, это не от водки… – Кантор поспешил придать своему лицу пристойное выражение, чтобы до наблюдательного принца-бастарда не дошло, что и он понял причину странной болезни шута и столь бурной реакции его величества. – Просто меня сегодня так достали… Ты не беспокойся насчет Жака, если король знает что к чему, то все в порядке. Он разберется, и все будет путем.
– Меня тоже достали, – пожаловался Элмар. – Сначала Шеллар со своими бумажками, а потом этот сморчок музейный… Кстати, пока я не напился и не забыл… На. Дарю.
