- А если не уйдем? - осведомился Дакус.
- Смерть вам, - просто, очень просто ответил Корт, глядя прямо в глаза пафарийца.
Тот огромным кулаком ударил себя в грудь и выкрикнул:
- Нас много!
- Нас тоже, - молвил Шип, не повышая голоса.
- Будет битва - и мы победим! - Дакус ударил себя в грудь уже двумя кулаками.
- Будет битва, - согласился Корт. - И вы все умрете. Так, как умерли они, - он указал на неподвижные тела двух воинов, что попытались напасть на него. - От моего оружия вам нет спасенья.
На этот раз Дакус ничего не ответил и никуда себя бить не стал. И Корт увидел, что пафариец смятен.
- Уходите, - повторил молодой человек таким тоном, словно уговаривал друга. - Возвращайтесь в свои дома, к женам и детям. Не делайте их вдовами и сиротами.
- Зачем ты нам это говоришь? - нахмурился Дакус.
- Я не хочу, чтоб на моей земле опять умирали люди. Не хочу битвы.
Пафариец поджал губы, свел густые и широкие брови еще теснее друг с другом - задумался. Его товарищи, затаив дыхание, ждали ответа своего вожака.
- Хорошо, - через минуту сказал Дакус. - Мы уйдем. И твои слова я передам нашим князьям. Но уже они будут решать, что нам делать.
- Передай так, чтоб они захотели уйти, - улыбнулся Корт, но не самой своей дружелюбной улыбкой: он оскалился и вновь протянул руки к пафарийцам - те шарахнулись еще дальше в заросли, и Дакус - вместе с ними. - Расскажи им о колдуне, который убивает голыми руками…
* * *
Шел снег. Тихо, мягко сыпались мелкие снежинки с ночного неба на темную землю, превращая ее в белые дали.
Аврора сидела на большой подушке из сена и мешковины под навесом шатра, прислонившись к шесту, и заворожено смотрела, как кружит, мечется белая крупа над разложенным неподалеку костром. Было уютно и все вокруг почему-то напоминало детство. Может потому, что близился праздник Белой ночи? Самой длинной ночи в году. Такой длинной, но странно светлой. От снега, что белил землю, от огромной луны, что именно в это время - время перехода от осени к зиме - становилась почти в два раза больше дневного светила и с его уходом на запад заливала мир таинственным голубым светом, из-за которого все казалось сказочным.
Аврора вздрогнула, уронила с плеч теплый плащ - кто-то тронул ее за локоть. Обернулась и разочарованно вздохнула, увидев Меку - служанка принесла ей коричный крендель и кружку с горячим земляничным чаем. Он пах летом и медом.
Аврора кивком поблагодарила Меку за заботу и опять вздохнула. Девушка очень жалела, что рядом нет Корта. Было бы здорово, чтоб не меховой плащ грел ее сейчас, а его объятия. И чтоб он опять рассказывал всякое занимательное про звезды…
Императрица отхлебнула чаю и невольно улыбнулась - вкус и аромат нагнали еще больше воспоминаний о детстве. Такой чай делала ее матушка и сама приносила вечерами крошке-дочке в постель. Протягивала чашку, маленькую, белую, с изящной золоченой ручкой и с алой ягодкой на боку, и приговаривала ласковым бархатным голосом: "пей-пей, не болей". Как по-доброму мерцали ее большие глаза, какими чудесными казались шелковистые волосы, убранные в корону из кос, как сияло лицо, как ласково усыпляли, касаясь лба и щек, мягкие белые руки. И Аврора пила самый прекрасный чай из самой прекрасной в мире чашки и не болела…
Чей-то тихий вздох заставил вновь обернуться, и на этот раз сердце девушки радостно забилось, а от сонливости и вялости не осталось и следа.
- Корт! - она подпрыгнула на своей подушке, чтоб оказаться рядом с ним.
- Я, - кивнул молодой человек.
- Чаю. Хочешь чаю?
- Хочу. Очень, - кивнул Шип и улыбнулся: Аврора ведь так славно разрумянилась, так блестели ее глаза. - И съесть бы чего.
- Ужин! Да! Я прикажу, чтоб принесли что-нибудь. И пошли в палатку. Ты выглядишь очень не очень, - заметила императрица, перекидывая свою чашку в руки Меки и утягивая Корта в шатер. - Пошли, пошли. Ты грязный и оборванный. Я за тобой поухаживаю. Это ведь можно?
- Можно, - улыбка молодого человека стала еще шире, и сопротивляться инициативам девушки он не пытался - он, в самом деле, очень устал.
Аврора дала знак служанкам, чтоб позвали Люта и вместе готовили для первого рыцаря горячую воду, чистое белье и одежду. И, конечно, что-нибудь вкусное и сытное на ужин.
В шатре оказалось тепло, словно в хорошо протопленной комнате. Это служанки постарались: зная, что госпожа терпеть не может зябнуть, они установили сразу три большие жаровни, натаскали туда углей и не забывали поддерживать их именно в том состоянии, чтоб грели так, как надо. К тому же и шатер у императрицы был особый - двойной, из коровьих шкур: внутренний - похожий на огромный мешок, формой напоминавший бурдюк для воды, с отверстием, которому полагалось смотреть в небо, а внешний - конусообразной палаткой натягивался поверх внутреннего. Вход у обоих был сбоку и при установке совмещался. Нигде не поддувало и не свистало. Дно внутреннего шатра, сработанное из толстой и прочной кожи, прижималось к земле коробами с одеждой, жаровнями и прочим скарбом.
- Давай, разоблачайся, - сказала Аврора Корту, и шустро взялась расстегивать его перевязь с мальками. - И рассказывай, где это ты так долго гулял.
- Гулял, - покачал головой Шип и, отведя от своей груди руки девушки, занялся расстегиванием сам. - Я нашел пафарийцев. Я говорил с ними. Я приказал им убираться с наших земель. Надеюсь, они меня послушают.
Девушка удивилась:
- Это ты вроде как на переговоры ходил?
- Точно. Я показал им, что умею убивать без оружия. Их это впечатлило. Даже напугало, - рассказывал Корт, бережно укладывая перевязь с ножами и рубцы на один из сундуков Авроры. - Знаешь, пафарийцы очень суеверные - и их легко напугать. Они думают, что я - колдун и воюю на твоей стороне.
- Ха-ха! - императрица искренне обрадовалась таким новостям. - Ты большой хитрец!
- Если моя хитрость сработает, как надо, может, и воевать не придется…
- Как так? - из голоса Авроры тут же пропала радость.
- Ты недовольна? - Корт спросил и приподнял одну бровь.
- А как же армия? Зачем я ее собирала? - растерялась девушка.
- Не это важно, - ответил Шип. - Куда важнее постараться решить вопрос бескровно.
- Но доспехи? Мой шлем, меч…
- Ничто! Пустота! По сравнению с жизнями тысяч людей! - почти выкрикнул Корт, всерьез рассердившись на Аврору. - Ты что же? Так сильно хочешь бросить своих воинов в бой? Чтоб они убивали и погибали сами?
- Но они воины! Они именно для этого, - девушка тоже повысила голос.
- Но у каждого воина есть хотя бы один человек, которому будет больно, очень больно, если воин погибнет. Родители, жена, дети. Подумай. Ты готова хотя бы у одного отнять того, кого он любит? - спросил Шип. - Разве ты забыла, каково это: потерять отца? Скольких отцов ты хочешь положить в лужи крови, чтоб прославиться, как Аврора Воительница?
