Прослушав такой пассаж, я не удержался от издевки:
– Спасибо, законы жизни мне известны.
– Тогда вы кого-то обманываете. Либо меня, либо себя, – чуть ли не с сочувствием заявил Марандо. – Сейчас идет скачка с колоссальным призовым фондом. А вы говорите, что хотите прервать его на середине. Но это попросту невозможно.
– Прервать и прекратить – это разные вещи.
– Тогда вы обманываете меня, – с удивительной легкостью подхватил Князь. – Потому как прекратить борьбу за власть можно единственным способом и совсем не тем, на который вы сослались. Прекратить борьбу за власть – значит выиграть ее. Это нормально. Беда в том, что мест на пьедестале на всех не хватит. Мы приходим к тому, ради чего я и завел этот разговор: вам следует понять, герцог" что вы и я – прямые конкуренты, в силу чего у меня нет ни малейшего желания помогать вам ни под каким предлогом!
Получилось, прямо скажем, не здорово. Марандо был прав, и никаких общих целей у нас возникнуть не могло. Более того, в нескольких очень простых фразах он доказал ошибочность некоторых моих убеждений. Хотя обманывал-то я себя – настойчиво цеплялся за иллюзию того, будто борюсь за восстановление статус-кво. Но вернуть казавшиеся безмятежными времена, когда тринадцать керторианцев мирно сосуществовали в Галактике, занимаясь каждый своими делами, – законченная утопия. Хотя бы потому, что те годы только выглядели безмятежными, а по сути рассматривались определенными людьми лишь в качестве трамплина к нынешнему конфликту. Так что, продолжая аналогию Марандо, можно было принять как аксиому: по-прежнему не вполне ясный мне главный приз будет разыгран. А я мчусь по дистанции и активно погоняю лошадь… Признаться, осознание того, чем я реально занимаюсь, расстроило и даже напугало меня куда больше фактического провала переговоров с Марандо…
Немного удивляло только, что спустя пару минут после своего категорического отказа Князь все еще продолжал сидеть в ложе, с заметным интересом наблюдая за эволюцией моего настроения. Обычно так вели себя, когда за словами «ни под каким предлогом» стояло нечто вроде «это будет очень дорого»… И хотя подобный торг не вязался со всем обликом и поведением Марандо, сходить ва-банк все же следовало:
– Почему вы столь однозначны, Князь? В нашей среде нередки ведь случаи, когда даже заклятые враги объединялись ради сиюминутной выгоды.
– Бывало, – согласился Марандо. – Но если я уже вступил в союз с кем-то, то какие-либо договоры с его противником будут называться предательством. А предательство никого не украшает.
Любопытный момент, кстати. Впервые из уст Марандо я услышал прямое подтверждение того, что им самим и Вольфаром ядро заговора не ограничивалось. Я и раньше был в этом уверен, но знать наверняка надежнее. Особенно в свете того, что, похоже, Князя Д'Хур я сильно недооценил… Вслух же я с любезной улыбкой заметил:
– Ну, с последним не поспоришь.
Лицо Марандо застыло, как будто он интуитивно почувствовал подвох, но на этот раз я не позволил ему вставить хоть слово:
– Не хотите спросить, о чем я? И не надо. Я вам скажу. – Я, точно как он, махнул в сторону поля, теперь почти пустого. – Помните, во что был одет ваш жокей? В те же цвета, что и вы, – я указал на рукав его ярко-алой, расшитой золотом туники. – Национальные цвета страны Д'Хур. Очень символично, что вы храните им верность. Но, наверное, не только им, не так ли?
Марандо молча наградил меня взглядом василиска, и я еще раз улыбнулся:
– Да, вы занимаете особое место в гонке. Так же, как и всегда. И это станет ясно любому, кто даст себе труд задуматься: почему от всей страны Д'Хур на Испытание отправились вы один?.. Вы не столько стремитесь завоевать призовое место, сколько разрушить пьедестал. И уж, в самом крайнем случае, не допустить на верхнюю ступень Его Высочество. А в таком деле у вас изначально не может быть союзников; вернее, вы их уже предали! Так что не надо лукавить.
Скажем очередную порцию хвалебных слов в адрес гениального ума барона Детана – со своей версией мотивов Князя Д'Хур он угодил яблочко. Однако для самого Марандо версию озвучил я, поэтому и лавры – ненависть, смешанная с уважением, – достались мне. Но следовало держаться взятой высоты.
– Стало быть, поддержать меня не выглядит хуже, чем кого-то. Напротив, это могло бы спровоцировать схватку, после которой один из участников сойдет с пробега. А то и оба, к вашему вящему удовольствию… Фактически выбор у вас есть. Вы его рассматривали, Князь?
Теперь волей-неволей приходилось ждать ответа, последовавшего далеко не сразу. Мне удалось совершить практически невозможное и поколебать самоуверенность Марандо, но увы, этим мои успехи себя исчерпали…
– Вообще-то нет, – сообщил наконец он. – Я не принимал вас слишком всерьез и готов признать свой просчет… Хорошо, вы предлагаете мне сделать ставку. Но я редко рискую и всегда ставлю на фаворитов. А вы не фаворит. Пока нет, и учитывая, с чем хотите сражаться, вряд ли станете… Мой ответ остается прежним, герцог.
С этими словами Марандо поднялся, холодно кивнул и направился на выход, но у самой двери задержался:
– На вашем месте я бы побыстрее покинул Аркадию. А заодно подумал бы над отдыхом в хорошо укрепленном замке. Не собираюсь вас оскорблять, но, боюсь, вы немного переоценили себя, герцог.
Я надолго вперился взглядом в матовую поверхность закрывшейся двери. Как-то не верилось, знаете, что я вот так целиком и полностью обделался. Марандо, может, и не хотел меня оскорблять, но трудно было не сделать этого самому. Я чувствовал себя павлином, вступившим поутру в сад, гордо распустившим хвост и… обнаружившим, что символ его достоинства таинственным образом исчез. Ободрали, возможно…
Затем, разумеется, я впал в ярость, вскочил и рванул прочь. В подтрибунных помещениях ипподрома оказалось весьма людно – после небольшого перерыва программа скачек, открывавшихся Золотым Кубком, должна была возобновиться, – и я надеялся, что в толпе разгоряченных болельщиков меня кто-нибудь заденет или хотя бы нахамит. Но, к сожалению, наружу я выбрался совершенно беспрепятственно. Пришлось совершить акт вандализма и сломать ни в чем не повинную пальму, росшую на ближайшем газоне. Это принесло слабое облегчение, и я решил дождаться встречи со служителями ипподрома. Они вскоре появились, но почин не поддержали. Увидев, что именно я сделал и как, они подумали, вероятно, что зеленые насаждения не входят в сферу их деятельности и безмолвно удалились.
Оставалось лишь выпускать пары более продолжительным, но надежным способом – прогулкой в хорошем темпе под палящим солнцем. Пройдя мимо стоянки наемных флаеров, я короткой аллеей вышел к побережью и дальше двинулся вдоль пляжей на север. Отель «Хилтон», где был назначен общий сбор, находился милях в трех от ипподрома, поэтому уже к трети дистанции я притомился, как следствие, успокоился и вновь обрел возможность мыслить…
