Мычание справа заставило повернуть голову и застыть. Пока я разглядывал Наталину, да как парень собирает паутинные ниточки в руки, другие пауки спустились к детям, частично опутали их своими нитями, а некоторых уже даже к потолку подняли. Это что, тут действительно приносят в жертву паукам детей? Чёрт, и я ничего не могу с этим поделать!
Десять минут — и все жертвы под потолком, плотно опутанные белыми нитями так, что не видно тел. И все это на фоне постоянного речитатива на неизвестном языке. Теперь мне было не весело, а жутко. До этого всё вокруг мне казалось простыми декорациями к какому-то приключенческому фильму, но теперь фильм превратился в ужастик на основе реальных событий!
В голосе главного жреца появились визгливые нотки. Он уже не читал, он почти верещал, а остальные толстяки, к этому времени рассеявшиеся на коленях полукругом, подхватили. К их рукам тоже тянулись нити, пусть и не в таком количестве, как у главного.
Вот жрец встал, подошёл к лежащей Наталине. Хотя, нет, не к ней. Он обошёл её, и приставил обе руки, из которых так и тянулись блестящие нити, к зеркалу. Изображение в зеркале качнулось кругами, как будто в воду кинули камень. Когда он убрал руки, нити так и остались прикрепленными к центру зеркала.
Жрец обернулся к остальным и что-то рыкнул. Те рыкнули в ответ и все побежали к восьмиграннику, пока главный опять затянул какую-то непонятную речугу. Вот они приставили нити к Наталине, по нитям спустилось целое войско светящихся паучков и девочку тоже начали заплетать в белый кокон, но не в сплошной, как остальных детей. Из неё как будто делали мумию, оплетая отдельно руки, ноги, оставляя нетронутой только голову. Шпага выпала из её руки, глухо звякнув об каменный пол.
Голос главного стал подниматься, вот он достиг визга, вот его вновь подхватили упавшие ниц остальные, и… Внезапно настала тишина.
Не стоит думать, что всё это время я стоял и смотрел. Я создал свой огненный лазер, но он почему-то совершенно не желал пережигать полоски материи, которыми у меня были связаны руки. У меня все запястья были в ожогах, но эти тряпки были совершенно равнодушны к тому, что их пытаются сжечь.
Попробовав лазер на своём одеянии, понял, что это свойства этой ткани. Ни одна стихия не могла сквозь неё пробиться. Я пробовал все по очереди, выращивая землю, воздух и воду у себя из центра тела, где у меня был выход всех стихий. Бесполезно! Я вспомнил, как с помощью перчатки усиливал огонь магией земли и воздуха, но и это не помогло, луч не пробился наружу, он упёрся в ткань, а та даже не нагрелась.
Всеобщий вздох привлёк моё внимание. Оказывается, из коконов сверху в зеркало тянулись уже не белые нити, а красные, света крови, в центре же зеркала начали проступать очертания большого красного цветка. Сначала он занимал всю поверхность отражения, но потом стал уменьшаться, а в зеркале проявилось изображение Наталины. Взрослой Наталины, как будто ей не пятнадцать лет, а все тридцать, или даже тридцать пять. Эта женщина прищурила глаза и заговорила.
Нет, я так не играю. Почему они все разговаривают на незнакомом языке? Вдруг она что-то интересное сказала, а я ничего не понял.
Но остальные очень даже поняли. Наталина-мумия была подхвачена со своего восьмигранника в несколько рук и поставлена перед зеркалом, а из зеркала вылетела радужная стрела. Или нет, это была уже не стрела, это была многоцветная нитка магии. Она уткнулась в девочку, постепенно обволакивая её полностью радужной плёнкой. Вспышка, и девочка не в коконе, а белом платье, удивленно оглядывается, потом замечает изображение. Вот эти двое тянут друг к другу руки, вот их руки встречаются и вот ещё одна вспышка, на этот раз ослепившая меня на несколько секунд.
Проморгавшись, я увидел, что Наталина и женщина в зеркале поменялись одеждой. Женщина внутри зеркала была в белом, и с удивлением осматривала себя. А Наталина развернувшись, огляделась и что-то рявкнула.
Радостно воскликнув, все окружающие рухнули на колени, а потом и лбом в пол ударились разом. Судя по языку и по всё ещё окружающей радужной плёнке, Наталина у нас сейчас далеко не Наталина, а какое-то неизвестное божество, что в неё вселилось.
То, что я не упал, привлекло внимание. Уже знакомой мне походкой взрослой женщины на подиуме, девочка подошла ко мне. Внимательно осмотрев с головы до ног, она опять что-то повелительно сказала.
— Ничо не понял, говори нормально. — Заявил я по-русски, улыбнувшись как можно более нагло. Умирать, так с музыкой.
— Пади ниц перед своей богиней. — Тут же перешла Наталина на нормальный язык. Ничего себе, русской-то она откуда знает? — Стань моим главным жрецом.
— Обойдёшься. — Так же нагло отреагировал я. Я помню, с каким злорадством этого ожидал тот воин. Нет уж, не заманишь. — Ты не моя богиня. — Граф утверждал, что она может повелевать только своими верующими.
Поклоняться той, которой приносят в жертву детей? Да никогда!
Девочка властно взмахнула рукой и в меня полетела уже знакомая радужная стрелка. Летела она как обычно неспешно, потому я смог поймать её двумя руками, но порвать или сломать не успел, радужное свечение как будто впиталось в меня.
— В тебе действительно правильная сила. — Даже не улыбнувшись, задумчиво заметила девочка. — Сосуд не ошиблась в выборе. — Её голос едва напоминал звонкий детский голос Наталины, в нем снова проявились нотки грудного, женского. — Ты станешь моим главным жрецом или умрёшь. Эта сила больше никому не должна достаться.
Придумать, что на это ответить, я не успел. В грудь мне прилетела радужная нить, и хотя я её тоже поймал, остановить не смог. Такое ощущение, что я за железный прут схватился. Раскалённый прут, руки тут же обожгло.
Пока я боролся с этой нитью, радужное сияние стало обволакивать меня всего, а в голове начал нарастать звук моего сердцебиения. Нет, так дело не пойдёт. Чего я стою, это же девчонка. Слабое существо.
И я пнул богиню в грудь, сбив с ног. Надо же, получилось. Сам не ожидал.
Рванув в шпаге, краем глаза отметив, что все окружающие так и валяются лбом в пол. Да, это шанс. Жаль, убить эту тварь нельзя, она в теле девочки, надо как-то её оттуда выманить. Подскочив к главному жрецу, я задрал его голову за волосы, затем приставил лезвием шпагу к его горлу. Связанными руками это было сделать непросто, если бы парень сопротивлялся, то у меня ничего бы не получилось, но он застыл, испуганно косясь на свою богиню.
— Покинь тело, или я перережу ему горло. — Стараясь сам поверить в то, что это сделаю, решительно заявил я.
— Привет. — Послышался голос в моей голове. — Вижу, ты тут развлекаешься. Поссориться с тёмной богиней, это очень в твоём стиле.
— Да вот, никак не можем договориться. — Обрадовался я, что с графом всё в порядке.
— Не договариваться надо, а бежать. — Нравоучительно заметил он в ответ. — Тут её место силы, пока не разрушен центр, ты ничего сделать не сможешь, даже с моей помощью. А вот она может.
Девочка плавно, как будто её тело было совершенно без костей, поднялась и уставилась на меня своими взрослыми серьёзными глазами. Стрельнув взглядом на удерживаемого мной парня, она коротко взмахнула руками, и из её руки вылетела стрелка.
Чёрт, а у меня руки заняты. Не так-то просто со связанными руками удерживать шпагу у горла коленопреклонённого человека. А если отобью шпагой, опять потеряю сознание, опыт уже был.
Только вот именно эта стрелка прилетела не в меня, а в жреца. Лицо парня закрыло радужной плёнкой, и он завопил, задёргался и упал на пол, я едва успел убрать шпагу от его горла.
Парню это не помогло. Несколько секунд жрец катался по полу, руками расцарапывая себе лицо. Из его глаз начала проступать кровь, он сильно кричал, а я ошарашено смотрел на это. Ещё пара секунд, и сияние ушло, а парень затих.
— Ты убила своего главного жреца? — Повернулся я к тёмной богине.
— Он слаб и не подходит. — Торжественно вещала тем временем Наталина. — Ты сильнее. — Опять этот низкий грудной голос. В который раз он пробивается сквозь тонкий голосок настоящей Наталины.
