Ознакомительная версия.
— Чудесненько! — тварюка радостно всплеснула руками. — Видишь, как все просто. И стоило упрямиться? Вон, трое девок померли, уговаривая… а ведь такие молодые, им бы жить и жить…
Он головой покачал укоризненно, будто я виновная была, что он девок убил.
— Но мне пора. Не забудь, Зослава…
Дверь шипела.
И скрипела.
И почти поддалась уже.
Бабка моя крутанулась на каблучке, а после со вздохом, со стоном протяжным на земь осела грудой тряпья цветного. Тут-то я к ней и кинулася.
Живая!
Божиня милосердная… живая…
— Зослава…
Дверь вот-вот хрустнет, и… я подняла половину монетки и к Люциане Береславовне повернулась:
— Вы молчите… и я не скажу.
Побледневшая, она кивнула. Только руку к носу поднесла, вытерла кровь кое-как. Улыбнулась неловко:
— Простите. Я и вправду… несколько самоуверена.
От тут-то дверь и не выдюжила…
Глава 32. Где все одно нема покою Зославе
Черемуха не цвела.
А запах стоял. Я вдохнула его, терпкий и густой, запах белых цветов и весны. Вспомнилося вдруг, что на черемухов цвет завсегда заморозки приключаются. И в этым годе будут.
…хорошо б яблоням до этого сроку отцвести. И вишне. На вишню попасть не выйдет, аккурат практика, а вот на яблоки получится.
Надеюсь.
Я гуляла по саду.
Просто так… без цели, без смыслу… стараясь выкинуть из головы мыслю, что зазря все… нет, бабка оправится, в том Марьяна Ивановна уверена. Самолично ею занялася, сказала, что случай редкий. Мол, нечасто в нынешние-то времена просвещенные встретишь духа неупокоенного.
Где его бабка подхватила?
Я не ведаю.
Не в Барсуках, ясное дело. И значится, как сил наберется, в Барсуки-то и поедет. Пускай тетка Алевтина за ею приглянет… бабка-то слаба сделалась, капризна, что дите малое, но бают, сие нормально.
Душу ейную крепко потрепали.
И разуму досталося.
…иду по дорожке. Руку жжет монетка, пополам резаная. Дивная такая. Не нашее чеканки. И знаки по краю выбиты, а что за они — разглядеть не выходит. Я уж и так, и этак монетку поворачвала, думала даже попросить стекло особое, скрозь которое всякую мелочь разглядвать сподручно, но после не стала. А ну как спрашивать станут, за какою такою оно мне надобностию? Солгать не сумею, а правды сказывать неможно.
И без того вышло неладно.
…дверь вылетела с грохотом и дымом. Полыхнуло.
Запахло паленым волосом.
Завыло.
И внове бахнуло.
Я только и успела, что бабку щитом прикрыть. После же… стало вдруг людно и так, что, ежель не щит, то затолкли б. Я ужо и не разумела, что творится.
…кто-то кричал.
…громыхало.
…то горело, то шипело, то вовсе вода хлынула прямо-таки с потолка. Отчего-то стало жаль ковров, которые этакого обхождения не выдюжат. Небось, и грязюки нанесли, и крови на них попало, и вообще… этого я и не додумала.
— Доигралась? — злой и холодный голос над самою головой раздался.
— Я думала, что на ней обыкновенный морок… что… — Люциана Береславовна говорила тихо, виновато, а я все одно слышала.
Сидела, бабку обнимаючи, радовалась тому, что живая она.
Не подманула тварь.
— …внушение… я прекрасно умею снимать внушение… тебе ли не знать?
И внове тишина.
Отчего бабку не заберут? Ее б к целителям… и меня… а сижу, щитом заслонившися… может, потому и не трогают? Надо б убрать, а я вот… я забыла. Вспомню, конечне, срок придет… а они все лаются и лаются. Во дурные…
— А подумать, что за внушение такое, которое наши ворота пропустили? Ты же разумная женщина, Люциана… раньше я так думал!
— А теперь?
— Теперь я поставлю вопрос о твоем увольнении.
Не поставит.
Это он так, грозится… перепужался он… я точно знаю, чую своим даром, который не нашел иного часу, чтоб проснуться.
…горе.
…и боль в груди, аккурат под сердцем, будто угольки раскидали и сердце этое на углях не то коптится, не то жарится. Как дойдет? Когда? Сколько уж годков мука невыносимая. И забыть бы, да и магики над памятью своею не властные.
…со страху он.
…липкий страх, тяжелый, что кисель переваренный. И никак-то от него не избавиться. Того и гляди, вовсе захлебнешься. Оттого и срывается Фрол криком.
Горько, и от горечи, не иначей, лопнула тонкая нить, которою меня в чужую жизнь потянуло. С нею и щит мой.
— Довольно, — Фрол Аксютович провел по лицу ладонью, стирая не то пот, не то прошлое. — Вам к целителям надо. И не дурите, Зослава.
Строго сказал.
Тихо.
И я только сумела, что кивнуть. Спорить силов не было. Он же подхватил бабку на руки и на Люциану Береславовну обернулся. Мол, гляди, чего натворила.
Она и глядела.
Прямо.
Без обиды, без злости, только…
…стучат каблучки, звенят серьги тяжелые. Смеется сестрица, пляшет. Крутанется и поднимаются юбки разноцветным веером шианьским…
Нет.
Я закрыла глаза.
Не хочу знать. Хватит с меня чужих секретов. Вон, и собственным ныне обзавелася. Будет ли Люциана Береславовна молчать? Будет… и я тоже ни словечка не скажу.
Выпустила?
Быть может… обманула? Обманулась? Не знаю, в том нехай Божиня разбирается, ей с сестрицею видней, что за человек и чего он стоит. А я кто? Так, девка неразумная… мне б до целителей добрести.
Добрела.
За дверью Еська околачвался, плечо свое подставил, сказал:
— Эх, Зослава… вот вечно влезешь ты куда… а меня не позовешь. Как-то это не по-приятельски…
Я только и сумею, что вздохнуть.
Может, и так оно, да разве ж я сама приключениев на себя ищу? Мне бы замуж и в Барсуки. В Барсуках тихо… из всех приключениев — Корсачев мужик, с пьяных глаз заблукавший. Аль корова, которая в чужой огород вбилась.
Благодать.
…а на черемухов цвет завсегда морозит. В нонешнем-то годе весна и без того затянулася. Солнце светит, но не греет. Дожди вон кажный день. Небось, в Барсуках маются, гадая, когда поля сеять. И дядька Панас ходит смурной, потому как все ждут егоного, старостиного, слова. А поди-ты, поспеши, и заморозится зерно в холодное землице.
Потяни время?
И тоже недобре. Тогда, глядишь, и не поспеет пшеница вызреть. Простые хлопоты. Понятные. Не то, что обломок монетки…
…с бабкой надобно поговорить. А она чует, что разговора тяжкою будет, оттого, меня завидя, охать начинает, ахать, жалиться, то на сердце, то на голову. Или вовсе притворяется спящею.
Я верю.
Мне тоже страшно заговаривать. Сама себе лгу, что сие потерпит, что окрепнуть ей надобно… а дух или кем он там был, сгинул. И не вернется.
Акадэмия же ж.
Не попустят.
Ознакомительная версия.
