Ознакомительная версия.
— Нет уж, спасибо! Знаете, Лойсо, я ужасно впечатлительный, хотя этому никто не желает верить… Так что хватит с меня ваших ответов, по крайней мере, на сегодня.
— Я тоже не верю, — хмыкнул Лойсо. — Ладно тебе заливать насчет своей впечатлительности!
— Ну вот, и вы туда же… Ну, не верите — и не надо! А почему…
— Видишь, ты уже снова готов к моим «ужасным» ответам.
— Да, действительно… — удивленно согласился я. — Но это мне, пожалуй, действительно надо знать. Почему вы вообще меня сюда впустили? Или даже пригласили? Я ведь правильно понимаю, именно пригласили?
— Так сложилось, — пожал плечами Лойсо. — Извини за банальность, но такова твоя судьба, ничего не попишешь! Да и моя тоже… По моим расчетам, когда-нибудь ты сможешь увести меня из этого места. Вот только я сам не очень-то понимаю, каким образом. У тебя, знаешь ли, настоящая мания отпускать на свободу всех, кто под руку подвернется. Таким уж ты родился, тут ничего не изменишь… Видишь, я даже не пытаюсь скрывать от тебя свои планы, хотя мог бы.
— Честно говоря, я с удовольствием вытащил бы вас отсюда прямо сейчас, если бы знал, как это можно сделать, но… Джуффин говорил, что вы собирались заставить Мир рухнуть. Мне здорово не нравится эта идея. Я только-только успел влюбиться в ваш Мир…
— Это потому, что ты родился в другом месте. В чужом Мире всегда есть непреодолимое очарование, каков бы он ни был. А собственная родина часто вызывает тоскливое отвращение, иногда совершенно неоправданное… По мне, это место могло бы быть просто великолепным, если бы не населяющие его человеческие существа. По большей части они совершенно неуместны. Эти вечно жующие тупые физиономии, эти развевающиеся на ветру одежды, специально предназначенные для того, чтобы скрыть от неба рыхлые, дряблые тела ленивых обжор… Стоило мне зайти в какой-нибудь столичный трактир, как меня охватывала неописуемая ярость… Ну и чего ты на меня косишься, как барышня на паука? Уже забыл, что творилось с тобой самим, когда ты рвал на клочья никчемные человеческие существа, объявившиеся на обожаемом тобой песчаном пляже в каком-то неведомом Мире? Только не вздумай говорить, что не получил от этого никакого удовольствия! Ты же был счастлив, как никогда в жизни! Мы с тобой, видишь ли, похожи гораздо больше, чем тебе хотелось бы… И не переживай, я уже не собираюсь разрушать Мир, в котором родился. Тупо повторять однажды неудавшуюся попытку — нет, это не для меня! Во Вселенной, знаешь ли, много Миров…
Я даже не пытался возражать: невыносимая жара превратила меня в тот самый полупереваренный овощ, о котором столь увлекательно рассказывал Лойсо.
— А как вы выглядите на самом деле? — зачем-то спросил я. — У вас все еще мое лицо — почему? Я же говорил, что вам не нужно меня очаровывать, я и без того…
— Можешь себе представить, примерно так я и выгляжу «на самом деле» — ты еще не успел разочароваться в этом глупом термине? Выходит, я зря старался, развлекая тебя зловещими метафорами?
— Вы не зря старались. Просто я не успел найти достойную замену для этой словесной конструкции, — вздохнул я. — Неужели ваше лицо действительно похоже на мое?
— В последнее время. А каким оно было, когда я поступил в Высокую Школу Холоми, или через сто лет после того, как я ее окончил, я уже сам не очень-то помню… Знаешь, когда я в последний раз крутился перед зеркалом?
— Лет пятьсот назад, да?
— Что-то в таком роде… Тебе пора возвращаться, Макс. Я — довольно утомительный собеседник, если ты сам еще не заметил. Кроме того, у тебя пока не хватает пороху, чтобы подолгу выносить местный климат. Меньше всего на свете мне сейчас хочется рыть могилу. Здесь такой твердый грунт, ты себе не представляешь… И имей в виду: тебе не обязательно класть свою голову на подушку моей дочки. Можно просто сказать себе перед сном: «Я хочу повидаться с Лойсо», — этого достаточно! Теххи была нужна, чтобы устроить наше первое свидание, а теперь ее помощь нам не понадобится… Хорошо, что ты не стал ей ничего рассказывать. Ты все очень верно понял: ей здорово не понравится эта история. Девочка совсем не знает меня, но здорово не любит. В общем-то, ее можно понять…
— Теххи может попробовать как-то исправить ситуацию? — осторожно спросил я.
— Может. Она все может… по крайней мере, попробует, это уж точно! — усмехнулся Лойсо. — Мне-то все равно, а тебе вряд ли понравится… Ладно, я совершенно напрасно сгущаю краски. Тебя этим не проймешь. Впрочем, тебя ничем не проймешь: ты все равно поступишь, как сочтешь нужным.
— Спасибо за комплимент, — слабо улыбнулся я.
— А ты считаешь это комплиментом? — искренне удивился он.
У меня голова шла кругом, но я честно старался хоть как-то поддерживать беседу.
— Лойсо, я ухожу от вас таким же любопытным, как и пришел. Вы так ничего мне толком и не рассказали… Этот ваш «апокалипсис», на кой он вам тогда сдался? Неужели просто от злости? Я отлично помню свои «подвиги» на том грешном пляже и прекрасно понимаю, почему вы мне о них напомнили… Но мне кажется, что одна только слепая ярость — это уж как-то чересчур! Не так вы просты…
— Да я и не говорю, что все дело в моей злости. Видишь ли, это — тайна, которую я безуспешно пытался разгадать. Величайшая из всех тайн. У того, кто присутствует при конце Мира, есть микроскопический шанс забрать себе всю силу умирающего кусочка Вселенной. Это почти невозможно, и все же… Ради этого шанса стоит рискнуть, знаешь ли!
— И что тогда?
— Не знаю. Для того чтобы ответить на твой вопрос, нужно разрушить хотя бы один Мир и посмотреть, что будет. А у меня пока что не получилось… Тебе действительно лучше уходить, Макс. У тебя лицо подпорченного покойника. Не стоит так увлекаться светской болтовней с малознакомыми злыми колдунами!
Он рассмеялся, встал с камня, на котором сидел все это время, подал мне руку, помог подняться на ноги и вдруг ткнул меня в бок — между прочим, довольно болезненно. Этого тычка оказалось достаточно, чтобы я потерял равновесие и покатился вниз по склону холма. Колючая трава царапала мне руки и лицо, но я уже почти ничего не чувствовал: проклятая жара почти доконала меня. Не так уж сложно меня доконать, оказывается…
Я открыл глаза в знакомой уютной темноте спальни и тут же снова их закрыл: очень уж вымотался. «Я так и не успел спросить, почему у его могущественного Ордена было такое смешное название, — удрученно подумал я, засыпая. — Ну при чем тут какая-то „водяная ворона“?! Можно сказать, ради этого сунулся в самое настоящее пекло и опять ничего не разузнал!»
Я проснулся уже после того, как робкое зимнее солнышко оповестило о наступлении полудня всех, кого интересует такого рода информация. Еще полчаса я просто валялся, наслаждаясь ни с чем не сравнимым сочетанием хорошего самочувствия с фантастической ленью и полным отсутствием каких бы то ни было мыслей в башке.
Ознакомительная версия.
