Выполоть эти ростки мне не представляло бы труда, но я наоборот создал им самые благоприятные условия для развития. Нет. С дуба головой об жёлудь я не рухнул. У меня появилась надежда на то, что после моего ухода я оставлю вместо себя не растение, а личность, которую рискну снабдить своими знаниями. Они не сразу свалятся на голову этому человеку, а постепенно, по мере развития и укрепления, а я постараюсь сделать так, чтобы он помнил еще и меня – Филина. Что в результате получится – не знаю, но надеюсь на благополучный исход. Хм. Вообще-то, новая личность начинается с чистого листа. Tabula rasa, так сказать. У этой личности будет воспитание Филина, память Филина, поначалу и отношение к людям тоже Филина. А вот как сложится дальше – неизвестно. Характер и ядро личности будут уже не мои. Вот и гадай, какая из теорий верна – воспитание и среда формируют личность человека или наследственность? Или и то и другое вместе?
Придя в норму, прежде всего, просмотрел корреспонденцию, сброшенную на мой информик секретарем. Утвердил списки награжденных и подписал личным кодом письма родственникам погибших. К письмам полагалась компенсация, которую я также распорядился выплатить в полном объеме. Илона добавила пункт о принятии сирот на полное обеспечение до их совершеннолетия – я не возражал и утвердил проект бюджета.
Согласно отчету командования города-крепости наши потери личного состава и гражданских лиц составили тридцать девять тысяч семьсот двадцать шесть человек, включая погибших в результате первого удара звездолета-убийцы. Еще около двенадцати тысяч человек получили ранения различной степени тяжести. В самом конце была приписка о том, что имеющихся ресурсов кибермедов не хватит, чтобы оказать помощь всем пострадавшим. Из-за этого ожидается гибель еще около двух тысяч человек.
Я бросился в отсек, где стояла моя камера, лучшая на борту, и убедился, что она не задействована. Дежурный медик на запрос отозвался мгновенно:
– Слушаю, ваше высочество.
– Бригада оказывает помощь пострадавшим?
– Нет, ваше высочество. Мы относимся к штату личных медиков и не имеем права без вашего распоряжения…
– Я даю такое распоряжение! Всем без исключения подключится к работе городских медицинских служб. Камеру готовить к работе!
– Слушаюсь, ваше высоч…
Я не дожидаясь окончания фразы, прервал связь и вызвал секретаря:
– Соедините меня с тем, кто у нас там главный по медицине в крепости.
– Донья Марта. Секундочку.
Мне пришлось ждать две минуты, как передо мной возник фантом усталой пожилой женщины, одетой в операционный комбинезон, забрызганный кровью.
– Слушаю вас, ваше высочество.
– Почему вы в таком виде?
– Кибермедов не хватает, а помощь требуется срочно, вот мы и оказываем ее вручную, по старинке.
– Почему не задействовали мою регенерационную камеру?!
Женщина замялась:
– Мы не имели права без вашего личного распоряжения…
– Почему не запросили моего личного распоряжения в таком случае?
Она опустила глаза и промолчала. Все ясно. Какой дурак будет покушаться на личное имущество аж самого наследника престола?
– Так вот. Камеру уже готовят. Весь штат моих личных медиков поступает в ваше полное распоряжения. Необходимые помещения в моем отсеке моежет занимать все, кроме моего кабинета и спальни. Вам все ясно?
Лицо доньи Марты просветлело и она энергично закивала головой:
– Спасибо, ваше высочество. Огромное спасибо!
– Все действуйте. Будут вопросы – обращайтесь напрямую. Не ждите, пока кто-нибудь умрет, – не удержался я от упрека под конец разговора.
К сожалению, бывает и так, что от излишней деликатности тоже могут пострадать люди. Будь главмедик города понаглее и поэнергичнее, она уже давно подняла бы меня с постели, добилась разрешения и уже пропустила бы через камеру пару десятков человек.
– Ваше высочество, – снова секретарь.
– Да.
– Через тридцать минут состоится церемония прощания с павшими. Вы должны будете что-то сказать.
– О?! А если бы я еще спал? Или ел?
– Простите, ваше высочество, но я взяла на себя смелость проинформировать дона Олега, что вы уже проснулись и поели, а тела погибших уже собраны на палубах разбитого крейсера.
– К-хм. М-да. Ну ладно, а…
– Ваш парадный мундир уже несет ваш личный портной.
– Хорошо.
Пришлось вместо удобного комбинезона надевать мундир. Разумеется, все пришлось впору и портной критически оглядев меня поклонился:
– Ваше высочество, мундир сидит идеально. Ничего доделывать не требуется.
Я его отпустил, осмотрел себя в зеркале и остался доволен. Небесно-голубой френч со стоячим воротником доходил до середины бедер. Такого же цвета свободные штаны заправлены в короткие мягкие сапожки. По стоячему воротнику золотом вьется тонкая вязь шитья, на левой стороне груди большой вышитый герб царствующего дома, на золотых эполетах – монограмма "К". Я прошел к кару, и вместе с охраной отправился в ангар, где меня уж ожидали в строю избранные части гарнизона.
Неподвижно застывшие шеренги были обращены лицом в сторону гигантских ворот в открытый космос. Тонкая пленка силового поля препятствовала утечке воздуха и защищала людей от излучений. Слева от строя была устроена небольшая трибуна, где меня поджидали дон Олег и донья Илона, олицетворявшие власть военную и гражданскую. Рядом с трибуной стояла небольшая толпа избранных граждан города, допущенных на эту скорбную церемонию.
– Гарниз-о-он! Р-равняйсь! Смир-р-р-рна-а! Р-равнение на середину! – прозвучал усиленный громкоговорителями голос дона Олега.
Посередине никого не было кроме разбитого звездолета с телами погибших в космосе. На него и равнялся строй.
– Сейчас перед вами выступит его высочество принц Константин! Прошу вас.
Церемонию передавали на все информики и большие экраны, установленные на улицах и площадях города. Фактически мне предстояло выступить сразу перед полутора миллионной аудиторией, а в записи и гораздо большей. Первый раз по прибытии я не склонен считать нормальным выступлением.
– Воины города-крепости, – начал я слегка волнуясь. – В крепости нет гражданских как таковых. Каждый гражданин работает на победу и жизнь любого воина в бою зависит от добросовестного труда того, кто обеспечивает его всем необходимым. Сегодня мы понесли большие потери. Не стало многих наших товарищей, братьев, сестер, отцов и детей. В этом только моя вина и ничья больше. Что-то я не доделал. Что-то не предусмотрел. За мои ошибки заплатили своими жизнями эти герои. Низкий поклон им за их подвиг, – я повернулся в сторону импровизированной усыпальницы и глубоко поклонился, застыв в таком положении на некоторое время. Выпрямившись, сказал: – Светлая память павшим! Их подвиг мы никогда не забудем!
