Ознакомительная версия.
Вопросов он не задавал. Произнес спокойным, ровным, немного даже скучным голосом:
– Я никуда не пойду. Не смогу. Этот бой для меня последний.
* * *
Последняя, предсмертная магическая атака меднолицего все же достигла цели. Одна капелька зеленого пузырящегося вещества долетела до Калрэйна, угодила на сапог... Крошечная, совсем незаметная. Ассасин и не заметил... И не почувствовал, как зеленая гадость начала свою разрушительную работу: проела сапог, слегка увеличившись в размерах, попала на ногу... А когда почувствовал и понял, в чем дело, то... То ничем себя не выдал: ни стоном, ни криком ужаса, хотя имел полное право, на мой взгляд. Продолжал сражаться.
...Насколько я понимаю, скорость, с которой зеленая гадость поглощала и превращала в себя любые вещества животного и растительного происхождения, постоянно падала. И спустя определенное время действие заклинания должно было совсем прекратиться. Иначе самое же первое его применение дало бы интересный результат: рано или поздно наш мир лишился бы всего живого и покрылся ровным слоем пузырящегося зеленого вещества.
Скорость превращения падала. И только потому Калрэйн еще оставался жив.
Он не позволил мне прикоснуться к свой ноге: сам разрезал остатки штанины и сапог, на удивление легко поддавшийся ножу, – от толстой кожи уцелел лишь верхний, тончайший слой...
То, что осталось от ноги, из сапога буквально вытекло, зеленоватая масса расплескалась по полу, обнажив истончившиеся кости. Смотреть не хотелось, но я не мог отвести взгляд.
И с этим он ходил... И с этим он дрался...
Ассасин эмоций не проявлял, по крайней мере внешне. Деловито ощупывал ногу выше колена – там она на вид оставалась прежней. Но, судя по мрачному выражению лица Калрэйна, ничего хорошего он не нащупал.
Вздохнул, достал плетеный кожаный шнурок, туго-туго перетянул бедро – высоко, почти у паха. Провел ладонью чуть ниже – здесь, мол. И сказал, кивнув на Бьерсард:
– Руби. Постарайся с одного удара.
Я не стал отнекиваться, говорить, что не смогу... Потому что мог. Но припомнил слова Гаэлариха про хирурга и ампутации – он-то думал, что издевается над лигистами, и вот как всё обернулось...
Бьерсард не дрожал в руках. И удар был, как обычно, точным и сильным. Но за крохотную долю мгновения до того, как сталь коснулась кожи, я все-таки закрыл глаза.
...Ампутация не помогла. Магическая зараза угодила в кровь и разносилась вместе с ней по всему телу. Когда на шее Калрэйна очень быстро, буквально на глазах, вырос большой гнойник и тут же лопнул, потек зелеными каплями, любой утешительный обман или самообман потерял всякий смысл.
Не знаю, чувствовал ли он боль. Ни единой жалобы я не услышал. Лишь лоб покрылся мелкими бисеринками пота.
– Все когда-то умрут, – только и сказал Калрэйн. – Я – сегодня. Не хотел, но так уж вышло.
И он достал из двойного шва одежды боевую спицу. Но затем отложил в сторону и завел разговор о душе и ее посмертном пути....
* * *
Я взял его за левую руку – плевать на магическую заразу, на меня не подействует. А ему все-таки легче...
– Прощай, Хигарт.
– Прощай, воин... – Я хотел сказать что еще, простое, но достойное, – и не сказал. Чувствовал, что не совладаю с голосом.
– Знаешь... – почти прошептал Калрэйн. – Если я все-таки не прав... Если чертоги все-таки есть... – он сделал паузу, покусывая губы, вновь приставил спицу к уголку глаза.
И закончил совсем тихо:
– Хорошо бы там встретиться, а?
Спица вошла в мозг мгновенным движением. Тело коротко вздрогнуло. Калрэйн ушел... Надеюсь, что все-таки не в печку, и когда-нибудь мы встретимся.
А тело не знало, что мозг мертв, тело упрямо цеплялось за жизнь... Пальцы легонько шевелились у торчащего из глазницы стального жала, словно хотели вынуть его, все изменить, все вернуть, как было... Зачем-то я помог, очень осторожно, аккуратно вытащил тоненькое оружие. Ни капли крови так и не вытекло из ранки...
Прощай, воин... И прости за то, что я сейчас сделаю. За то, что будет мне сниться ночами – как Тул-Багар, как смерть Кх׳наара – и я буду просыпаться и долго лежать, уставившись распахнутыми глазами в темноту, и твердить, как заклинание: ничего не было, сон, ночной кошмар... И знать: было, было, было...
Бьерсард взметнулся, опустился, – и рассек грудную клетку легко и беззвучно. Но ребра пришлось разводить вручную, и ничего отвратительнее звука, что раздавался при этом, я не слышал.
Когда трепещущее сердце убийцы шлепнулось о хрусталь, я закрыл глаза. И стал слушать нарастающий низкий гул...
* * *
Мы с Гаэларихом обыскивали руины около двух часов.
Ящероголовые летуны валялись повсюду – скорчившиеся, прижавшие лапы к груди, совсем как те двое в Каэр-ла-Рэ. Захлебнувшиеся...
После смерти меднолицего его магическая защита, прикрывавшая развалины дворца от потоков воды, перестала действовать. И мне тоже пришлось пережить в залитой водой комнатушке не самую приятную в своей жизни минуту. Но я, в отличие от четвероруких, мог задерживать дыхание.
Когда вода схлынула, я разбил пирамиду, достал самоцвет – тусклый, утративший все краски. Завернул в несколько слоев ткани, использовав собственную мокрую рубаху, – прикоснуться к Калрэйну не смог, рука не поднималась... А камзол остался в камере, натянутый на мертвеца-черношлемника. Или не остался, уплыл вместе с мертвецом, если кто-то отпер решетку...
Я уложил добычу в холщовую суму, прихватил Бьерсард, вылез наружу.
И первым делом увидел идущего по двору Гаэлариха.
Приветствовал меня маг следующими словами:
– Вы бы накинули что-нибудь, Хигарт. Промокли, простудитесь.
Я хотел сказать что-то язвительное о том, что магистр всего лишь завидует моему обнаженному мускулистому торсу, но мрачно промолчал...
Сам Гаэларих весь поход щеголял в фиолетовой мешковатой мантии, потерявшей всякий вид, прожженной у бивачных костров и совершенно скрывающей фигуру. Надо думать, есть что скрывать...
...Лже-Тигара мы нашли в дальнем и укромном закоулке развалин. Утащили его сюда потоки воды, но странный человек не захлебнулся, был к тому времени мертв. Стрелы Ламмо, то есть Ломмо, конечно же, сделали свое дело... Хотя, как я предполагал, умер он все-таки не сразу, успел перед смертью отдать крылатым приказ на последнюю атаку.
– М-да-а-а... – протянул Гаэларих задумчиво. – Не ждал... Узник и в самом деле сумел разорвать путы, разбить оковы и сломать решетки... Сильная была личность, незаурядная. Хоть и отъявленный злодей. Вам очень повезло, Хигарт, что он успел вернуть малую часть своих сил и умений.
– Что?! – воскликнул я с самым искренним изумлением. – Можно чуть медленнее, чуть понятнее и чуть с большими подробностями?
Ознакомительная версия.
