Если этот паскудный маг что-то решил, то так просто уже не оставит.
Через полчаса ко мне приходит маменька. Начинает жаловаться, врать, требовать, чтобы я отправил Уганду куда подальше. Дескать, не вписывается она в стайку ее фрейлин: и красивая слишком, и самовольная, и всех рыцарей словно бы приворожила, теперь все остальные дамы без кавалеров скучают, ритуальные брачные порты вышивают, да только всучить некому.
– Ваша, – говорю, – фрейлина, вы и отсылайте ее.
– Ага, – отвечает, – и какие же тогда обо мне слухи по всей Митьессе полетят? Что старая стерва не терпит подле себя симпатичных конкуренток?
В кои-то веки правду сказала!
– А вы, сын мой, – король. Вам положено быть строгим.
– Но, видите ли, эта женщина лично мне очень даже нравится! Зачем же я стану ее отправлять куда-то?
– Вот именно! Она и вас словно околдовала! Стыдитесь, ваше величество, как верный пес, с нее третью неделю глаз не спускаете!
Словом, маменьку я тоже несолоно хлебавши назад отправил, да только толку чуть.
Если уж королева на пару с придворным магом объявили на кого-то травлю, то тут не спасет никто и ничто.
Уганда молчит, не жалуется, только ходит бледная, словно тень. Леагра вообще по широкой дуге на цыпочках обходит, на ее величество головы не поднимает. По вечерам мы теперь тоже не видимся, королева ее специально от себя не отпускает. Так что теперь у этой фрейлины не жизнь, а мука.
И ведь правда отошлю! Отошлю куда-нибудь в провинцию, в фамильный замок, со всеми почестями, но все же в ссылку. Потому что оставь ее здесь вопреки всему, эти сволочи ее ведь до того доведут, что она и руки на себя наложит.
И самое отвратительное то, что с тех пор мы ни разу наедине не виделись и не разговаривали. Значит, она считает, что и я ее предал. А может, и вообще отдал на ушко королеве приказ о, собственно, травле.
Зараза-Никудышный из меня монарх. Даже собственный двор не могу к порядку призвать, куда уж там сопредельные королевства?!
Неделей позже
Уехала.
В золоченой карете, запряженной тройкой великолепных лошадей.
Оказывается, невозмутимые синие глаза способны сверкать ненавистью почище магических молний».
– И Совет магов пребывал в большом расстройстве, – съязвила Ристания, решительно отодвигая подальше ворох прочитанных свитков.
– При чем тут Совет? – невнимательно переспросила Лерга, думая о другом. О том, что, оказывается, и у королей бывают драмы в личной жизни.
– При том, что он лишился талантливой осведомительницы, – потянувшись с мягкой грацией лесной ласки, пояснила чародейка.
Лерга засмотрелась на плавно стекающую от ее локтей к запястьям ткань воланов на рукавах – вишневый тончайший шелк, даже не электризующийся от остаточной энергии ушедших заклинаний, – и общий смысл сказанного дошел до нее с некоторым опозданием.
– Что? Какой еще осведомительницы?
– Своей, – отмахнулась Ристания, поднимаясь с дивана и прохаживаясь туда-сюда по библиотеке.
Два из оставшихся пяти огарков в канделябре уже потухли, так что комната погружалась в таинственный полумрак. По четко очерченному лицу чародейки плясали жутковатые тени.
– По-моему, Совет не стал бы пользоваться услугами какой-то фрейлины, – покачала головой Лерга. – Тем более что при дворце и так был маг – Леагр. Так что мешало Совету использовать его?
– То, что у нашего милого мага по каким-то мне неизвестным причинам имеются серьезные разногласия с Советом магов, поэтому, полагаю, и король с Обителью на ножах. Леагр при всех своих недостатках нужным образом расположить Региса умеет. Ну а на магов только ленивый не вешал всех собак.
– И все равно человек…
– Не человек, а ведьма, – решительно поправила Ристания, – причем весьма неслабая ведьма. Сильнее меня, это точно.
– Почему ведьма? – пораженно откинулась на спинку покорно скрипнувшего дивана Лерга.
– А разве ты не заметила, долена?
– Король об этом не писал.
– Писал. Просто он и сам не понимал, о чем говорят многие «странности» его избранницы. Но ты-то, ведьма, могла бы догадаться!
Лерга смущенно промолчала, и Ристания, не тратя времени на дальнейшие охи-ахи, принялась объяснять:
– Во-первых, с какой бы вдруг вообще стати фрейлина стала интересоваться королевскими делами, если она не шпионка?
– Чтобы создать видимость участия в жизни короля.
– Ага. И какая обычная дурочка из придворных смогла бы так разобраться во внутренней проблеме, как хотя бы с тем романом? Нет, Лерга, это не обычная серая пташка под ярким платьем – во дворец залетела совсем другая птичка.
– Ну предположим. Но это же еще ничего не доказывает!
– Конечно, – невозмутимо подтвердила чародейка, со вздохом развешивая под потолком несколько огненных светлячков взамен сгоревших свечей. – Но наводит на подозрения и не дает взгляду проскочить мимо уже непосредственного и неопровержимого доказательства: она была в кабинете Леагра. Причем тогда, когда его там не было.
– А что в этом особенного?
– Да то, что, пусть этот маг и не гений, но уж оградить частную собственность от посягательств он умеет! Иначе бы я не просила вчера его разрешения, а залезла в кабинет сама. Она же сумела нейтрализовать все амулеты и защитные заклятия, что, поверь мне, о многом говорит!
Лерга пораженно молчала. Глупость какая: читать все то же самое, что и Ристания, и ничего не заметить! А еще ведьма называется!
Чародейка тем временем продолжала, но уже не объяснять, а просто рассуждать вслух, словно приглашая и Лергу поделиться соображениями:
– Стихию я так сразу определить затруднюсь, но скорее всего вода. Алмаз на цепочке – если и не их цеховой символ, то уж, во всяком случае, весьма верный признак. Воздушник скорее носил бы бирюзу, огневик – янтарь.
– Зачем Совету понадобилось вообще затевать этот спектакль? – опомнилась Лерга.
– Ну как я догадываюсь, отношения между Советом и королем испортились примерно год назад, верно?
– Не знаю…
В Обители дисцитиев старались держать подальше от внешних политических и прочих вопросов. Их решал домн директор, изредка созывая на совет магистров, но камерной обстановки директорского кабинета новости такого порядка не покидали.
– Значит, остается опираться только на мои догадки, – кивнула Ристания. – И я не думаю, что они сильно грешат против истины. Записи в дневнике относятся примерно к тому же времени. Значит, потеряв официальную связь с дворцом, маги были вынуждены узнавать о внутренних делах короля из более локальных и неафишированных источников. Засылать агентов, например.
