У конца плиты барабан закачался на цепях как раскаленный маятник. Императрица Наелора попыталась увернуться от него, в панике забыв использовать магию Звезды. Цилиндр ударил ее прямо в лицо. Толивар, жалобно звавший маму, почувствовал, что опускается на пол. Под раскачивающимся, раскаленным докрасна цилиндром извивалась и дергалась еще живая императрица.
Тошнота подступила к горлу мальчика, когда он почувствовал запах жженой ткани и плоти. Он упал на колени, желудок его, казалось, вывернулся наизнанку. Принц попытался подняться, когда услышал, как Великая Волшебница произносит его имя. Она уже освободила других пленников и вела их к двери.
— Толо! Быстрее!
Когда он остановился, чтобы обернуться и еще раз посмотреть на ужасную смерть Наелоры, которую мог пережить он сам, Харамис подлетела к нему и схватила за руку. Что-то оглушительно треснуло над головой, и со сводчатого потолка камеры посыпались камни. Принц буквально вылетел над каменными плитами в коридор вслед за фигурой в белом плаще.
Скоро он вновь почувствовал твердый пол под ногами. Землетрясение, казалось, прекратилось, стены коридора выглядели вполне прочными. Почти все светильники посрывались с крюков, но все еще мерцали в насыщенном пылью воздухе. Королева Анигель порывисто обняла принца. Остальные восторженно кричали что-то и кашляли. Когда все немного пришли в себя, Харамис сказала:
— Сестры, у меня кое-что есть для вас. Я забрала это у ваших тюремщиков.
В руках она держала сверкающие капли янтаря на простых шнурках. Анигель и Кадия взяли свои амулеты, поцеловали их и надели на шеи.
Из-под обломков стен разрушенной камеры пыток не доносилось ни звука, но едва слышные крики раздавались с другой стороны.
Ледавардис, который слишком хорошо помнил землетрясение во время осады Дероргуилы, быстро сказал:
— Нам следует выбраться на открытое место как можно быстрее. Если будет еще один толчок, весь дворец может обрушиться прямо нам на уши.
— Ты можешь перенести нас при помощи магии? — обратилась к Великой Волшебнице Кадия.
— К сожалению, нет. Это потребует больших затрат сил, а мои истощились, когда я спасала правителей других стран.
— Они целы? — воскликнула Анигель. — Хара! Хвала Богам!
— Тогда придется бежать, — сказала Кадия.
— Сюда, — крикнул Гиоргибо, — вверх по лестнице. Мы сможем пробраться через казармы императорской гвардии к северному трансепту большой ротонды, а оттуда выйти в один из дворов.
— Тем не менее я способна нас защитить, только магический перенос пока для меня недоступен.
— Ани, ты можешь идти? — спросила Кадия.
— Святой Цветок исцелил меня от ран. Я снова здорова и так счастлива, что едва могу удержаться от слез!
— Попробуй удержаться, — посоветовала Дама Священных Очей, — по крайней мере, пока мы не выберемся отсюда. А потом можешь рыдать сколько душе угодно. Может быть, я даже присоединюсь к тебе…
Они бегом поднялись по узкой лестнице в прихожую казармы, которая сильно пострадала от землетрясения. Упало несколько стропил, и обрушилась часть стены. Крайне осторожно они прошли между обломками. Здесь никого не было, за исключением одного-единственного императорского гвардейца — седого ветерана в полудоспехах, припорошенных пылью, сидевшего на куче мусора и сжимавшего руками ногу.
— Все убежали, — прохрипел он, когда к нему подошли Харамис и Гиоргибо. — Вон та стена на меня упала. Товарищи решили, что я — покойник. Палачам, пробежавшим мимо несколько минут назад, было на меня наплевать, вот я и остался здесь со сломанной ногой.
Великая Волшебница наклонилась и коснулась ноги талисманом. Гвардеец удивленно выругался и принялся ощупывать место, на котором только что была рана.
— Святая Матута! Ты меня вылечила, колдунья! — Он вскочил на ноги и посмотрел на нее в замешательстве. — Но если ты — одна из них… где твоя Звезда?
— Она ей не нужна, — раздался мужской голос.
Харамис выпрямилась и медленно повернулась. У дальней двери полуразрушенной прихожей стоял Орогастус. Он был одет в полный серебристо-черный наряд Гильдии, включая медальон, не хватало только устрашающей звездной маски. Его лицо было хмурым от напряжения, белые волосы были распущены, а голову венчало Трехглавое Чудовище. Горящий Глаз был вложен в ножны на поясе колдуна, и рука его лежала на тройном эфесе.
— Оставь нас! — приказал он сжавшемуся от страха гвардейцу, который тут же убежал.
— Итак, ты нашел нас, Орогастус, — сказала Харамис, — как я и думала.
— Я узнал о твоем присутствии, как только ты материализовалась в камере пыток. Я искал тебя на протяжении многих часов.
— Тогда ты знаешь, что Наелора мертва.
Его правильной формы губы сжались от ярости.
— Дура! Поверь, я ничего не знал о ее планах. Полагал, что она просто заставит тебя отдать свой талисман.
— Она намеревалась преподнести его тебе и завоевать с его помощью твою любовь.
Он раздраженно махнул рукой:
— Любовь? Любовь к ней! Какой вздор! С того момента, как оба талисмана оказались у меня, я думал только о тебе.
— Чтобы заставить меня отдать тебе мой талисман своим способом? Тем не менее… я рада, что ты не одобряешь пыток.
— Человек, который задумал такое, перестал бы существовать, Харамис. Почему ты не веришь в это? — Колдун пошел вперед, протянув к ней руки. — Почему ты не можешь понять…
— Я отлично тебя понимаю, ничуть не хуже этого надменного подлеца Денби Варкура, который тебя создал! Вы оба — манипуляторы человеческими чувствами и поступками, ослепленные тщеславием и высокомерием.
Его руки бессильно опустились, а выражение надежды на лице сменилось отчаянием.
— Моя любовь к тебе честна, и я не боюсь заявить об этом. Ты тоже любишь меня, но можешь только оскорблять меня, не давая шанса объясниться.
— Нежное воссоединение и взаимные оскорбления могут подождать, — твердо вмешалась в их разговор Кадия. — Ты тоже должен понимать, что в любой момент может начаться землетрясение. Весь город может быть разрушен! Ты должен что-то сделать!
Орогастус отвел в сторону взгляд светлых глаз.
— Я не могу контролировать движение земли при помощи талисманов. Я пробовал, когда толчки не были столь сильными, но безрезультатно.
— Это потому, что землетрясения являются лишь симптомами потери миром равновесия, — сказала Харамис, — как и колоссальный грязевой поток, который несется на город с гор.
— Какой грязевой поток? — хором спросили колдун, Кадия, Ледавардис и Гиоргибо. Анигель и Толивар стояли, раскрыв рты от удивления.
Харамис подняла свой талисман:
— Брандоба лежит точно на его пути. Смотрите!
