И вдруг услышал шаги на крыльце.
Обернуться и посмотреть, кто на помощь спешит, не рискнул: не сводил глаз с приближающейся зеркальной тени.
Сначала до слуха гоблина донесся скрип ступеней, звяканье дверного кольца, а потом — голоса дружно заголосивших поганок:
— О, а это кто пожаловал? Ба, да это зимний дух! Так, ясно, уж тебя грибочками соблазнить не получится…
Зимний дух вошел в «Омелу».
… Куксон стоял, прижавшись спиной к стене, переводя глаза с зеркальной тени на микмака: старался держать в поле зрения обоих противников, а это не так-то легко было.
— Ты еще жив, гоблин? — с усмешкой промолвил микмак.
— Жив, — коротко ответил Куксон. Следовало, конечно, ответить язвительно и остроумно, да никакие колкости на ум не приходили.
— Слишком живучий ты… и слишком смышленый. Это ведь ты догадался про зеркального мастера узнать?
— Я, — так же коротко ответил гоблин, по-прежнему зорко следя за происходящим.
— И осколок ты раздобыл? Где?
— Там, — ответил Куксон, не вдаваясь в подробности.
Микмак покачал головой. Он стоял на пороге, а за его спиной, в проеме открытой двери, все падал и падал снег.
— Зажился ты на этом свете, гоблин. Пора тебе на другую сторону жизни. И тебе, и друзьям твоим…
Послышалось в его голосе что-то такое, от чего у Куксона по спине ледяной озноб прополз. Догадался, что не просто так зимний дух в «Омелу» вошел: хочет он посмотреть, как зеркальная тень гоблина убьет. Микмак, угадав его мысли, усмехнулся.
Он поднял руку, направил ее на зеркальную тень, покорно ждущую его приказа.
— Тень, дух мастера Лаутана, повинуйся мне!
Зеркальная тень сделала неуловимое текучее движение: скользнула вперед и замерла на мгновение, ожидая приказа.
Куксон взглядом измерил расстояние до зеркальной тени: не более двух стрел. Микмака больше не слушал: в голове гоблина родился отчаянный план и теперь Куксон выжидал подходящий момент. Он сделал крошечный незаметный шажочек в сторону тени: сначала один, потом — другой.
— Убей гоблина, а затем отправляйся…
Пора!
— А-а-а-а! — отчаянно завопил Куксон, в два лихих прыжка преодолел расстояние до зеркальной тени и вонзил осколок ей в спину.
Пусть глупцы считают, что бить в спину — удел трусов, что это не по чести и не по правилам. Гоблины никогда не играют по правилам!
Тень содрогнулась, а затем стремительно обернулась. Язык Куксона примерз к небу: такими страшными оказались ее сверкающие глаза. Куксону даже показалось на мгновение, что в этих зеркальных глазах разглядел он собственное отражение: взъерошенного гоблина с выпученными глазами, в колпаке, нелепо сбившемся на одну сторону.
— Убей его! — донеслось до слуха гоблина свистящий, точно зимняя вьюга, голос микмака.
Куксон бросился наутек. В дверь не выскочишь, возле порога микмак стоит, так что гоблин метнулся к лестнице, что наверх вела: больше бежать некуда. На первой же ступеньке споткнулся и едва не упал, но тут же вскочил и даже успел взглянуть назад: плохо дело!
Микмак идет следом, а зеркальная тень…
Увидев ее в двух шагах от себя, почтенный гоблин взвился по лестнице с такой прытью, что и сильф бы позавидовал. Но тень взмыла по ступеням еще быстрее, занесла над головой сверкающий обломок зеркала и стала надвигаться на гоблина. Куксон был начеку: свой осколок держал крепко и, понемногу отступая назад, не сводил глаз с противника. Но, как ни сторожил он каждое движение тени, все равно пропустил момент, когда она метнулась вперед. Прямо перед глазами гоблина блеснуло зазубренное стекло, и лицо вдруг обожгло словно огнем.
Больно было так, что Куксон даже вскликнуть не смог, словно голоса лишился. А потом, (он и глазом моргнуть не успел), как тень оказалась прямо перед ним: серебристая фигура, будто сделанная из жидкого зеркального стекла. Мгновение — и холодная твердая рука схватила гоблина за горло.
Куксон забарахтался, пытаясь освободиться, но не тут-то было: зеркальный мастер без труда удерживал его.
Силы были неравны, от ледяной руки, стиснувшей горло, растекался по всему телу гоблина холод и в нем, в этом холоде, ощущалась какая-то зияющая, бездушная пустота. Точно гигантская ледяная змея (кто-то из магов рассказывал о таком чудовище) обвилась вокруг и сжимая кольца все крепче и крепче, замедляя сердцебиение, лишая возможности дышать.
Осколок зеркала, напоминающий узкий острый нож, появился перед лицом Куксона.
Гоблин задергался, стараясь вырваться — тщетно.
Нет, не справиться ему с тенью, нипочем не справиться! Сейчас сверкнет зеркальная молния — и это будет последнее, что суждено увидеть в своей жизни Куксону. И микмак, поднявшись по лестнице, обнаружит его с перерезанным горлом, как и всех тех, кого убил по его приказу зеркальный мастер. Задыхаясь и почти теряя сознание, гоблин Куксон уставился в глаза тени: жуткие, безжизненные… и вдруг замер: показалось, что там, в глубине зеркальных глаз снова мелькнуло чье-то отражение, но не его, Куксона, а…
Позабыв о тени, о холодной стеклянной руке, сжимающей его горло, гоблин напряженно вглядывался в чужие глаза.
— Пичес?! — прохрипел он.
Зеркальная нежить оскалила зубы.
Куксона вдруг захлестнула волна свирепой ярости.
Он сжал осколок и, собрав последние силы, вонзил его в лицо зеркального убийцы. Не ожидавшая этого тень отшатнулась, хватка ее ослабела.
Краешком сознания, там, куда забился здравый смысл, Куксон все еще ощущал страх и панику, и отчетливо понимал, что жизнь его висит на волоске, но все это тут же было смыто новой волной ярости.
— Ага! — завопил он, нанося беспорядочные удары и почти не чувствуя боли от того, что и ему достается. — Хочешь убить меня? Давай, попробуй!
Помнил твердо: каждый удар, нанесенный куском волшебного зеркала, ослабляет тень, забирает у нее частичку силы — так в записке, полученной от гоблинов с ночного рынка, говорилось.
— Вот тебе! Вот тебе!
Тень скользнула к стене и в одно мгновение оказалась вдруг на другом конце коридора.
Куксон бросился следом, что-то крича во все горло (надеялся, конечно, что издавал древний гобинский клич, призванный устрашить противника). Ему было наплевать, что тень порежет его на кусочки, что в другое время он ни за что не осмелился бы схватиться с таким противником, и даже возможная близкая смерть его больше не пугала.
С воинственным воплем, Куксон сделал два громадных пряжка по узкому коридору, вслед за зеркальной тенью (ее в полутьме прекрасно видно было, этакий серебристый блик) и остановился. Куда она делась? Быстро огляделся по сторонам, опасливо посмотрел наверх — не прячется ли под потолком? Но там ее не было.
