Выбравшись из дробилки, я сделал перекат и приземлился в безопасности под аркой.
Холод казался живым существом. От него я согнулся в три погибели, меня трясло, тело покалывало. Потребовались все мои силы, чтобы поднять руку, ухватиться незащищёнными пальцами за рычаг и постепенно опустить его вниз.
Раздался громкий скрежет, словно разом ожили древние обледенелые шестерни, и жуткий глухой стук, напоминающий отдалённые взрывы. Ужасный холод почти сразу же ослабел до просто антарктического, и я опустился на одно колено и оглядел проделанный мною путь.
Глыбы остановили своё движение, просто застыв на месте там, где они только что двигались, крутились или сталкивались.
Я пробрался.
Выпрямившись, я широко махнул из стороны в сторону всё еще светящимся посохом. Затем взял паузу, чтобы заняться собой.
На рубашке и правой руке была кровь. Когда я приподнял рубашку, на животе обнаружилась небольшая рана. Хотя на это ушла целая минута, мне удалось зацепить пальцами кончик ледяного осколка, напоминающего размером и формой небольшой ноготь, и вытащить его, вызвав маленький фонтанчик дымящейся красной крови. Выглядело скверно, но осколок не смог пройти сквозь мышцы и задеть брюшную полость. Ничего опасного. Я проверил правую руку. Её пробил похожий осколок, но он был меньше, и моя тёплая кровь, похоже, растопила его. Не так уж и плохо. Я оставил немного кожи на обледенелом металле, когда отключал ворота. Но не более того.
Но как же я был рад, что сейчас передо мной не было зеркала.
К тому времени как до меня добрались остальные члены команды, воздух стал просто морозным, а я снова был на ногах и уже уничтожил кровь на маленьком осколке льда и сам осколок с помощью маленького огненного заклинания.
Майкл подошёл ко мне с широко раскрытыми глазами и сказал:
— Боже милостивый на Небесах! Гарри, это было удивительно. Я никогда не видел, чтобы ты двигался так быстро.
— Ага. У мантии Зимнего рыцаря не так много преимуществ, и это одно из них.
— Ты кричал: «Паркур»? — спросил он меня.
— А как же иначе, — сказал я. — Это было, типа, в стиле паркура.
— Гарри, — Майкл с трудом сдерживал улыбку, — я точно уверен, что никто не кричит: «Паркур». Полагаю, паркуром просто занимаются.
— Разве я критиковал твои воинственные кличи на латыни? Нет, ни разу.
— Это правда, — рассудительно сказал Майкл и кивнул на мой живот: — Как ты?
— Поверхностная рана, — ответил я. — Обработаю дезинфицирующим спреем, когда вернёмся. Или разрешу Черити вытащить её бутыль с йодом.
— Она будет не против, — кивнул Майкл.
— Брр! — сказала Эшер, ступая под аркой, прижав сложенные руки к животу. — Я ненавижу холод.
— Надо надевать что-нибудь посвободнее, — посоветовала Вальмон таким сухим голосом, что любые попытки найти в её замечании сарказм померкли. — Хорошо движешься, Дрезден.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Я на этой неделе пробуюсь на роль лягушки в продолжении «Фроггера».
Никодимус, Грей, дженосква и Дейрдре вошли в арку вместе мгновение спустя. Что выглядело крайне подозрительно.
Майкл повернулся ко мне с недоумённым выражением на лице и открыл было рот, чтобы задать вопрос, когда дженосква бросился на меня с устрашающей скоростью и просто схватил за плечи, его большие пальцы надавили на грудь, ладони обхватили мои руки и прижали к бокам.
Майкл выругался и потянулся за мечом, но Грей вдруг схватил Вальмон за волосы и запрокинул её голову назад. Орлиные когти, выросшие на его пальцах, аккуратно проткнули горло и выдавили несколько бусинок крови.
— Полегче, сэр рыцарь! — сказал он. — Нам не нужны бессмысленные кровопролития.
Дженосква наклонился и злобно на меня покосился.
— Сопротивляйся. Пожалуйста, — прогрохотал он. — Я-то люблю бессмысленные кровопролития.
— Никодимус, что это значит? — резко поинтересовалась Эшер.
Никодимус вышел из арки под руку с Дейрдре.
— Мы подошли к вратам Крови, дети мои, — сказал он и вытащил бедуинский клинок из-за пояса. Его дамасская сталь блеснула в свете моего посоха и амулета. — Для одного из вас пришло время умереть.
Меч Майкла выскользнул из ножен, и арку залил серебристо-белый свет Амораккиуса. Он ничего не сказал. Ему и не нужно было. Он просто обхватил обеими руками рукоять меча и замер наготове.
Дейрдре и Никодимус немедленно разделились, чтобы вынудить Майкла разделить между ними внимание. Она присела в боевой стойке, в то время как Никодимус лишь нахмурился и затих. Грей бесстрастно рассматривал Майкла, в то время как Анна Вальмон в его захвате совершенно побледнела и замерла. Я почувствовал, как сарделькообразные пальцы дженосквы болезненно напряглись.
— Ну-ну, сэр рыцарь, — сказал Никодимус, голос практически перешел в рычание. — Нам ведь не надо, чтобы всё это переросло во всеобщий хаос, не так ли?
— Я не позволю тебе причинить им вред, — сказал Майкл.
— Опусти меч, — сказал Никодимус, — или я прикажу Грею убить Вальмон.
— Если ты это сделаешь, — спокойно ответил Майкл, — мы с Дрезденом будем биться до смерти.
Я почувствовал, как расширяются мои глаза, и голос мой, должно быть, звучал не так глубоко и уверенно, как обычно, но мне удалось сказать:
— Точно. Мы будем сражаться с тобой. Не между собой. На тот случай, если вдруг ты не понял.
— Насколько ты уверен в своей победе? — спросил Майкл Никодимуса. — Сколько раз за множество столетий Амораккиус срывал твои планы?
— Тебе ни разу не удалось одолеть меня, рыцарь, — сказал Никодимус.
— Всемогущий Господь мне свидетель, и Он благословляет меня, — сказал Майкл. — Если ты причинишь вред этой женщине, я сокрушу тебя.
— Точно, — сказал я. — И я тоже.
Никодимус раздражённо взглянул на меня и вновь обратил своё внимание на Майкла:
— Тебе стоило остаться в своем маленьком домике, спокойно живя на пенсии, — сказал он. — Ты здесь не нужен. Ты меня более не волнуешь. Если ты начнёшь драку здесь, ты больше никогда не увидишь свою семью.
— Вот здесь ты ошибаешься, — слегка улыбнулся Майкл. — С Божьим благословением, это займёт довольно много лет. Но я увижу их вновь.
— Подумай, где ты находишься, сэр рыцарь, — сказал Никодимус, изогнув рот в насмешливой ухмылке. — Подземный мир — это тюрьма для душ. Думаешь, ты настолько хорош, чтобы сбежать отсюда?
— Я не настолько хорош, — тихо сказал Майкл. — Но Господь таков.
Улыбка Никодимуса чем-то очень напоминала акулий оскал.
— Одно из самых больших разочарований в убийстве рыцаря — это то, что ты знаешь, что он или она в итоге не страдают. Но ты в Подземном мире, христианин. Здесь, я думаю, твоя вечность будет чем-то радикально иным, чем тебе было обещано.
