Ознакомительная версия.
— Война, мать ее. Что тут еще скажешь?
Он продолжил тренировку, а я зашел в дом, когда через распахнутое окно услышал злое ржание.
Мне потребовалась минута, чтобы выбраться на задний двор, где находились подсобные помещения, сараи и небольшая конюшня. Тобиас, ругаясь, пытался подступиться к караковому[36] жеребцу ровалийской породы, раздраженному, косящему глазом и только и ждущему, когда человек подойдет достаточно близко для того, чтобы укусить его, а то и вовсе забить копытами.
— Вот ведь дьявол! — ругался слуга. — Я всего лишь хотел убраться здесь! Да стой же ты смирно!
— Он редко кого к себе подпускает. Лучше не рискуй, может убить, — посоветовал я, разглядывая великолепное животное с лоснящейся шкурой и коротко подстриженной гривой.
Услышав новый голос, конь повернул морду в мою сторону, фыркнул и топнул копытом. Он тоже меня узнал.
— В него точно бес вселился, — Тобиас раздраженно прислонил грабли к стене.
— Не исключено. Тебя разве не предупреждали, чтобы ты к нему не лез?
— Предупреждали, господин Людвиг. Но работу-то я должен делать. Госпожа фон Лильгольц платит мне не за то, чтобы я ничего не делал.
— Когда он превратит тебя в кусок отбитого мяса, она точно заплатит только за твои похороны. — Я взял из корзины, которую он принес с собой, яблоко и шагнул в стойло.
— Господин Людвиг…
— Помолчи! — оборвал я его. — Здравствуй, Вьюн.
Конь выгнул гибкую шею, с подозрением разглядывая меня, затем все же приблизил морду, осторожно обнюхивая яблоко. Он был здоровый и мощный, такой, если ему что-то взбредет в голову, затопчет в секунду. Но я не боялся.
Он взял подношение губами, захрустел им, а затем позволил себя погладить.
— Тобиас, — сказал я слуге, который, кажется, даже не дышал и смотрел на меня, вытаращив глаза, — если ты что-то собирался сделать, то сейчас для этого самое подходящее время.
Он засуетился, начал уборку. Конь косился на него, но больше не нападал.
— Его хозяйка здесь? — спросил я.
— Вы о госпоже Мириам? Нет.
— Мириам приехала на нем? — удивился я.
— Вообще-то она только привела его, но сама сидела на другой лошадке.
Я почувствовал разочарование, и вновь вспыхнула в душе тревога:
— Куда пропала твоя хозяйка, Вьюн?
Я подарил его Кристине, еще когда мы учились вместе. Она никогда с ним не расставалась, и было очень странно, что конь сейчас здесь, а не с ней.
Задумчивое Пугало забрело в конюшню, прислонилось к стене, с ревностной придирчивостью глядя на то, как я глажу Вьюна по морде. Тут же подтащился Проповедник, который, кажется, и думать забыл про свои обиды.
— Кхе-кхе… — прокаркал он. — Этот дьявол принадлежит той самой Кристине, о которой я столько слышал?
— Верно.
— А она сама здесь?
— Нет. Тобиас, не обращай на меня внимания. Я разговариваю с душой.
Слуга не испугался, лишь пожал плечами, притащил ведро воды и вновь взялся за грабли.
— Когда с тобой случились неприятности в Латке, Гертруда сообщила об этом Кристине. Просто интересно, почему Гертруда, та Гертруда, которую я знаю, ведьма, которой не стоит класть в рот палец, иначе она откусит их вместе с головой, сообщает о беде с тобой твоей бывшей напарнице?
— Потому что стражи — это одна большая семья. А плохие новости передают семье точно так же, как и хорошие. Криста всегда была моим хорошим другом.
— Была?
— Наши пути разошлись, — сухо ответил я. — А теперь отстань. Конь нервничает.
Проповедник, надо отдать ему должное, внял мгновенно. И действительно отстал, решив жаловаться на мою невежливость тому, кто не может ответить, — Пугалу.
В шкафу слышалась возня — Пугало обустраивалось на ночлег. Стол был уставлен свечами, Тобиас с сестрой быстро и неслышно накрыли ужин и исчезли, оставив нас в одиночестве.
Карл сидел, положив локти на столешницу, отодвинув тарелку, то и дело хмурясь, изучал несколько не слишком точных карт Шоссии, делая пером пометки. А я думал о Гертруде. Я часто думаю о белой колдунье, где бы ни находился. Сейчас она должна возвращаться в Альбаланд по неспокойным дорогам. Гера слишком далеко отсюда, и я начинаю чувствовать себя одиноким и как будто неполным без нее. Возможно, в жизни я слишком холоден и стараюсь прятать эмоции, а ее вспыльчивая, энергичная натура оживляет меня, как глоток воды может оживить умирающего от жажды где-то в хагжитских каменных пустынях.
— Ерунда какая, — наконец сдался Карл и пояснил мне: — Отметил на карте все случаи появления этих тварей. Во всяком случае, те, что я знаю. Четыре области с продвижением с востока на запад. Все нападения — на трактах, в достаточном отдалении от крупных городов, обычно ближе к вечеру. Но больше никакой связи я не вижу. Может, ты что-нибудь подскажешь?
Я встал, посмотрел его наброски:
— Здесь нет даже намека на источник происхождения темных душ, да еще таких странных, заключенных в тела. Ни одного появления рядом с кладбищем или местом массовой гибели. Ты знаешь, почему эти люди умерли? Говорили с их родственниками?
— С этим маленькая проблема — опознать их очень сложно. Стоит уничтожить сущность, и тело практически сразу расползается, остаются лишь кости. — Карл откинулся на стуле. — Нам повезло лишь однажды, когда они напали на торговый обоз, а Иосиф оказался рядом. Возница смог опознать одного из мертвых, сказал, что они жили на одной улице. Разумеется, по нашей просьбе городские власти поговорили с вдовой… покойного. По ее словам, он просто исчез за несколько дней до нападения на обоз.
— Он не был болен? — уточнил я.
— Нет.
— Значит, скорее всего, умер не своей смертью.
— Можно только гадать, — вздохнул Карл, отбрасывая перо. — Самоубийство, убийство, несчастный случай, происки иных существ, баловство нечисти, темная магия… У нас не получается сузить круг поисков, хотя мы и пытались.
Внизу, в холле, хлопнула дверь, подобострастно забубнил Тобиас — ему односложно ответил звонкий, молодой женский голос, в котором то и дело проскальзывали знакомые мне властные нотки, хотя было заметно, что говорящая их смягчает, сглаживает и старается оставаться дружелюбной.
Карл потянулся и сказал:
— Ну, вот и магистр пожаловала. Надеюсь, что с добрыми вестями. Мне чертовски надоело мотаться по дорогам и ловить удачу за заднюю ногу.
Но вместо Мириам в комнату вошел молодой человек в запыленном с дороги костюме для верховой езды, с серым плащом, перекинутым через левую руку, и кинжалом стража на поясе. На вид ему было не больше семнадцати. Он казался еще желторотым птенцом, но старался держаться уверенно и непринужденно, оказавшись рядом с нами.
Ознакомительная версия.
