Ознакомительная версия.
– Ну как там мальчишка? – спросил он, все еще глядя вслед своему бывшему ученику, которого уже и не надеялся увидеть снова.
Женщина развернула мокрый подгузник и подняла на старика изумленные глаза.
– Мастер… Это не мальчик. Это девочка…
Моргана приехала в дом нового отца через два месяца после родов – тихая, очень молчаливая, но несомненно здоровая. Когда Мэлокайн смотрел ей в глаза, он не просто чувствовал – он видел, что она его понимает. Молодая женщина была грустной, но ни на что не жаловалась. В ее глазах Мэлокайну чудился укор, но лишь в самом начале. Она удивительно спокойно приняла весть о смерти своих детей, прошептала: «Я так и думала, что этим закончится» и больше не стала об этом говорить.
Он забрал ее из больницы сам, а до того в течение месяца – с тех пор как она пришла в себя и стала понимать, что происходит вокруг нее – навещал жену каждый день. Они гуляли по аллеям парка, то он слушал ее, то она – его. Мэлокайн не говорил ей ни слова о том, что узнал. Он забросил работу, не отвечал на звонки того Блюстителя Закона, который всегда передавал ему списки, даже домой не являлся – снял номер в гостинице при больничном комплексе и жил там. Каждое утро, выходя с чашкой кофе на балкончик, он видел окна неврологического отделения клиники и помнил, что за одним из них сейчас просыпается она.
Моргана охотно согласилась поехать с ним в дом его отца. Она вообще охотно соглашалась на все, что он предлагал. В какой-то момент он заметил, что ее тонкие маленькие пальчики лежат в его огромной ладони. Теперь он уже мог в полной мере оценить ее самоотверженность. Он ласково сжал их, не оборачиваясь, но посмотреть на Моргану не смог – ведь ей еще предстояло услышать об их родственной связи, и как она отреагирует тогда – даже представить не возможно.
В пути оба не сказали почти ни слова, но Мэлокайну все казалось, что они ведут безмолвный разговор. Украдкой поглядывая на бледное, но умиротворенное лицо Морганы, ликвидатор думал, что Руин, без сомнения, был прав. Если мать после родов не взяла детей на руки и не видела их потом, она и не чувствует, что стала матерью. Лишь ощущение теплого и живого тела в руках может пробудить любовь к этому беспомощному комочку, дрожащему от холода и требующему заботы.
А после родов Моргана была не в себе. За месяц тяжелой болезни если не ее душа, то ее тело успело забыть о младенцах, которых она девять месяцев носила под сердцем. Известие о смерти малышей она восприняла почти равнодушно – ведь они уже умерли в ее сознании, вместе с крупицами памяти. Потом память возродилась, возродился и разум. А дети – нет. Лечение в клинике сгладило из ее памяти те воспоминания, которые теперь могли убить несчастную Моргану. И она была спокойна.
В доме Мэльдора собрались все – Дебора, которая на этот раз отказалась от салона красоты ради встречи с детьми, Руин, Серина, даже Дэйн – его все-таки смогли отыскать в лабиринте провальского замка, и Киан отправил подростка на Белую сторону. Поймали его в химической лаборатории, Киан отказался рассказывать, что Дэйн успел натворить, но, судя по его лицу, немало. Младшему сыну Деборы уже успели сделать анализ крови, и подтвердилось, что он также является сыном трех родителей, как и его старший брат, Руин. Моргане генетический анализ пока не делали, но в клинике сделали анализ на клановый типаж, и результат был все тот же – семьдесят восемь процентов.
Моргана довольно легко восприняла известие, что теперь у нее есть еще один отец и что она представительница одного из центристских кланов. Она улыбнулась Мэльдору, а потом и матери, и пожелала им счастья. Только Деборе она позволила себя обнять, и мать расплакалась на плече у дочери, вспоминая о тех тяготах, которые пришлось перенести несчастной дочке. Принцесса утешала ее как могла.
А вот разговора с Мэлокайном у Деборы не получилось. Она жадно впилась взглядом в молодого мужчину, такого рослого, что ей приходилось задирать голову, чтоб посмотреть в его бесстрастное, ничего не выражающее лицо. Мэл был вежлив, он представился матери, как мог бы взрослый пасынок представиться мачехе, которую не любит, но с которой вынужден сохранять видимость хороших отношений. Но никакой ласки и любви Дебора не увидела от него. Даже радости от их встречи он не выразил. Раскланялся с ней и тут же повел Моргану к креслу – девушка была уже вполне здорова, но ему все казалось, что ей трудно держаться на ногах.
На глазах у Деборы вскипели слезы обиды. Но она была очень гордой, поэтому, взяв себя в руки, лишь вздернула голову и отвернулась. Ей еще предстояло понять, что в сложившейся ситуации гордость неуместна, имеет значение лишь любовь сына.
Мэльдор заказал ужин из ближайшего ресторана, и после того, как официанты расставили на столе яства, откупорили бутылки и получили по счету, они исчезли, оставив семью в покое. Отец, внезапно разбогатевший на троих детей, сиял, словно получил огромный доход или выиграл сложнейший процесс. Он пригласил всех за стол, решив, что все дела можно решить и позже.
Но у Мэлокайна не было сил терпеть. Впрочем, и Моргана уже почти все поняла. Она переводила изумленные глаза с матери на отца, с отца на Мэла, с Мэла на мать, приоткрыв рот, и огромные синие глаза ее, казавшиеся особенно выразительными на по бледневшим лице, взглянули на ликвидатора вопросительно. И он не выдержал, принялся объяснять ситуацию: сперва он смотрел на нее, а потом опустил голову. А в результате разговора он и не сомневался – разве захочет женщина оставаться замужем за братом?
Молчание воцарилось в доме. А потом его руки ласково коснулась мягкая, нежная ручка, такая легкая, что он даже не сразу почувствовал ее. Он поднял глаза – девушка смотрела на него, и по щекам ее потоками лились слезы. От слез глаза красавицы казались еще больше, и Мэл почувствовал, что тонет в них, как в океане.
Ее губы дрогнули, словно Моргана пыталась улыбнуться. Мужчина чувствовал на себе взгляды двоих новых братьев, матери и отца – все они молчали и, казалось, боялись даже шевельнуться. В тишине можно было бы услышать, как жужжит муха, если бы в доме Мортимера-отца имелась хоть одна. Мэлокайн стоял столбом, в растерянности любуясь своей женой и одновременно сестрой, и боялся даже вздохнуть.
– Ты теперь не захочешь, чтоб я была рядом? – тихо, как вздох, прозвучал голосок Морганы. Она порывисто вздохнула и прижала свободную руку к губам. К восхитительным губам, которые, казалось, только для того и существуют, чтоб их целовать.
– Я люблю тебя, Моргана, – произнес он хрипло. – Люблю тебя, и никто мне больше не нужен. Но зачем тебе я – твой брат?
Ознакомительная версия.
