Алёна Харитонова - Охота на ведьму

«Это всё оттого, что я очень волнуюсь, боюсь провалить испытание», — пытался утешить себя мальчик, но утешения не помогали. Незадачливый подмастерье то падал в мучительное забытьё, то выныривал из него на сырых от пота простынях в наполненную болью реальность. Последняя острая вспышка боли ослепила Элукса настолько, что он закричал. И потерял сознание.

Очнулся на утро, когда солнечный лучик пощекотал ему лоб. Мальчик встал совершенно разбитым, впрочем, это не имело значения, ведь он должен был идти на Испытание. Элукс оделся, стараясь не перепутать сапоги и не напялить рубаху наизнанку, он также умылся и причесался, и только после всего этого, пошатываясь, вышел из комнаты. В коридорах Академии царила тишина.

«Странно, может быть, испытание заключалось именно в этом? — Думал потом Элукс. — Всё-таки, учеников принято проверять на их слабостях, Айе предупреждал, что поблажек не будет. Неужели?»

О да, теперь он понял — главное для мага-ремесленника уметь не только творить (а уж это он умел, поверьте), главное уметь поддерживать порядок. Лишь теперь, наутро, он осознал всю тонкость своего экзаменационного задания. О, маги-наставники так мудры! Они-то знали, что слабое место Элукса именно порядок, а потому оставили его один на один с хаосом. И вещами. Да, юный подмастерье решил называть это именно так.

И мальчик засучил рукава. Он плакал от жалости к себе и страха, что не успеет всё прибрать до той поры, когда маги вернутся проверить его работу. Ах, если он промешкает, отсрочится долгожданная работа и визит с подарками к отцу! А как расстроится Айе?! Элукс, закусив губу, решительно принялся за уборку.

Как много было вокруг разбросанных вещей! И ни одна из них не лежала на своём месте. Сначала Элукс ломал голову над тем, где вообще у этих вещей может быть место, а потом сообразил, что вещи набросаны нарочно для того, чтобы он — маг-подмастерье — собрал их все и… Ну, что делают с ненужными вещами? Правильно, сжигают. А когда вернутся волшебники, Гелинвир будет чист и прекрасен, а он, Элукс, с гордостью примет мантию мага-ремесленника — одним из первых в своей группе!

Так сын горшечника впервые в жизни занялся наведением порядка по чёткой отлаженной системе. Он мысленно разбил Гелинвир на части и принялся методично очищать каждый уголок. Сперва, конечно, взялся за Академию. Начал с самого верхнего этажа. О, сколько здесь было вещей! Так много! И все валялись, где придётся. Элукс размазывал по щекам слёзы боли (ага, ночной недуг ещё не отпустил самоотверженного подмастерье) и страха — страха не успеть справиться со всеми вещами.

Элукс вытаскивал вещи и аккуратно складывал их в центре большого двора Академии, думал — если не успею сжечь хлам, так пусть наставники увидят хотя бы, как аккуратно я всё подготовил.

Вещи, проклятые вещи! Такие странные, такие разные… Впрочем, Элукс не позволял себе задумываться над тем, почему вещи столь необычны. Его дело собрать и сложить, всё остальное — потом. Отвлекаться на частности не время. Хорошо хоть вещи оказались не слишком тяжёлыми, иначе он бы совсем выдохся. Впрочем, они были очень коварными, неповоротливыми и вечно норовили доставить мальчику неприятность — то ударялись о дверные косяки и пугали его глухим стуком, то падали из ослабших рук, то цеплялись за камни, когда он, выбившись из сил, волоком тащил их по мощёным тротуарам-мостам.

Элукс работал весь день, прервавшись лишь несколько раз, чтобы попить. К вечеру он, конечно, не успел убрать весь Гелинвир и с замиранием сердца ждал возвращения наставников. Но наставники не пришли. Видать понимали, что работы слишком много для одного маленького тщедушного рисовальщика. Ужасно страшно было собирать вещи в темноте — мальчик не мог зажечь волшебный огонёк, попросту не умел — а свечей в Гелинвире не держали.

Всю ночь Элукс метался в тревожном сне, ему мерещилось, что вещи ожили и снова разбегаются по своим прежним местам, чтобы он, проснувшись наутро, обнаружил прежний беспорядок. Вещи всегда от него разбегались, потому-то он был таким неуклюжим и неаккуратным. Впрочем, не в этот раз, не в этот раз.

Наутро, конечно, все вещи лежали там, где он их оставил, и Элукс с удвоенным рвением кинулся продолжать работу. Его шатало от усталости и голода, но он не позволил себе отвлечься на еду — только вода и работа. Правда, под вечер, когда мальчик дошёл до уборки трапезной, он всё же не удержался и за несколько минут, давясь и кашляя, съел три огромных сухих лепёшки, жадно запивая их перебродившим квасом.

Ночью ему снова стало плохо. Впрочем, это, наверное, от кваса. Элукс уже даже не плакал… А, когда стало совсем-совсем невмоготу, кто-то вдруг склонился над измученным подмастерьем (он испугался — неужели учителя, неужели не успел?!). Это оказалась мама. Она пригладила потные волосы, поцеловала больной лоб, и мальчик провалился в спасительный сон.

Наутро всё повторилось — тщательная уборка, усталость, паника, боязнь не успеть и вещи, вещи, вещи, все — не на своих местах. Элукс таскал их и бубнил: «Вы должны быть на своих местах, я вам покажу ваши места, запомните их и будьте там, я не хочу провалить экзамен». Иногда он падал от усталости и плакал, жалея себя. Днём разразилась гроза. Потом заладил нудный дождь. А ведь Элукс почти закончил. К вечеру последняя неправильно лежащая вещь нашла своё пристанище в центре двора Академии. Мальчик, стоя под дождём — усталый, мокрый и жалкий — заплакал, он притащил в потёмках последнюю вещь, но у него не было огня, чтобы сжечь хлам. Да и если бы был, как сожжёшь под дождём?

Он упал на колени рядом с кучей барахла и зашептал: «Мама, мамочка, мне сейчас очень, очень нужен огонь, мне очень нужен огонь».

И вдруг, о чудо! Тихо отворилась огромная створка ворот, и лёгкий волшебный свет пролился в темноту дождливой ночи. Элукс, по-прежнему стоя на коленях с последней вещью у ног, поднял голову и с благоговением воззрился на огонёк. О счастье, пришедшие были не магами наставникам, они были чужаками! Значит, он успеет, успеет сжечь хлам до возвращения учителей!!!

Элукс улыбнулся вошедшим и не понял, отчего они глядят на него с таким ужасом. Девушка, ведущая в поводу двух смирных лошадок, смотрела из-под капюшона кожаного плаща, беззвучно открывая и закрывая рот. Словно рыба. Это было очень смешно. Элукс даже захихикал. Мужчина, над головой которого реял огонёк, держал на руках спящего ребёнка и с не меньшим ужасом взирал на довольного, расплывшегося в улыбке ученика Академии.