— Живых дай-имонов узрели. Ты ребят-то своих, кстати, побереги, адреса перепиши — пресс-служба наверняка их потянет на всякие шоу. Ох, черт, синяки точно будут.
— Прости.
— Медведь. — Лёш растирает бока. — Мамонт. Динозавр...О нет!
«Нет» относилось к появлению нового лица. Лицо — почти двухметровый светловолосый мужчина — появилось прямо с файером в руке, видимо, чтобы не терять времени, и дикими глазами осмотрело поле боя.
— Лёш...
— Все в порядке! Почти! — торопливо выложил пострадавший, мудро попытавшись отстраниться. — Стой! Не надо... ох...
Увы, полностью ребра уберечь не удалось: встревоженный брат — это вам не терьер, которого можно остановить одной командой. Поэтому в следующую секунду над развалинами вознесся вопль:
— Дим, осторожно! Ты чего делаешь, а? Я же живой... был, по крайней мере.
— Цел? — Дим вскинул ладони, готовясь определить повреждения. — Прости... просто я почувствовал... дай посмотрю...
— Да в порядке я. Тихо, тихо, все нормально. Ну, Дим... Серхио, беру свои слова обратно. Мамонт тут не ты.
— Извини, правда. Но, Лёш, как? Я же видел — удар был смертельный...
— Нет, ты все-таки жалеешь, что не получил тело! — смеется молодой Страж. — Сейчас компенсируем, а то не успокоишься. Вот, это сойдет?
— Ну ты и скажешь! Лёшка, это же...
А «тело» тем временем открывает глаза. Красные. Удивленно осматривается вокруг, морщится, вытаскивает камень из-под спины. Зачем-то долго смотрит на свои руки. А потом — на людей.
И странное же у него выражение лица. Худая окровавленная рука, дрожа, касается груди.
— Нарки, — хрипло говорит он.
— Проверим еще раз?
— Может, достаточно?! Я ничего не понимаю! Это ошибка!
— Почти согласен. Один вопрос: чья?
Обследование пленного длилось второй час. При полном непонимании обеих сторон.
Координаторы, особенно экспансивный Пабло, кажется, готовы были даже употребить некоторые слова из языка подопечных (те самые, запрещенные). Тихий и молчаливый пленный, напротив, не проронил ни слова. Он покорно и безмолвно позволял себя просвечивать, прощупывать и прослушивать.
А непонимание росло и даже вылилось в какую-то форму взаимопонимания. Потому что ни исследователи, ни серый никак не могли найти ответ на один простой вопрос: где дайи?
...Нарки чувствовал себя плохо, как никогда в жизни. Терпеть странную ломкую боль в каждом нерве было сравнительно нетрудно, привычно даже. Терпеть слабость, тяжелую, обессиливающую, непросто, но тоже можно. И трудности с дыханием, и голод, и тошноту. Но голова…
Страшная, гулкая пустота отгородила Нарки от... От чего? Он не понимал.
Кто он?
Что с ним?
Не понять, не понять.
Чья-то ладонь над грудью. Он голоден... очень голоден, но эта жрачка... эта еда... он не может ее съесть. Не может почему-то. Тошно. Плохо. Муторно.
И одновременно — легко. Так легко. Так не было с... никогда так не было.
«Что со мной?»
— В нем нет дайи, — наконец решается высказать очевидную истину Координатор Пабло. — Совершенно.
— Но...
— И это крайне интересно, поскольку она абсолютно точно была здесь. Страж Алексей, ты ничего не хочешь нам сказать?
— Я не уверен...
Глава 38
ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ
Над долиной сеял дождь. Мелкий, нудный и холодный. Здесь, на севере Китая, в сентябре обычно еще тепло. Но в группе никто не удивился, когда вместо обещанных по прогнозу +22°С термометр плавно опустился до +17°С и над долиной поползли знобкие дождевые тучки. Феноменальная невезучесть Стража Альвареса была широко известна на оба полушария. Именно он, пребывая в Индии, умудрился попасть в снегопад, а в Австралии каким-то образом вызвал длительный дождь над одной из пустынь. Никаких заклятий на Альваресе не было, сильфы пожимали плечами и заявляли, что они тут совершенно ни при чем, Координаторы разводили руками. Но аномальная невезучесть никуда не девалась. Распространялась она, правда, только на погоду и хорошо компенсировалась удачей в деле, поэтому Альвареса довольно охотно включали в группы. Сотоварищи ворчали и старались запастись непромокаемой и (или) утепленной амуницией, но втайне верили: домой все вернутся живыми и порученное дело выполнят.
Сегодня верили особо.
Ведь кроме Альвареса в группе был Соловьев-младший, пара фениксов, демоны из «боевых» и... Лик. Дай-имона нечаянно перекрестил Страж Амин, азербайджанец по прошлой жизни. Лик на его наречии значило «первый». А бывший Нарки не возражал. Наоборот. Ему и так хватало потрясений, а старое имя напоминало о прошлом...
Правда, сегодня, похоже, это прошлое им всем отольется. Но есть надежда, что в последний раз. Чертов ссои-ша просто должен был сегодня напасть на одну из станции. Последние денечки до пуска.
— Внимание…
Короткое слово мгновенно заставило отодвинуться и шелестящий дождь, и холод мокрого камня под ладонями, и виноватый взгляд Стража Альвареса. Остался только купол станции и четыре башенки, полускрытые пеленой дождя.
Секунда сгорает в невидимом огне... секунда... секунда...
— Ничего, — наконец выдыхает Соловьев. — Совсем. Странно... Лик?
Дай-имон прикрыл глаза.
— Никого не слышу. Пусто.
— База, как у вас там?
— Как у троллей после национального праздника самогона. По периметру полный штиль, хоть спальник раскладывай.
— Этьен? Этьен Клэр? А где Терентий?
— Отошел. Тут, понимаешь, такие удобства, что мы по очереди ходим любуемся, как на музей. Сейчас его очередь, и мы не смеем оторвать командира от встречи с прекрасным...
— Клэр, кончай резвиться, а то лично тебе обещаю национальный праздник русалок Приморья «Суженый-ряженый» с тобой в главной роли.
— Извини, нервничаю.
— Ладно, отбой пока... — Лёш тронул ухо и снова настороженно всмотрелся в серый от дождя силуэт. — Не понимаю.
— Что-то не так?
— Да нет вроде. Просто отвык от тишины, наверное… Ладно, ждем.
Дождь, словно обрадовавшись вернувшемуся вниманию людей, припустил с удвоенной силой.
— Альварес, а Альварес... — После получаса ледяного (а точнее, мокрого) молчания терпение Стража Маттео предсказуемо иссякло.
Маттео вообще особым терпением не отличался, именно поэтому предусмотрительное начальство обычно ставило его в пару со Стражем Давидом (из евреев) или Стражем Точо (из североамериканских индейцев), чье терпение было безгранично и беспредельно и воистину прославлено в веках. Увы, сегодня этих достойных людей рядом не оказалось, поэтому члены группы уже успели заключить пари, сколько Маттео продержится без общения. Бэзил, к примеру, ставил на полчаса, Гиви (тоже из нетерпеливых) на пять минут.
