— Никак не разберу, куда он нас ведёт, — тихо сказал Всеслав.
Тёмная улица за окном машины выглядела иначе, чем днём, но Вадим узнал проспект, начало которого пробегал вечером.
К рынку Чёрный Кир не повернул, и Вадим вдруг понял, где их конечный пункт назначения.
— На стадион, — сипло сказал он и откашлялся. — Кирилл ведёт нас на университетский стадион.
Покусывая губу, Всеслав смотрел некоторое время на Вадима, потом отвернулся.
От мотоколонны за машиной дорога чувствительно вибрировала. Дрожь эта навевала двойственное (амбивалентное, чёрт подери навязшее в зубах слово!) впечатление: она вызывала тревогу, и она же усыпляла. Нехотя, лишь бы не забыть о настоящем, Вадим раздумывал: что есть мотоциклисты Чёрного Кира в большей степени — почётный эскорт или всё-таки конвой?
Зуд чуть ниже ключицы оборвал старательно лелеемые мысли о постороннем.
Митька только вздохнул во сне, когда неподвижная подушка — плечо брата — зашевелилась…
Вадим знал, что происходит, но хотел убедиться. Отогнуть воротник и открыть зудящее место. Вот оно. Человеческая кожа, мягкая и беззащитная, смялась под напором деревянно-жёсткой, шершавой пластины, обволакивающей плечо и грудь.
"Куда ж ты лезешь, хреновина ты этакая! — мысленно взвыл Вадим. Да, именно взвыл — сам оценил свой внутренний вопль и тут же возмутился. Он не из той породы, чтобы выть! И сам себе надменно и почему-то суетливо возразил: — Сноб, да? Выть он не может! А кто только что не сдержался со своей "хреновиной"? Породы ему захотелось! Молчал бы в тряпочку! Чего психанул?! Боишься? Раньше надо было бояться!"
На дёрганые вопли другой Вадим — Вадим, кажется, ещё сохраняющий или спокойствие, или выдержку, изнутри холодно ответил: "Да, боюсь. Именно сейчас. Потому что мои страхи — два разных страха. Один и правда был раньше — я боялся за себя. Боялся того, во что превращусь. Сейчас — страх другой. Если процесс пойдёт так быстро, я и левой не смогу держать оружие".
Когти правой непроизвольно сжались, точно внутренний агрессор уловил последнюю мысль.
Чей-то упорный и в то же время странно соскальзывающий взгляд. Митька спит. Всеслав сидит спокойно. Узкое зеркальце перед водительским сиденьем. Серые глаза Дениса. Взглянули и вновь на дорогу. Снова короткий взгляд. Что — он, Вадим, так выглядит, что заставляет тревожиться?
Серые глаза Дениса?.. Серые?.. Как Вадим разглядел цвет? Очень просто. Улица вдруг посветлела, словно залитая сполохами заката, и стали видны все цвета города, начиная с зелени и кончая рекламными плакатами.
— Луна, — сказал Всеслав. — Почти в зените.
Красный цвет постепенно размывался и переходил в тот беспокойный пасмурный, какой бывает перед грозой.
50.
Поворот. Уехало назад студенческое общежитие, ворота хозяйственного двора — в нормальном дневном свете было бы видно, что они разрисованы весёлыми разноцветными граффити. Худграф развлекается.
Снова поворот — во дворик студенческого кафе, где Вадим и Славка сидели после экзамена и болтали о снах.
Напротив кафе — стадион. Ворота закрыты. Справа высокая железная дверь. Она полуоткрыта, но автомобиль в проём не протиснется.
Остановились.
Из машины вышли все, кроме Виктории.
— Как светло, — прошептал Митька, держась позади брата. — Вадим, а Шептун на вид страшный? Жуткий, да?
— Нет, вид у него нормальный. Мозги вот только повёрнуты по-другому. Не по-нашему.
Обернулся Чёрный Кир.
— Тебе придётся некоторое время нести Викторию.
— А почему бы тебе её не понести? — сразу вскинулся Всеслав
Кажется, он заподозрил какой-то подвох, и Вадим с любопытством взглянул на Кирилла. А и правда, косвенно Чёрный Кир уже заявил права на девушку. Что же сейчас? На попятную?
Кирилл объяснил легко.
— Здесь много крыс. Народ вы все нежный и слабонервный. Идти не сможете. Мы с Андреем поведём мотоциклы и расчистим путь-дорожку.
— Тогда почему не разбудить Викторию?
— Визгу будет много. Увидит крыс, упрётся — всё равно придётся тащить.
— Вадим не сможет её нести. У него рука.
— Уже смогу. И легко.
Виктория, видимо, очень крепко спала. Она почти перетекла на руки Вадима, когда он вынул её из машины. Горячая и безвольная, она обмякла, уткнувшись в его левое плечо. И получилось так, что основной вес спящей ноши пришёлся на бронированную лапу, а рука только придерживала её за плечи.
Мельком подумалось: случись что — обе руки заняты, с грузом на руках, пусть и лёгким, мечом орудовать точно не получится. Ещё подумал, что спящая Виктория не выглядит той жёсткой… акулой, которая иногда показывала зубы из-под маски великосветской красавицы. А сейчас — мечтательная, даже уютная…
Вадим мгновенно вскинул глаза, едва почувствовал на себе нехороший взгляд.
Чёрный Кир. Глаза спокойные, ничего по ним не разберёшь — как спрятавшаяся от луны тень.
— Любуешься прежней пассией?
И по голосу не поймёшь: то ли ревнует уже, то ли насмешничает.
— Кирилл, а ведь мы взяли с собой Викторию без её ведома. Это несправедливо. Она проснётся среди всего этого…
— Об этом не беспокойся, — отрезал Чёрный Кир и перешагнул железный порог, таща за собой мотоцикл, раздражённо продребезжавший колёсами по низкой перегородке.
Несмотря на хрупкий, по сравнению с приземистой фигурой Чёрного Кира, вид, Андрею удалось более милосердно переправить своё транспорт на территорию стадиона. Оглянулся, выждав пару секунд, на Вадима, объяснил очевидное:
— Кирилл… нервничает. К тебе это не относится. Из-за ребят нервничает.
— А что с ними?.. Извини, вопрос некорректный.
— Он боится — не сможет их удержать. Ну… В общем, ты понимаешь.
"Как не понять. Двадцать гавриков за нашими спинами вдруг да возжелают кровушки. Позиция у низ суперудобная. Да ещё вооружены. Господи, что это?!"
Нога поехала на чём-то мягком и скользком. Вадим дёрнулся встать на другое место — и снова наступил на нечто маленькое, упругое, а под кроссовкой отчётливо ощутил треск и хруст недавно живого существа. И остановился, как остановились его спутники.
Дорожка для легкоатлетов, отделённая от спортивного поля рядком ровно стриженного кустарника и трибунами, кишмя кишела крысами. Зверьё стояло на месте, хотя слово "стояло" по отношению к нему не подходило: неизвестно откуда появлялись всё новые и новые крысы, и всем им приходилось топтаться, жаться, толкать друг друга, лезть на соседей, но — с дорожки не уходить, будто огораживали её не бетонные бордюрки в два-три сантиметра высотой, а невидимые стёкла.
Чёрный Кир, первым шагнувший с асфальта на беговую дорожку, с усилием толкал мотоцикл по новому, живому покрытию и — давил и давил крыс. За ним — Андрей.
