И ящеры не таились от Виалесты, не пытались загнать ее в шалаш, чтоб не увидела лишнего. Это не было презрительным равнодушием к будущей жертве: для ящеров она теперь была подругой человека-союзника.
Любознательный Сизый не упустил случая познакомиться ближе с человеческой самочкой, которая оказалась настолько смышленой, что умела связно разговаривать. Он увязался за ней от родника, пристроился возле шалаша и завел беседу. Тут же крутился Ученик с подсохшим бурым пятном на голове — и рассказ о злоключениях малыша в плену у троллей чуть не довел добрую Камышинку до слез.
Да, она знала теперь о воинственных замыслах чешуйчатого отряда. Но это вызвало в душе девушки нестрах и не враждебность, а досаду и жалость. Ну что они затеяли, глупые? Их же здесь перебьют!
Но сейчас беседа умолкла. Под пристальным, неодобрительным оком луны смолкли и Камышинка, и Сизый, и Ученик. Общее напряжение захватило их, подчинило себе, спутало мысли, плеснуло в кровь тревогу.
Ящеры лежали вплотную, сдвинув бока, и в лунном свете казалось, что земля выстлана серебряной черепицей. Под этой «черепицей» висело тихое монотонное шипение. Нет, не слова — просто воздух от волнения шумно вырывался из десятков глоток, и десятки языков нервно подрагивали, словно змеиные жала, в распахнутых пастях. Это было завораживающе, это затягивало, подчиняло себе — и Камышинка уже не раз, вздрогнув, ловила себя на том, что шумно цедит выдох сквозь стиснутые зубы.
Внезапно по серебристому живому ковру пробежала волна: ящеры встрепенулись, вскинули головы, тихо заклацали челюстями. Шипение стало громче, из него сплелось имя:
— Короткий Хвост!
Все взгляды сошлись у большого, с вывороченными корнями дуба. На его комель неуклюже пытался вскарабкаться невысокий человек.
Виалеста подавила негромкий вскрик, увидев, как возле поваленного дерева поднялась грозная, увенчанная высоким гребнем фигура ящера. Издали силуэт казался черным, а не багровым, но Камышинка с трепетом узнала: Большелапый. Вожак.
Ящер склонил свою могучую голову. Человек бесстрашно оперся на гребень, принимая помощь, и взобрался на комель. Вот гость уже стоит во весь свой невеликий росточек под взглядами чешуйчатого отряда.
Лица не разглядеть, но эти косички, нелепо торчащие в стороны…
Камышинка вскинула ко рту ладонь, чтобы не дать сорваться вскрику:
— Недотепка!..
* * *
— Прошу отважных воинов простить меня за то, что появляюсь перед ними в таком отвратительном виде. Перемена облика — тем более такая! — требует времени. А времени у нас с вами нет.
Короткий Хвост была довольна. Эти самцы внимали ей, словно Великой Матери. Никто не смеет даже лязгнуть клыками, чтобы не помешать ей говорить!
А давно ли она была самым жалким, самым уродливым детенышем в выводке, почти калекой. Короткий хвост — это серьезный порок. Даже стоять на задних лапах она научилась позже других малышей: ее «третья опора» была такой ненадежной!
«У тебя никогда не будет семьи, бедняжка! — горевала мать. — Самцы соберутся на твой брачный зов, поглядят на тебя — и расползутся восвояси…»
Какое счастье, что учитель, взявший малышку на свое попечение, оказался магом и открыл в ученице незаурядные способности к перевоплощению.
Как она старалась! Как трудилась! Как мечтала чарами отрастить себе красивый длинный хвост! И каким разочарованием было узнать, что в брачный сезон все равно придется принимать истинный облик: магия может повредить будущим детям…
Тогда чешуйчатая чародейка отринула мысли о личном счастье, о яйцах, из которых выведутся лучшие в мире малыши с прекрасными хвостиками. И посвятила себя высокому искусству перемены облика.
И вот результат: от нее, уродливой самки, зависит, быть ли сражению за новые земли. И все эти самцы — весь этот гордый боевой отряд! — глядят на нее с таким уважением, какое вряд ли выказывали своим длиннохвостым красоткам.
— Я приняла обличье человечьей самки, причем детеныша, потому что люди, как и мы, добрее к малышам, чем к взрослым, хотя им далеко до правильногоотношения к молодняку. К тому же детенышу простительно плохое знание мира, в котором он живет…
Громкое, отчетливое шипение плыло над головами притихших, припавших к земле самцов. Короткий Хвост рассказывала о том, что ей удалось узнать за время, прожитое среди людей.
И каждое слово несло гибель надеждам, с которыми отряд проходил сквозь Грань.
Самка-разведчица рассказывала немыслимые вещи. Она говорила о неисчислимых человечьих стаях. О воинских умениях, которыми обладает обычный боец-человек. О хитрых способах, которыми эти бойцы увеличивают свои силы. О сложнейших сплетениях общественных связей, которые опутывают людей и заставляют действовать сообща, даже если им этого не хочется. Эти отношения непостижимы для разума ящера. Но Короткий Хвост заверила воинов, что им придет конец, едва лишь об их вылазке узнает человечий вожак по имени Король, живущий далеко отсюда, но обладающий большой властью.
Когда Короткий Хвост замолчала, ящеры не сразу откликнулись — так они были потрясены. Наконец заговорил Большелапый — резко, враждебно, с отчетливым прищелкиванием челюстей:
— Предлагаешь нам уползти назад? Не поднимая головы и не оглядываясь?
Отряд негромко зароптал. Воины были согласны с главарем.
Самка отозвалась невозмутимо и твердо:
— Нет. Предлагаю взять Дивную Купель без боя. Коготь, ты принес то, о чем я просила?
Юркий темно-коричневый ящер молча поднялся навстречу самке. Та приняла у него несколько небольших предметов и передала Большелапому. Тот с недоумением оглядел принесенное и разочарованно протянул:
— Камешки…
— Камешки, — подтвердила Короткий Хвост. — Люди любят менять то, что им действительно нужно, на то, что ни к чему не пригодно, но является редкостью. Они охотно отдадут сильную лошадь, приученную носить всадника, за маленький кружок желтого металла. А за несколько таких камешков они позволят нашим самкам откладывать яйца на своих болотах.
— У них что — своих камней нет?! — изумленно залязгал кто-то клыками.
— Таких — почти нет. А люди высоко ценят то, чего мало. Считают, что это красиво.
— Что красивого в камнях? — раздраженно дернул раздвоенным языком Большелапый. — Хорошая самка — это красиво. Мы сегодня лося задрали — очень красивый был. Болото летом — красота, глядел бы да любовался. А уж дождь…
Отряд откликнулся восторженным гулом. Все были согласны с Большелапым: нет ничего красивее настоящего дождя. Такого, чтобы воздух смешался с водой! Каждый уже успел оценить это чудо природы, заставляющее три сердца от волнения биться вразнобой.
