Богдан попытался запротестовать. Нечего к этой сумасшедшей соваться. Ещё спугнуть можно. Или лучше вместе...
Олег подхватил его под свободную руку и чуть ли не волоком потащил через улицу. В сердце бухгалтера зашевелились неприятные предчувствия.
"Вот и всё! Я подозревал Сашку, а эти двое всё время были рядом, "занимались делом", были в курсе происходящего!"
Едва его перевели через дорогу, Варвара распахнула дверцу ягуара, и Богдана втолкнули вовнутрь. Он попытался сопротивляться, но никогда не служивший в армии психолог вдруг так ему выкрутил руку, что позавидовал бы, пожалуй, любой спецназовец.
- Сиди тихо, заморыш, - шикнул Олег, устраиваясь рядом.
Алёна запрыгнула на место водителя. По соседству с ней устроилась Варвара.
- Предатели! - Богдана переполняла злость. - Вы! Я верил вам! Единственным вам верил!
- Спасибо, - шутовски поклонилась Алёна и... сняла парик. Под ним оказались каштановые вьющиеся короткие волосы, сейчас слипшиеся от пота. - Вот жарень в этой шапке!
Варвара бросила на неё укоризненный взгляд.
Богдан непонимающе наблюдал за своими врагами. Так кто они такие? Других перемен в паре не наблюдалась. И родинка на подбородке Алёны та же. И брови так же выщипаны. И Олег как Олег. Длинный нос с чуть заметной горбинкой, подбородок острый, шевелюра светлая на прямой пробор, чёртики в глазах. Значит, всё-таки они.
- Телефон у него отобрал? - спросила Алёна, заводя мотор.
- Уже.
Руку Богдана вновь вывернули, отчего по плечу и через всю спину прошел разряд боли. Но Богдан её почти не ощутил. Внутренне он замер, увидев, как Ромкина машина заезжает в его двор. Джип проехал рядом, но о том, чтобы позвать на помощь не могло быть и речи.
Сидящий рядом Олег тем временем открыл заднюю панель его мобильного, вынул симкарту и бесцеремонно выкинул в окно.
- Эй, - попытался запротестовать Богдан.
- Он тебе больше не понадобится, - усмехнулся психолог, вышвырнул за симкой аккумулятор и протянул оставшееся от мобильника Богдану.
- На, играйся. Не хнычь, детка.
Только сейчас до Богдана по-настоящему дошло: шутки закончились. ОН ВЛИП. Влип по самое-самое. И прикидывавшийся другом монстр рядом, и два миловидных чудовища впереди - они тащат его к неизбежному финалу, от которого не сбежать, не спрятаться.
- Зачем я вам? Чем я интересней какого-нибудь Васи Пупкина из другого района?
Голос некстати дрогнул. Получилось очень даже жалобно.
- А сам не догадался ещё? - впервые заговорила Варвара. Её голос был высокий с приятной хрипотцой.
- Гороскоп? - предположил бухгалтер.
- Он самый, - она повернулась к Олегу. - Закурить дай.
- Держи, труба заводская. Лёгкие у тебя, наверно, железные.
- Лучше. Титановые.
Она едва ли не вырвала из рук сообщника помятую пачку, вытащила сигарету, прикурила от олеговой зажигалки. Психолог тоже закурил, хотя раньше утверждал, что на дух не переносит запах табака, и зажигалку таскал с собой исключительно для обрядов. "Кстати, - подметил Богдан, - вчера у ведуна была другая зажигалка. У меня, наверно, паранойя, но разве можно так искусно подражать голосу, манерам, жестам, не говоря уже о внешности?"
Он переводил взгляд с Олега на Алёну и обратно, не находя больше подвохов. Что-то в глубине души подсказывало: или их заколдовали, или это двойники. Со вчерашнего дня он верил и в превращения, и в прочие чудеса.
Машина легко обгоняла медлительные легковушки, проскакивала светофоры, словно их не существовало в природе. Куда его везут? Неужели, снова на окраину?
За окном грязно-красным полотном промелькнула стена силикатного завода, обшарпанное, несмотря на ремонт, трёхэтажное здание заводской поликлиники, решетка заброшенного детского садика, баня... За баней ягуар свернул в проулок, уже куда медленней проехал мимо длинных приземистых складов. Неблагополучный район, где и днём-то народа немного. В сумерках здесь и вовсе царило запустение. Разросшаяся сирень скрывала большую часть построек. Стихийная свалка делала эту улочку ещё более непривлекательной.
Но ягуар проехал чуть дальше, медленно обогнул склад и остановился у одноэтажного деревянного строения, длинного, как список человеческих грехов и рождающего в душе такие же неприятные ощущения, как и перечень наказаний за эти грехи. Наверняка, барак для рабочих, сохранившийся со времён ударной постройки завода где-то в тридцатых годах прошлого века.
Богдана вытащили из машины, привычно скрутили руку и повели к одному из нескольких входов. Пока Варвара стучала, затем искала в сумочке ключи, а Алёна подсвечивала ей мобильником, Богдан рассмотрел только кусок размноженного на копировальном аппарате объявления "пропала соба...". Вот ключи нашлись, дверь открылась. В тёмном коридоре чувствовалась обжитость, пахло жаренной картошкой и котлетами, в какой-то из соседних комнат работал приёмник или телевизор.
- Эй! - позвала Варвара. - Игорь! Ты что, опять уснул? Эй!
За спиной щёлкнул выключатель. Коридор осветился дрожащим светом допотопной лампы дневного света. С обеих сторон проявились по четыре двери. Из мрака соткалась фигура так ожидаемого похитителями Игоря. Шаркая по неопределённого цвета дорожке, растрепавшейся по краям, появился низкорослый, похожий на вышедшего из запоя гнома, человечек с грубыми чертами лица, в грязной рубашке, закатанных до колен спортивных штанах.
- Ещё привела? - широко зевнув, спросил он. - Я сторожем не нанимался сидеть в этой халупе, - он поскрёб давно не бритую физиономию. - Могу посадить к тому первому. Больше ключей у меня нет.
- Бездельник, - беззлобно обругала его Варвара. - Давай хоть туда. Но хозяину это не понравится.
- Нет у меня хозяев. Крепостное право отменили в позапрошлом веке, - огрызнулся Игорь.
Он отпер вторую левую дверь. Туда запихнули Богдана. Олег продолжал выворачивать его правую руку, левую приковывала наручниками к батарее Алёна. С другого конца трубы на груде грязного тряпья лежал его товарищ по несчастью. Он даже не повернул лица, только свернулся поплотней. Правая рука оставалась поднятой вверх, прикованная таким же образом.
Богдан изо всех сил пытался осмотреться, пока горит свет. Комната небольшая. Одно окно, заколоченное на две третьих снизу. Выкрашенные серебрянкой батареи местами расцвели ржавчиной. Это хорошо.
Стены покрывали посеревшие, утратившие первоначальный цвет обои, кое-где ободранные. Под ними торчали клочья газет, а то и вовсе плохо подогнанные друг к другу тонкие доски перегородок. У правой стены чучелом заморенного голодом чудовища стояла железная кровать, на которой горкой было навалено тряпьё.
