– Больно… – Страж поморщился, осматривая свою рану, осторожно касаясь ее кончиками пальцев. Откашлявшись, прохрипевшись, он поднял голову, спросил недоуменно, обращаясь к собирательнице: – Но зачем? Ты же знаешь, что меня нельзя убить.
– Что происходит? – Гиз только сейчас заметил, что ни на лезвии тесака, ни на пропоротой рубахе Стража нет крови.
– Просто я хотел, чтобы ты испытал боль, – сказал ухмыляющийся Огерт, встав рядом с Нелти. Некромант не опирался на костыли, он крепко держался на ногах. – Я думал, что это сделает тебя более человечным… – Голос Огерта переменился, но Гиз уже не раз слышал эти интонации.
И теперь он знал, кому принадлежит чужой голос.
– Кхутул – это Огерт?
– Не совсем так, – покачал головой Страж, прикрывая ладонью рану.
– Расскажи ему, старик, – велел Огерт-Кхутул, и Нелти кивнула. – Пусть охотник Гиз узнает всё, прежде, чем подчинится мне.
– Да-да… – Страж, поколебавшись, присел, положил руки на столешницу, сцепил пальцы. – Я расскажу. Я знаю, что вы меня сейчас слышите… Так вот… Я выяснил, как выглядит Кхутул, но узнал так же, что это не единственный его облик. Иногда он появлялся в виде слепой, но всё видящей женщины, которую сопровождала большая кошка.
– Нелти? – Гиз глянул на собирательницу и опустил меч, чувствуя страшное опустошающее разочарование.
– Да, охотник, – сказал Огерт, хмыкнув. – Я не только твой брат, но и сестра тоже.
– Да, – подтвердил Страж. – Умирающий Кхутул разделил свое сознание, разорвал свою душу и перенес их в несколько тел. Помнишь, как это случилось? Он посмотрел в глаза маленькой девочке, и она ослепла. Он коснулся ноги мальчика, и он охромел. Ты ведь должен знать три главных охотничьих правила: не смотреть, не касаться, и не говорить. Вы нарушили их. Если бы это был обычный мертвяк, то, наверное, ничего страшного не произошло бы. Но вы столкнулись с самим Кхутулом. И он схватил Огерта за ногу, передав ему часть себя. А потом заглянул в самую душу Нелти, оставив там свой отпечаток. И…
– И заговорил со мной, – прошептал Гиз. – А я ответил.
«…Кхутул. Запомните это имя…»
Словно жидкий пламень ожег все нутро. И что-то тяжелое надавило на грудь, сжало горло, не давая вздохнуть.
Гиз схватился за шею, царапнул кожу скрюченными пальцами, сорвал тонкий кожаный шнурок амулета.
Полегчало.
– Кхутул – во мне?
– Да, – горько сказал Страж. – У Кхутула есть и третье обличье. Очень редко он представал перед своими соратниками в виде воина со светящимся мечом. В теле охотника на мертвяков.
– А разве ты не помнишь, брат? – издевательски спросил Огерт. – Неужели и у тебя случались провалы в памяти? Ну конечно же! Так напрягись, припомни все свои сны и видения. Может некоторые из них были очень яркими? Такими яркими и неприятными, что ты тут же заставлял себя забыть о них. Или это я заставлял тебя? Как думаешь?..
Огерт уже ничего не говорил, рот его был закрыт, губы не шевелились. Но Гиз слышал каждое слово:
– Ты думал, что мотаешься по миру бесцельно? Наугад ищешь нежить? А ведь это я вел тебя туда, где ты был нужен! Мне нужен!..
Гиз слышал себя.
Свой чужой голос.
– Уймись, Кхутул, – сурово потребовал Страж. – Дай мне поговорить с ними.
– Говори. Они же тебя слышат, ты сам сказал это.
– Дай им возможность отвечать.
– Нет.
– Ты же понимаешь, что я могу тебя убить.
– Только вместе с ними.
– И я пойду на это.
– Тогда почему ты медлил?
– Сперва я хотел привести их сюда. Я не мог расправиться с тобой, пока ты находился вне Кладбища. Ты бы опять ускользнул, нашел бы новые тела. Но здесь ты в ловушке. Земля Кладбища впитает твою душу, едва только я освобожу ее.
– Так вот для чего ты позвал их! Чтобы убить! А знаешь почему я позволил им прийти сюда?
– Ты хотел снова меня увидеть.
– Да.
– Ты хотел быть рядом со своей армией.
– Да. Но не это главное. Я здесь, чтобы предъявить тебе ультиматум.
– У тебя нет власти надо мной.
– Но я могу топтать твои цветы!
– Я остановлю тебя.
– Но ты не сможешь остановишь целую армию. Они будут вытаптывать здесь все, пока ты не согласишься прислуживать мне.
– Не боишься растоптать себя?
– Я пойду на этот риск. Меня же трое.
– Твое войско не сможет сюда прорваться.
– Ты уверен? Неужели еще ничего не чувствуешь?
– А ты? Ты ничего не чувствуешь?
– Торжество!
– Нет, не то. Прислушайся к себе. Загляни в душу. Они еще там, они там останутся, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Где вы, Гиз, Огерт и Нелти? Однажды вы уже победили его! Сможете и теперь!
– Не смеши меня! Твои призывы бесполезны!
– Вы сумеете, я верю. Я знаю!
– Заткнись, старик!
– Я позвал вас к себе, потому что хотел дать вам шанс. Нелти, дочка, слышишь меня?! Ты не простая собирательница! Твой дар шире, сильнее! Гиз, малыш, ты же охотник! Соберись, сконцентрируйся, это твое тело, ты в нем хозяин! Огерт, мальчик мой! Ты же всегда боролся со своим проклятьем, ты хотел остаться человеком!
– Заткнись!
– Ты заткнись! – Страж вскочил, ударил кулаком по столу. – Отпусти их!
– Нет!
– Я требую!
– Никогда!..
Три слитных голоса вдруг раскололись.
– Никогда… – прохрипела Нелти и судорожно схватилась за Огерта. – Никогда…
Страж шагнул к собирательнице, поддержал ее, с надеждой глянул в ее слепые глаза:
– Я здесь дочка, я с тобой, ты можешь, я знаю, ты сумеешь, справишься…
– Я сумела, – прошептала Нелти. – Я слышала тебя, отец, я справилась, смогла! – Она вздрогнула, резко шагнула назад, едва не упав. – Он во мне! Кхутул! – Голос ее окреп, зазвенел отчаянием. – Я – Кхутул! Потому мертвяки меня не тронули!..
– Ты сдашься! – наступая на нее, проревели Огерт и Гиз. – Ты не сможешь противиться мне!.. – Они тянули к ней руки, желая схватить, стиснуть, не дать убежать.
Но Нелти и не думала бежать.
– Я смогу! – выкрикнула она и шагнула к братьям.
Кхутул поймал ее, заключил в объятия.
А она не сопротивлялась. Напротив, она как можно крепче жалась к нему.
Жалась к своим друзьям.
К братьям.
Обнимала их…
– Что ты делаешь? – Страж пытался расцепить, растащить их, но у него не хватало сил. – Отпусти! Слышишь меня? Отпусти их!..
Нелти не слышала его.
Она улыбалась.
Ей было страшно и больно, гнев мешал дышать, злоба туманила разум.
Но она улыбалась – совершенно искренне, легко.
Она думала о добром и светлом. Вспоминала детство: игры с тряпичным мячом, скачки на соседских свиньях, рыбалку штанами, поиски края радуги, ночное на берегу реки…
Они всегда и везде были втроем.
Огерт – главный заводила.
