Надо сидеть по-мышиному тихо, ничем себя не выдавая. Палатка у них маленькая и неприметная, рядом никаких источников света. Вполне могут не заметить.
Испугаться по-настоящему Лерка пока не успела: ее охватило отчаянное напряжение и возбуждение, но не паника. Хотя при этом и мышцы одеревенели, и по коже забегали мурашки. Возможно, она все-таки испытывала дикий страх на уровне тела, понимающего, что его могут растерзать и сожрать, который на уровень сознания не пробивался? Все это слишком напоминало кино с эффектом присутствия. Лерка помнила о том, что находится на Долгой Земле, на Танаре, в полосе риска, но в то же время не могла отделаться от глупого ощущения, что это не всерьез.
Клапан палатки она прикрыла, оставив небольшую щель, чтобы смотреть. Раздавшийся в той стороне, где надсадно шумели машины, человеческий крик, перешедший в визг, заставил ее содрогнуться. Это был визг пойманной жертвы, а не тех существ, чьи боевые вопли на высоких нотах полосовали ночь серебристыми зарницами.
Страх наконец-то заполз в Леркино сознание. До развалин, чтобы спрятаться, не добежать, медузники нападут раньше. Жаль, что она забыла имя верховной колдуньи Гиблой страны, но, если сюда придут кесу, она скажет им, что была в Отхори и знает Дийнэ – может быть, это их с Демчо выручит? Только пусть бы никто сюда не пришел, пока все не закончится и не появятся люди из береговой охраны. Кому сдалась одинокая палатка, почти неразличимая в темноте за мусорными кучами… Пусть не заметят. Лерка начала дрожать, обхватила плечи ладонями. Оглянулась на Демчо: с ним все по-прежнему, да если даже очнется, толку-то от него! Армейский набат продолжал греметь, вселяя иллюзорную уверенность, будто военные контролируют обстановку и вот-вот сумеют что-нибудь сделать.
Из темноты вынырнул всадник, а она из-за общей какофонии даже топота не расслышала. Медузники, слетевшиеся к палатке, словно мухи к лужице сиропа, отпрянули ввысь и в стороны. Лерка тоже отшатнулась, выпустив брезентовую ткань. Доигралась… Кесу, примчавшаяся на странном, как будто сплетенном из веток создании – оно было безголовое, зато лапы мощные и шипастые, сквозь ажурное туловище просвечивают далекие огоньки, – вполне могла заметить блеснувшие в щелке испуганные глаза.
Надо затаиться и не дышать. Только бы она не поняла, что здесь прячется кто-то живой. Девушка чувствовала, что не в состоянии будет убежать, так ее скрутило. Ноги ослабли, кишки собрались в болезненный комок. И еще подумалось о маме с папой: каково им будет услышать о том, что Лерка сгинула на Танаре во время прорыва? Она вспоминала о них от случая к случаю, иногда забегала в консульство получить очередной «Привет, все в порядке» и оставить взамен такое же коротенькое послание. Родители на орбиталке, им там нравится, а у нее своя самостоятельная жизнь, но до чего это важно – знать, что «все в порядке»! В этот момент Лерке стало их жалко намного сильнее, чем себя.
Вжикнула располосованная ткань. Слегка изогнутый клинок, отразив слабый свет месяца, подцепил и отшвырнул в сторону опавшую распоротую палатку.
– Кьяне Лерка, здравствуй.
Голос был низкий и мелодичный, как звуки скрипки.
Помертвевшая девушка смотрела, не смея шевельнуться, на высокую, статную, пугающую тигриным изяществом туземку, а та возвышалась над ней, как башня. Выражения темного лица не разобрать, в ушах, по-эльфийски заостренных, покачиваются, играя искрами, длинные серьги. Коротко сверкнул вброшенный в ножны меч.
– Сказала в Отхори, я тебя не убью. Свое слово не нарушаю.
– А… – Лерка моргнула. – Извините, нар… наргиянси, я вас не узнала. И я забыла ваше имя…
– Тебе хорошо, что забыла. Мое имя – как острый нож, можно порезаться. Мне надо говорить с тобой, кьяне Лерка.
– Тогда не убивайте, пожалуйста, Демчо, – в горле пересохло, язык еле ворочался. – Он сюда из-за меня поехал, это я его уговорила.
– Если не будет делать глупость и сам нападать, я его не трогаю.
– Нет-нет, он не будет! Он вообще болеет.
Их окружило кольцо тумана, который поднялся и сомкнулся сводами. Словно шатер из мерцающего стекла: все, что осталось снаружи, размыто ползущей по стенкам водяной рябью, шум тоже еле слышен, как будто повернули регулятор громкости. В центре купола зажегся, словно крохотная луна, волшебный фонарик. Верховой зверь наргиянси не шевелился и напоминал сейчас причудливо подстриженный голый куст, от него пахло древесным соком. Ветви на «спине» сплетались в седло, кора на изгибах местами потрескалась, там белела нежная молочная древесина.
Демчо то ли до сих пор не пришел в себя, то ли притворялся (и правильно делал). Лерка устроилась на свернутом спальнике, напряженная до мелкой дрожи, словно внутри вдоль и поперек натянуты струны.
Кесу вытащила из сумки, пристегнутой к боку плетеного зверя, блестящий термос с лазерной наклейкой «Космококтейль» и две изящные металлические чашечки из того же набора с одетыми в термоизолирующий пластик ручками. Земная посуда, продается на втором этаже «Изобилия-Никес». В придачу коробка дорогих шоколадных конфет, попробовать которые у Лерки вечно не хватало денег.
Сновавшие по коже мурашки постепенно угомонились, и туго стянутый узел в животе начал развязываться. Страх – жуткое дело, особенно если он настолько силен, что превращает тебя в подобие заевшего механизма. Глубоко вздохнув, она устроилась на ворохе брезента поудобней, обхватив колени, слегка сутулясь, а гостья между тем разлила по чашкам божественно ароматный напиток, открыла конфеты.
– Угощайся. Сначала пей это.
Лерка подчинилась. Вот теперь почти хорошо: после глотка крепкого черного кофе с коньяком и незнакомыми пряностями происходящее стало похоже не на смертный ужас, а на достаточно привлекательное приключение.
Кесу была в двухслойной безрукавке – поверх стеганки кольчужная сетка, и штанах из грубой кожи, с истрепанной бахромой по бокам, заправленных в шнурованные мокасины. На руках от запястья до локтя наручи – вроде бы стальные, а выше под шерстью, напоминающей бархат, бугрятся мускулы, каким иной мужчина позавидует. Серое лицо с тяжеловато-правильными чертами изрезано тонкими шрамами. Раскосые глаза подведены угольным контуром, клыков не видно – по крайней мере, сейчас. Губы цвета индиго… или помада цвета индиго, и лак на когтях в тон, еще и с блестками. Серьги длиной с мизинец, одна усыпана мелкими алмазами, другая сапфирами – вряд ли верховная кесейская госпожа носит поддельные драгоценности. Существо без возраста, хотя, если она застала Темную Весну, ей должно быть немало лет.
Видно, что перепуганную до холодного пота Лерку она даже не презирает: не ждала от нее другого поведения. Презирать за трусость она могла бы кого-то из своих. Немного обидно, но лучше так, чем если этот обретший плоть лесной ужас запишет тебя в противники. А конфеты и впрямь оказались вкусные.
