Бернхард Хеннен - Королева эльфов. Зловещее пророчество (Elfenkonigin ru)

По ту сторону лежали Солнечные врата. Они состояли из белой скальной породы. Ветер проел в монолите большую круглую дыру. Лежавшие вокруг камни тоже подверглись эрозии, и перед идущим представало огромное кольцо. Семь вечеров в году заходящее солнце полностью заполняло собой внутренний круг. Странная скала была прихотью природы, однако зрелище пойманного в каменное кольцо солнца представляло собой глубокое мистическое переживание. Тот, кто доходил сюда, мог считать, что он справился и получил право стать воином драконов.

Эмерелль поглядела вниз, в долину. Конечно, кости потерпевших неудачу давно рассыпались в прах. Небесный мост и Солнечные врата были реликвиями ушедшей эпохи. Не было больше драконов, их рыцари давно стали лишь тканью древних историй, звучавших настолько фантастично, что многие ворчали, будто бы их придумали поэты и лжецы.

Эмерелль прошла мимо толпы кобольдов до моста.

— Это ваш путь. Тот, кто перейдет мост, свободен. По ту сторону Солнечных врат вас ожидает долина, где вы найдете в избытке все, что нужно для жизни.

— Госпожа, мы не настолько тяжелы, как ты. Ветер унесет нас в пропасть. — Среди колеблющихся был Добон, говоривший от имени всех.

Эмерелль была почти уверена в том, что его голос и был голосом брюзги, советовавшим предоставить ее судьбе, когда она лежала, беспомощная, в пещере. Воспоминания о разговоре были очень смутными. До конца она не будет уверена никогда. Но Добон был предводителем. Должно быть, это был он! Кто еще мог обладать таким мужеством и наглостью, чтобы предложить подобное?

При воспоминании о разговоре королеву захлестнула ярость.

— Я перейду мост. Как поступите вы — дело ваше. — Она указала вниз, в долину. — Если вы пойдете туда, не спасетесь.

Пара недель — и вы убьете всю дичь, обгложете каждый куст и каждую пальму. И вам придется вновь вернуться сюда. Вы предоставлены своей судьбе. Тебе это ничего не напоминает, Добон?

Старый кобольд со сломанным бесформенным носом подошел к ней вплотную.

— Значит, ты слышала наш разговор, госпожа. И теперь жаждешь мести? Подумай: остались только я и моя дочь. Того, кто хотел помочь тебе, ты уже убила. Мой народ не виноват.

Они не знают, о чем шла речь. Моя жизнь и жизнь моей дочери — такова цена? Тогда ты поможешь моему народу?

— Возьми за руку свою дочь. И иди с ней на мост. Покажи, сколько мужества у тебя осталось.

— Ты жестока, госпожа. У тебя когда-нибудь был ребенок?

Ты можешь понять, что это значит: взять своего ребенка за руку и пойти с ним на смерть?

— Ты собирался бросить меня, беспомощную, на произвол судьбы и осмеливаешься говорить о жестокости?

Но старый кобольд не отступил перед ее гневом. Он смотрел на нее, не отводя взгляда.

— Я хотел убить тебя, чтобы защитить племя от твоих капризов. Называй это жестокостью, если хочешь. Но скажи, какой смысл в твоем решении? Кого защищаешь ты?

Она открыла рот, но тут же закрыла его, не сказав ни слова.

Нороэлль, такова была ее единственная мысль. Эльфийская волшебница была когда-то ее подругой, доверенным лицом.

По отношению к ней она тоже была жестока. А до того было еще много других. Все изгнанные. Все, кто сломался о ее волю, все, вплоть до брата.

Поверженная королева тяжело вздохнула. Она ничего не делала без причины. Нороэлль родила ребенка демона и спрятала его, несмотря на то что знала: он может обладать силой, способной разрушить Альвенмарк. Она заслужила наказание!

Равно как и остальные. Эмерелль была правительницей Альвенмарка. Такова ее обязанность: наказывать, когда необходимо!

Или же это отговорки? Неужели она действительно жестока? Теперь она уже не королева Альвенмарка. Пристало ли ей судить серокожих? Эмерелль поняла: несмотря на то что она отказалась от короны, желание править осталось. Это было ее жизнью так бесконечно долго… Может ли она измениться?

Эмерелль отыскала взглядом Фальраха. Эльф смотрел на нее с упреком. Олловейн встал бы перед серокожими, защищая их собой. Но белый рыцарь мертв. Погиб навеки. Он не может вернуться, как Фальрах, спустя тысячелетия. От Олловейна не осталось ничего, кроме тела.

У эльфийки сжалось горло. Только сейчас она поняла, как сильно нуждалась в белом рыцаре. Он часто требовал для ее подданных ту милость, на которую не способно было ее ожесточившееся сердце. Олловейн жил бы, если бы она сумела быть великодушной. Он должен продолжать жить в ней. В ее поступках. Это все, что от него осталось.

Черный мост посреди белых скал был ее путем в другую жизнь. Она все еще пленница короны и того, что стало с ней за тысячелетия правления. И теперь она должна сбросить этот груз.

Добон стоял перед ней. Но теперь рядом с ним стояла девушка-кобольд, которая натирала ее глиной и готовила к ритуалу ловца снов. Она — его дочь?

Эмерелль опустилась на колени.

— Возьми за руку свою дочь.

Нижняя губа старика задрожала. Черты лица разгладились.

Он не возражал. Протянул Имаге костлявую руку. Кобольдесса беспрекословно повиновалась своей судьбе.

Эмерелль запела. Негромко, с закрытыми глазами. Она полностью открылась прикосновению ветра. Давно она в последний раз плела это заклинание. Тот, кто знал его, мог усмирять даже бури, если только они не были магическими, как дыхание дракона.

Когда ветер в ущелье стих, она взяла Добона за руку и вместе с Имагой повела через мост. Затем вернулась и перевела за руку следующих. И так повторялось снова и снова. Детей она перенесла на руках. Позволяла им играть со своими волосами. Каждый раз, когда она переходила мост, на сердце становилось немного легче.

К ней присоединился Фальрах. Он тоже стал провожать кобольдов к Солнечным вратам. Некоторые были настолько мужественны, что проделали путь самостоятельно, теперь, когда не нужно было бояться опасных ветров.

Поначалу серокожие были напряжены, но вскоре начали шутить. Эмерелль молчала, только негромко пела свою песню.

Она наслаждалась тем, как смотрит на нее Фальрах. Она удивила его и заслужила его уважение. Она сама удивлялась тому, как много значат для нее его взгляды. Его взгляды! Не Олловейна.

Только Никодемус Глопс оставался мрачен. Казалось, он хотел что-то сказать, но не осмеливался подойти к ней. Может быть, он был возмущен тем, что она ни словом не удостоила погибшего Мадру. Они спешно покинули пещеру на рассвете.

Эмерелль заметила, что вокруг мертвого тролля лежали амулеты и даже несколько детских игрушек. Серокожие никогда не забудут его.

Когда последний кобольд перешел Небесный мост, королева почувствовала облегчение. Словно влюбленная девушка, проходя последний раз через мост, она мимоходом коснулась руки Фальраха. И наградой ей снова стал один из этих взглядов, от которых сильнее билось сердце. В саду Ядэ они наконец смогут снова побыть одни. Долина достаточно велика, чтобы найти уединенное место.