Он протянул сверкающую руку. Когда Тиви приняла её, ток прошёл по ней, и она вздрогнула с яркой ясностью, как горящая в вакууме нить. Несколько драгоценных мгновений она изучала твёрдые и знакомые линии своего сознания, пока не поняла, что она — уже не она. Она стала Дривом.
Она знала его мысли сказанные и не сказанные. Его сознание текло сквозь самые глубины её души, где она ощущала, что он ощущает её. Существа света, они переплелись и стали истинами друг друга.
Плоть и мысль все уменьшают, подумали они, выросшие в своём единстве, воспаряющие к звёздным путям над водянистыми слоями океана эфира.
Далеко внизу Ралли-Фадж ощутил Чарм в дюнах и пошёл по берегу. Огры пошли за ним к костру.
Дрив и Тиви распались. В тот же миг они оказались снова на Ирте в форме людей из света. Но они изменились. Тиви выглядела сильнее, суровый вид Дрива смягчился.
Их разумы все ещё бурлили и кипели от единения, и они коснулись друг друга и быстро отступили от пылающей холодной чувственности, которая снова хотела притянуть их друг к другу.
— Тебе надо идти, и быстро, — шепнул Дрив и показал на дюны в сапфировом руне звёздного тумана. Прозрачная тень Ралли-Фаджа дрожала текучими отражениями, взбираясь на обрыв. Ещё миг — и он исчезнет за ближайшими дюнами и появится рядом.
— Я бы любила тебя ради тебя самого, если бы ты пришёл ко мне в Заксаре, — сказала Тиви, поглядев на него смущённо, но твёрдо.
Дрив отступил назад. Печаль его прошла, исцелённая их прикосновением.
— Теперь я это знаю. Вот почему я рискнул всем, только бы повидаться с тобой вот так — чтобы знать. Теперь иди!
Тиви подавила импульс спешить — этот импульс был его тревогой за неё. Даже разделившись, она ещё воспринимала всё, что он видел и о чём думал. Она точно знала, сколько ещё времени до появления колдуна на дюнах. Остановившись, она помахала рукой, и Дрив нетерпеливо дёрнул головой, показывая, что не двинется, пока она не будет в безопасности.
«Так что поторопись!»
Его мысль была ощутима, как часть её самой, и эта мысль погнала её обратно к костру среди корявых соляных отложений. Тело легко приняло её, с лёгким вздрагиванием пробуждаясь от сна, и она открыла глаза и поискала ими Дрива. В ярком звёздном тумане клубилась тьма.
— Значит, старая карга всё-таки была права, — буркнул про себя Бульдог. — Ты выживешь. А я не был уверен. Ты еле-еле дышала.
Она высвободилась из его объятий, и он помог ей встать. Это было как ступить на твёрдую землю после долгих дней морской качки. Тиви пошатнулась, и вор поддержал её, когда она взяла высушенную у костра рубаху и надела поверх пластыря из водорослей.
— У тебя голова не болит? — спросил Бульдог. — Старая Сова говорила, что будет болеть.
С головой было всё в порядке, но когда Тиви попыталась это сказать, то смогла только пошевелить губами.
— Тебе надо отдохнуть, — заключил Бульдог. — Яд морского червя ещё действует.
Не успел он помочь ей сесть, как в круг света влетел Вороний Хлыст, хлопая ладонями.
— На работу! Туман поднялся, всем вернуться к работе!
За ним в воздухе реяла маска, видение серебристо-зелёной эктоплазмы, как древняя маска из меди и олова. Оробевшие огры смотрели на неё издали.
Вороний Хлыст прищурился при виде обмякшей Тиви, оглядел многочисленные рубцы у неё на руках и на ногах.
— Она сильно покусана, — заметил он холодно. — Отправить её в лагерь. — Он бы отвёл её сам, но не осмелился в присутствии Ралли-Фаджа. Вместо этого он мрачно напустился на Бульдога: — Возьми свою сеть и иди в волны. До рассвета считанные часы. Всем вернуться на работу!
Один из огров взял Тиви у Бульдога, и вор пошёл к сети, а полая маска поплыла мимо, вынюхивая след Тиви. Потом вильнула в сторону и покружилась у костра, отгоняя всех. Вороний Хлыст переформировал бригады и, сопровождаемый призрачной маской, повёл их мимо выпирающих дюн.
Бульдог вместе с остальными мусорщиками шёл к морю. Вспышка Чарма от падающей звезды сотворила с ним небольшое, но важное чудо, и теперь он ощущал не отчаяние, а надежду. Тиви была права, говоря, что он должен спасти всех. Он не знал как, но огромность задачи не подавляла его. Теперь, когда он готов, ответ сам найдёт его. Философ в его душе знал, что это правда. Убеждать надо было только вора.
С этой ночи он начал разговаривать с другими. Попав в лагерь, он держался сам по себе, опасаясь навлечь гнев Вороньего Хлыста на того, с кем подружится. И более того, он не считал себя достойным общества мусорщиков. Этих людей окружали огры, потому что они были лидерами и деятелями того самого общества, которое ненавидел Властелин Тьмы. Это были люди, имевшие свои дома, семьи, работавшие для собственного удовольствия. А он был вор.
Это те люди, которые вышвырнули бы его из Заксара, изгнали бы в Каф, если бы его поймали Сто Колёс или Крабошляп. В обществе ему было бы не место среди них, но в этот лагерь судьба бросила его вместе с ними, и музыка падающей звезды напомнила, что у него тоже есть что предложить. Будучи вором, он овладел искусством обмана и насилия. А будучи философом, научился терпеливо ждать подходящего времени, чтобы применять это искусство.
Бульдог выискивал самых усталых и подавленных среди мусорщиков и говорил им о величине человеческого сердца. Он цитировал Висельные Свитки и добавлял к ним свою философию. «Жизнь стоит того, чтобы утратить ради неё сердце, — говорил он, — но лучше его сохранить». Эти банальности он при каждом удобном случае подкреплял действием, ненавязчиво помогая в работе самым слабым, крадя для них еду и помогая лекарям врачевать больных.
Его вдохновляла на это Тиви. Падающая звезда изменила и её, и эта метаморфоза была самой таинственной из всех, которые Бульдог повидал на своём веку. Робкая приниженная нищенка за одну ночь стала человеком, полным решимости и власти. Она уверенно ходила среди мусорщиков — уже не сирота из фабричных трущоб, а женщина с умом и целью. Направляемая изнутри частью своего существа, объединяющей её с лордом Дривом, она будто интуитивно чувствовала, что сказать и как собрать разъединённых мусорщиков в группу, знающую, что у них общая цель — выжить, а в конце концов — бежать.
За несколько дней владевшее всеми ощущение поражения и обречённости сменилось спокойным сотрудничеством. Бригады стали работать более целеустремлённо. У них был план. Ободряемые Бульдогом и Тиви, они решили победить поражение, стать сильнее и быть готовыми вернуть себе Ирт. В своё время, когда представится возможность, они будут готовы.
Вороний Хлыст не догадывался, что оживило мусорщиков. Изменения происходили медленно, день за днём и без Чарма, и потому Ралли-Фадж тоже ничего не уловил. Но колдун, управляющий и огры были довольны, поскольку бригады стали работать эффективнее, и увеличилось количество добра, которое вытаскивали из моря. Под впечатлением роста доходов от продажи Ралли-Фадж наградил Вороньего Хлыста дополнительным временем для грёз в саду. Управляющий, в свою очередь, полностью присвоив себе заслугу повышения производительности труда бригад, увеличил им рацион.
