Тройные дружеские объятия распахнулись навстречу устало улыбнувшемуся Бренту, грозя удушить его вернее плети, и… сомкнулись на пустоте.
Серая пыль перемешалась со стеклянной.
…породили ее семена гадов ползучих и птиц летучих, водных рыб и земное зверье, деревья, травы, цветы и мхи всяческие, и заселили они землю и стали плодиться и множиться.
Было так, есть и будет.
Летопись Предвечная. Предание о камалеях.
— Пусто! — доложил ЭрТар, спрыгивая с трех последних ступенек лестницы. Честно ушедшие до рассвета бродяги и представить не могли, в чем их подозревали. Архайнов росток действительно указал на Привратницу — но не затаившуюся на чердаке, а столпившуюся в углу. Брентов же — на самого жреца, как ближайшую частицу ее сути. — Там кошка на сеннике дрыхнет, наверное, она и шуршала. А гдэ тот хыщный птыц делся?
— Улетел куда-то. — Вот уж чья судьба тревожила Джая меньше всего. — На кой он тебе?
— У моей бабки была подвеска в виде такой твари, — пояснил горец. — Значит, когда-то они тоже существовали, э? А может, до сих пор где-то остались?
— Вот уж чего не хватало! — возмутился обережник. — Чтоб он нам еще гнездо свил, яиц нанес?! Ты видел, какие у него когтищи были? Очень надеюсь, что второй такой твари я не увижу до конца жизни!
— Увидишь, — неожиданно сказала Радда. Глаза у девушки были пустые, голос надтреснутый. Она так и осталась стоять на коленях, бездумно просеивая сквозь пальцы камалейниковый прах. — Как только на лозе созреют первые семена, ушедшее вернется и равновесие восстановится, а для него важны как хищники, так и жертвы...
— Чего?!
— А? — Радда подняла голову. — Что?
— Ничего, это мы между собой, — с запинкой соврал ЭрТар. — Интересно, что сейчас в храмах творится?
— О да-а-а… — Джай почти посочувствовал бедным йерам, которые в одно ужасное утро обнаружили, что Иггру надоело доказывать свою божественную суть чудесами. Изрядно перетрухнут и селищане — пока не поймут, что все и так прекрасно всходит и плодоносит. — Зато брат Марахан развернется! Молитвы-то, в отличие от ирн, никуда не делись. Разве что мы ему, ха-ха, конкуренцию составим!
— Эге, — подхватил горец, — оснуем свой орден, построим храм, наберем жрецов, они нам поклоняться будут, мух лопухами отгонять…
— Да как вы… — Радду наконец прорвало, из глаз брызнули слезы. — Да как вы можете… о такой ерунде… когда Брента больше нет!
Джай подумал и честно ответил:
— Потому что я в это не верю. Он уже столько воскресал, что разом больше, разом меньше…
— Но тогда он был привязан к кристаллу!
— А теперь он привязан к нам, — нахально заявил горец. — Камальки-то по-прежнему летают. И погода не портится, как будто ничего не произошло… Эй, что там у тебя в кулаке?
Девушка нехотя разжала ладонь. В центре лежала одинокая крупинка семени.
— Отлично! — восхитился ЭрТар. — Сейчас мы его посадим…
— Да ты взывать-то хоть умеешь?! — возмутилась Радда, отдергивая руку.
— Скоро узнаем!
— И вообще, ты уверен, что это камалейник, а не камалея?
Троица сосредоточенно изучила семя со всех сторон. Даже Тишш сунулся понюхать.
— Ну как? — поинтересовался у него горец. — Чуешь в себе пробуждение великой Привратничьей силы?
Кошак смутился и попятился.
— По-моему, вид у него вполне мужественный, — заключил Джай, пошевелив семя пальцем.
— При чем тут вид?! — всхлипнула вконец замороченная девушка.
— А Брент, думаешь, как их выбирал? Какое больше приглянется! — ЭрТар выхватил семечко у замешкавшейся Радды. — И лично мне оно очень даже нравится!
— Но Брент говорил, что результат непредсказуем! — продолжала слабо сопротивляться та. — Вдруг у нас получится еще одна птица?
— Судя по его характеру — скорее баран, — оптимистично заявил горец, ногтями отковыривая кусочек дерна. — Эй, кис, ты с нами?
— Мррряф! — с обидой откликнулся Тишш, подбегая и садясь рядом.
Привратница закусила тонкую губу.
Ухмыльнулась.
Сосредоточенно нахмурила светлые брови.
Сладко почесалась за ухом.
— Давай!
И — полетело, завертелось, блеснуло на солнце, упало в мокрую землю черное блестящее семечко.
Чтобы в следующий миг проклюнуться ростком.
Янтарь
Длинная льняная рубашка с разрезами до пояса по бокам, спереди и сзади, и черным орнаментом по подолу и краю ворота; горская национальная одежда
расстояние, на которое бьет боевой лук. Примерно 400 шагов
В Царствии Иггровом принята десятеричная система счисления, однако семерка считается божьим числом и соответственно «круглым», часто используясь в подсчетах
младший храмовый служка
аналог наперстков, используются маленькие плетеные чашечки
штрейкбрехеров
знак землепашца
знак богатого землевладельца, на которого работают батраки или рабы
длинный дом для слуг и рабов, обычно разделен на две части с отдельными входами. Зачастую к нему по сторонам пристраивают овин и хлев
наземный хищник размером с кабана, на него же и похож
По горскому поверью, чтобы приснившийся кошмар не стал пророческим, надо вырвать у себя волосок и сжечь его
В каждом городе Царствия Иггрова имеется cемь главных прямых улиц, сходящихся к площади, как ступицы в колесе. В Орите за каждым клином закреплено два семерика обережи — ночной и дневной; соответственно чем ближе к окраинам, тем реже их там можно встретить. Да и в центре частенько не дозовешься.
крупная хищная рептилия
На восточной стене Иггровых храмов висит бронзовый гонг, на западной — медный. Удар в первый знаменует приход дня, во второй — ночи.
благожелательно настроенные духи (гор.)
духи-пакостники (гор.)
помойная крыса (гор.). Также широко используется как ругательство
селище горцев
Пройдя церемонию Приобщения, Внимающий становится Взывающим и получает право носить символ Иггра — освященный им хлыст
вторая треть ночи, когда подлунок находится сверху по отношению к луне
