— Ты лжешь!
Лицо Берсеня рассекла жесткая усмешка:
— Все эти годы я стоял за твоей спиной, Кощей. Я ждал. И дождался.
— Этого не может быть! Это ложь! Я бы давно почуял тебя!
— Я почти не пользовался магией. Я хорошо запомнил твой урок с мечом, Кощей. Жаль, я не знал про твою злосчастную иголку, но придумал кое-что другое.
— Что ты несешь, глупец? — едва не зарычал Кощей.
— Посмотри на себя со стороны. Ты бесишься. Ты великий и могучий маг, бессмертное существо, а бесишься как простой человек. Догадываешься почему? Все дело в этом твоем мече. Он дал тебе не только силы и умения людей. Он наделил тебя их слабостями.
— Ты бредишь! — рявкнул Кощей, стараясь держать в поле зрения и Берсеня, и Радмилу.
— Отнюдь. Ты слишком много прожил среди людей. Ты сам стал почти как человек. А тут еще этот чародейский меч. Охо-хо… — Берсень покачал головой. — Ты перехитрил самого себя. Ты подцепил человеческие чувства и страсти. Подцепил, словно чуму. И эта чума разъела тебя изнутри. Мне же оставалось сделать совсем чуть-чуть. И я это сделал. Я нашел эту бедную девушку, семью которой ты беспощадно уничтожил. Кстати, ее отца звали Тилеем, помнишь его?
— Я не знаю никакого Тилея!
— Не удивил. Думаю, ты бы устал запоминать имена всех магов или тем более воинов, коих ты погубил. Так вот, я нашел эту девочку, жаждавшую твоей смерти, и потратил немного сил и времени, чтобы подготовить вашу с ней встречу. Но первым делом мне пришлось стереть из ее памяти кое-что. Кстати, то же самое я сделал с Орвелем.
— К демонам Орвеля! Так это из-за тебя она ничего не помнила о своем детстве?
Берсень развел руками:
— Славная работа, признай!
Кощей не верил своим глазам и ушам. Неужели Берсень прав? Неужели он и впрямь в погоне за силой и властью сделался зависим от человеческих страстей? Тех самых страстей, над которыми он некогда смеялся и которые использовал в своих целях? Неужели этим мечом он вырыл себе могилу?
— Скажи, что это ложь, Радмила, — прохрипел он, ища в ее лице хоть что-то от той, прежней Радмилы.
— Грязный выродок! — Она сорвалась на крик.
— Радмила! Неужели в тебе ничего не осталось, я думал…
— Заткнись! — взвизгнула она. — Не приближайся ко мне! Я всю жизнь мечтала об этой минуте. Я знала, что так будет. Я знала, что когда-нибудь найду и убью тебя. Слава небесам, мне не пришлось ждать слишком долго!
— Радмила! Но как же мы? То, что было между нами, разве это все было ложью?
Радмила отшатнулась. Гримаса ненависти ушла, и в ее глазах мелькнуло нечто хорошо знакомое Кощею.
— Радмила! Ты всегда говорила, что хочешь забыть прошлое. Так давай сделаем это вместе. Отринь его, и мы будем счастливы. Если захочешь, ты снова забудешь обо всем, и мы будем снова вместе как прежде. Разве мы плохо жили все эти месяцы? Разве нас ничего не связывало?
— Замолчи! — прошептала она.
Ее руки, сжимавшие иглу, задрожали. Сузивший глаза Берсень готов был прыгнуть к ней в любой миг.
— Радмила! Прошу тебя. Наверное, теперь ты не поверишь этому, но я люблю тебя. Берсень, этот проклятый выскочка, наверное, прав. Я и впрямь сделался человеком. И я люблю тебя, Радмила.
Кощей тяжело рухнул на колени.
— И я по-прежнему верю тебе, Радмила, — глухо сказал он. — Если твоя ненависть сильнее тех чувств, что, как мне кажется, возникли между нами, сломай эту иголку. Пусть будет так. Смерть от твоих рук я приму спокойно.
Глаза Радмилы влажно блеснули.
— Замолчи! — прошептала она.
— Не слушай его! — закричал Берсень. — Он лжет! Он убьет тебя.
— Заткнись!!! — гневно выдохнул Кощей.
На Берсеня обрушился воздушный вихрь. Молодого мага скрутило и швырнуло о стену. Уже падая, Берсень успел вымолвить свое заклятие и смягчить падение.
— Нет! Не смей! — завизжала Радмила. — Ты никого больше не убьешь!
Ее сомкнувшиеся на иголке пальцы напряглись, и тотчас в руках Кощея заклубилась тьма. Воздух над Радмилой подернулся мраком, сквозь который особенно ярко засияли маленькие звездочки. Девушку окатило ледяным холодом, и ее руки точно окостенели.
— Я не причиню тебе вреда, Радмила, но ты не должна делать глупостей! — прорычал Кощей.
Он шагнул к ней. Застывший за его спиной Берсень изменился в лице. В одно мгновение перед его мысленным взором промелькнули образы десятков заклятий. Но он даже не дернулся. Что бы он ни сделал, ему не опередить великого мага.
— Прости, Радмила, — прошептал Кощей в ее побелевшее лицо, — но тебе нечего опасаться. Очень скоро мы забудем об этой глупой истории.
Он протянул руку, собираясь вырвать иголку, но улыбка на ее лице заставила его остановиться.
— Нет, — прошептала она. — Ты чудовище!
Ее пальцы шевельнулись, и иголка тоненько хрустнула.
— Радмила!
Кощей задрожал. Его облик поплыл, становясь нечетким, полупрозрачным. Сквозь плоть отчетливо проступила противоположная стена.
— Прости!
Закрыв лицо ладонями, Радмила упала на колени и заплакала. Берсень же смотрел в глаза развоплощающегося Кощея с улыбкой. Хотя особой радости в этой улыбке не было. Лишь легкое удовлетворение от того, что долгая и кропотливая работа наконец увенчалась успехом.
Цель достигнута, и месть свершилась. Долг перед Ирицей и остальными оплачен. И теперь Берсень может спокойно заняться другими делами.
— Нет!
Пронзительный крик Кощея ударил по ушам, заставив Радмилу обхватить голову.
— Я не позволю! — От рева чародея содрогнулись стены замка.
Его фигура стала вновь наполняться плотью.
— Как это возможно?.. — Берсень не поверил собственным глазам. — Этого не может быть!
Кощей дико захохотал:
— Я бессмертный! Я родился и вырос задолго до того, как на земле появился первый человек! Я величайший и сильнейший в мире маг! А ты только жалкий смертный колдунишко!
Берсень вгляделся в потоки магических сил, взбурливших вокруг Кощея. Мощь этого древнего мага была поистине безмерна, но, как бы он ни сопротивлялся, иголка исполнила свое предназначение. Жизнь Кощея близилась к концу.
— Да, пусть я буду жалким смертным, пусть я буду колдунишкой, но все-таки сейчас подохнешь ты, а не я, — бросил Берсень.
— Ну уж нет, — процедил Кощей. — Если я и погибну, то только вместе с тобой!
Его плоть вновь стала расплываться, теряя очертания и плотность. Полупрозрачные руки и ноги Кощея резко удлинились. Берсень едва увернулся от одной из его дланей, но чародей вовсе не пытался его поймать. Призрачные конечности вонзились в пол и стены. Замок тряхнуло так, что Берсень едва устоял на ногах.
— Жалкий червяк! — рычал Кощей.
Из его тела выметнулось с десяток полупрозрачных отростков, и все они погрузились в стены замка. Кощей походил сейчас на призрачного паука, замершего в центре своей паутины. «Да он всегда был пауком», — мысленно поправил себя Берсень.
