— Конечно. Раб собственного долга. — С этими словами он вытащил из пустого кармана очередной апельсин, вонзил в него когти и двумя нетерпеливыми движениями содрал кожуру. Затем разломил надвое, одну половину поспешно сунул в рот, вторую протянул мне. Когда я брезгливо отмахнулся, он и мою долю затолкал в себя. Быстро всё это дело прожевал, обтирая подбородок от неопрятно стекающего сока, проглотил шумно, удовлетворённо крякнул и продолжил: — В этом мире, дракон, нет свободных, все рабы. Рабы любви, обстоятельств, кредитных обязательств, социального статуса, ещё чего-нибудь типа этого. Свободных людей нет в принципе. Как, впрочем, нет и свободных наций. Европейцы — рабы своего благополучия, африканцы — нищеты, американцы — туполобого мессианства, русские — идиотского благородства, китайцы — усердия ничем неоправданного. Разве нет? Все рабы. Таков мир, такова природа людей.
— Я не человек, — на всякий случай напомнил я.
Хомм не обратил на моё замечание ни малейшего внимания и стал развивать тему:
— Но если суждено быть рабом, почему бы тогда ни выбрать хозяина самостоятельно. Разве это, дракон, не разумно? Что плохого в том, чтобы смириться с неизбежным, сознательно презреть тело и разум и всецело посвятить себя служению избранному господину? Можно считать удачей, если ты к тому же наделен мудростью и талантами и умеешь правильно воспользоваться ими. Но если даже…
— Кончай трындеть, — грубо прервал я его высокопарный спич. — Меня от твоего гимна раболепию сейчас стошнит. Причём, натуральным образом.
Хомм прижал ручонки к груди:
— Молчу, молчу, молчу.
— Молчать не надо, — сказал я требовательно, — дело надо говорить. Я вот тут ещё кое-чего не понимаю. Скажи, на кой чёрт хозяин приказал вампиров на меня науськать?
Этот вопрос хомма явно смутил. Он потупил взор, спрятал руки за спину и, как нашкодивший малыш, стал ковырять керамзит носком ботинка. А когда вырыл изрядную яму, признался:
— Это не хозяин приказал, это была моя личная инициатива. Подумал, зачем сложности городить? Зачем время тратить? Почему бы, подумал, не прикончить двух нагонов, а их тела потом на Вещь у третьего не обменять. Увы, не вышло ничего. Подвели меня вампиры.
— Ну ты и урод, — покачал я головой. — А с виду не скажешь.
— Ничего личного, дракон, — промямлил сконфуженный хомм.
— Типа — бизнес?
— Ага, просто бизнес. А что не вышло, так, знаешь, я этому даже рад. Есть лишний повод восхититься мудростью хозяина.
— А он в курсе твоих выкрутасов? Не настучал ещё по черепушке?
Хомм, будто ждал от меня такого вопроса, вскинул назидательно указательный палец и вновь заговорил как по писанному:
— Известно, что рыба не будет жить там, где есть только чистая вода. Но если вода покрыта ряской и прочими водорослями, рыба будет жиреть и резвится. Хомм тоже будет лучше исполнять обязанности, если некоторые стороны его жизни будут скрыты от постороннего внимания. Мой хозяин понимает это, и относится к подобным проявлениям моей самобытности с пониманием.
— Повезло тебе, шустрила, с хозяином. Другой бы кто за подобную реализацию свободы воли головёнку-то оторвал.
Здесь хомм меня поправил горделиво:
— Ошибаешься, дракон, — не повезло мне. Я предпочёл этого господина сознательно.
— Ну это ты, конечно, молодец, — похвалил я, едва сдержав презрительную улыбку. После чего спросил: — Скажи, а почему выбрали именно наш Тайник? По жребию?
— Никакого жребия, — помотал головой карлик и сказал просто, даже как-то до обидного буднично: — Он первый в списке. А на самом деле все будем потрошить.
Эта новость меня, признаться, здорово ошарашила:
— О как! Я-то думал, Неудачник решил урок брату припадать показательный, а он, выходит, на все фрагменты Вещи позарился. А ты, фашистская морда, в курсе, зачем ему это?
— В планы хозяина, не посвящён, — ответил хомм. — Но верю, что они грандиозны.
— Как бы твой хозяин не надорвался. Вещь — штука неподъёмная. Ой, неподъёмная. Не боишься сиротой остаться?
— А это не твоя забота, дракон.
— Правильно, не моя, — согласился я. — Моя забота — девушка спасти. Говори, как будем сделку проводить.
Хомм посмотрел на меня недоверчиво, убедился, что не шучу и даже не иронизирую, после чего пожал плечами:
— Странно.
— Что «странно»?
— Странно, что ты так легко согласился Вещь предать. Признаться, не ожидал я, дракон, от тебя такого.
— И чего ж тут странного? Думал, я тут в падучей биться буду?
— Нет, но… Неужели муки морального выбора тебя, дракон, не тревожат?
Это было уже слишком, и я взревел:
— Шёл бы ты, дядя, морковку корчевать! Где ты тут выбор видишь?! Девчонка должна жить, другого — не дано.
— Одну спасёшь, а миллионы погибнут, — издевательски-плаксивым тоном напомнил карлик. Подошёл поближе и стал заглядывать мне в лицо. — Слышишь, дракон, — погибнут. Хозяин-то мой, сам знаешь, крут. И коварен ещё. Ох, как он коварен! На пути к короне, щадить людишек не станет. Тебя это не смущает?
Я схватил его за грудки и поднял. Хомм зажмурился, подумав, что сейчас ударю, но я лишь прорычал ему в лицо:
— А ты думаешь, можно спасти миллионы душ, погубив одну? Если ты так думаешь, то ты идиота кусок.
Сказал и аккуратно вернул его на прежнее место.
— Не хами, дракон, хомму, — оправив курточку, грозно пропищал карлик. А потом не выдержал и прыснул: — Смотри-ка, каламбур вышел. — Затем помолчал важно и, погрозив мне пальчиком, заговорил в разоблачительном тоне: — Знаю, знаю, что ты дракон надумал. Ты так про себя решил: Вещь отдам, девчонку спасу, а потом, когда руки будут развязаны, надеру Неудачнику задницу. А заодно и хомму его. Так?
— А хотя бы и так, — сказал я с вызовом.
— Ха-ха, — произнёс хомм и, изображая, как ему смешно, схватился за живот. — Ха-ха. Вздумал теля бодаться с дубом.
— Врёшь, сука. И я не теля, и твой господин ни разу не дуб.
Хомм перестал лыбиться, сделал серьёзное лицо и кивнул:
— Да, дракон, точно, он не дуб. Он, как я уже выше отметил, гений. Он всё предусмотрел. Он знаешь, как мне сказал? Он сказал: «Чтоб победить дракона, нужно сделать его своим».
Я скрутил фигу и, чуть наклоняясь, сунул ему под нос:
— Вот вам. Понял? Никогда я для вас своим не стану.
— Это смотря что под словом «свой» понимать, — сведя глаза в кучу, сказал хомм. — Впрочем, не важно. Послушай, чего скажу. Чтоб у нас всё сладилось, ты помимо того, что Вещь мне отдашь, ещё одно обязательное условие исполнишь.
Тут уж я завёлся не на шутку:
— Что вам ещё такого сделать? Песню спеть? Танец сбацать? Да ради бога. — Поставил одну ладонь на пояс, другую положил на затылок и, пританцовывая на месте, проревел: — Эх, яблочко, куда ты котишься, к Колчаку попадёшь, не воротишься. А я бедненький, а я несчастенький, развалился я да на частеньки.
