— Ты согласен?
— Никоим образом! Я считаю, надо поднимать лесных жителей Скогаланга. Мы захватим укрепления по всей провинции прежде, чем валькинги сообразят, что Крылатый Волк вышел на охоту. А мы тем часом двинем на северо-восток, в Белоречье, отрежем им все пути к югу, расшевелим Вастманстед — и будем сражаться в лесах, как король Аргименес в Серебряную Пору!
— Ты только забыл, что перед нами не безалаберные язычники, но люди, посвятившие войне всю свою жизнь. Нет, без регулярного войска нам с ними не совладать, — сказал господин Ладомир. — Друг мой, твой план — план мечтателя, нам же нужен трезвый стратег, мыслящий по-земному. Есть у кого-нибудь более основательные соображения?.. Хотя, впрочем, что можно придумать на месте, разве только вчерне… Так вы по-прежнему настаиваете на том, чтобы держать совет в присутствии чародея, продавшего своих прежних хозяев?..
Воцарилось молчание.
— Что до меня — да, — сказал Эйрар.
— Куда молодой вождь, туда и я, — проворчал Микалегон.
— И я, — кивнул Рогей.
— Значит, во имя общего согласия кто-то должен уступить, и пусть это буду я… хоть и сдается мне — добром это не кончится, — подытожил рыцарь, осенил себя знаком истинной веры и вновь содрогнулся, как если бы стылый ветер, влетевший снаружи, пробрал его до костей.
Мелибоэ, после первой своей речи сидевший со скромно потупленным взором, вновь поднял голову.
— Вы поступаете верно, господин рыцарь, — молвил он. — Я ведь знаю, о чем вы думаете, хотя нипочем не скажете: если сейчас меня выгнать отсюда, это никакой выгоды вам не принесет, зато рассорить может со многими… Но к делу. Я смотрю, все вы топчетесь вокруг да около самого главного, а именно: предполагаемый брак свяжет Валька с Империей — сделает ее Империей Валька. И если это произойдет, с вами будет покончено. Чего доброго, он отравит самый Колодец, как уже отравил немало жизней, закрывая лицеи, сгоняя непосильными налогами с земли крестьян Вастманстеда… сажая рабов за ткацкие станки Мариаполя. Вы правы, господин рыцарь, еще и в том, что вам следует немедленно отправиться в Стассию, созвать полный Совет, прогнать околдованных и подкупленных и отменить указ о столь беззаконной помолвке. Но в одном вы все-таки ошибаетесь; все пропало также и в том случае, если угаснет боевой дух вот этих юных вождей Дейларны. Случись это
— и недалек день, когда воины Алого Пика ворвутся в императорский дворец в Стассии… И вот вам еще совет: станете обдумывать, как вести войну — прислушайтесь к вождю Эйрару. Я гадал о его будущем и утверждаю — второго такого счастливчика, особенно по части сражений, вам не найти.
Господин Ладомир пристально глянул из-под полуприкрытых век:
— Я смотрю, вы просто замечательно спелись… Вероятно, юный вождь, у вас есть уже план?
Эйрар залился румянцем:
— Пока еще нет… Да и откуда бы? Мы еще слишком мало знаем, чтобы строить какие-то планы. Только то, что после сожжения кораблей в. Медвежьем фиорде наши враги не могут больше передвигаться морем. А значит, на островах Джентебби можно устроить твердыню, подобную Ос Эригу. Оттуда можно держать связь с Карреной на юге, Стассией на западе и Дейларной на севере…
Возражать никто не стал, только Эрб заметил:
— Должно быть, проклятый Бордвин здорово-таки причесал острова…
Итак, решено было ожидать весны в Скогаланге, с тем, что один из кораблей без промедления отвезет господина Ладомира в Стассию. Когда все поднялись, Мелибоэ отозвал Эйрара в сторонку — перекинуться словечком наедине.
— Юноша, — сказал он. — Я лучше тебя самого знаю, что твой так называемый план — никакой не план, просто отговорка на время, пока судьба не выносит плод. Что ж, неплохо, неплохо; но страшись Джентебби!
Эйрар так и не понял, что же имел в виду маг. Ничего не поняла и Аргира, когда он ей рассказал. Они сидели вдвоем у огня в лесном домике среди холмов Скогаланга, потягивая сидр, а по комнате разносился чудесный запах жарящихся каштанов. Аурия в тот день уехала с карренцем Альсандером: этот последний проводил с ней немало времени под тем предлогом, что принцессе был нужен телохранитель и страж, и, по общему мнению, сделался ее кавалером. Впрочем, стояла зима, и было решительно нечего делать, кроме как охотиться на оленей да ожидать вестей с севера.
— Счастливый ты, Эйрар, — сказала серебряная принцесса. — Все любят тебя просто за то, что ты… вот такой. У нас, при дворе, когда кто-нибудь предлагает дружбу, сразу начинают думать: «А что ему нужно?»
— Быть может, и тут то же самое, — ответил он. — Хотя я, например, очень мало что мог бы предложить…
— О, нет, не скромничай, вовсе не мало. Господин Ладомир говорит, у тебя светлая голова на советах, а уж когда доходит до битвы… ведь и у меня есть повод благодарить тебя — за Стенофона… Может статься, твой волшебник тоже потребует от тебя кое-чего… и скорей, чем ты думаешь. Но до тех пор ты успеешь понять — как мы поняли, живя во дворце — что дружба от века сталкивается с дружбой и желание с желанием. Подарить одному — значит отказать другому…
— А любовь? — спросил он. — Любовь — тоже такой дар?
— Следует ли нам с тобой говорить об этом сейчас…
— О чем же еще я могу говорить, сидя здесь рядом с тобой?
— А что тебе сидеть здесь со мной? Иди беседуй со своим приятелем-чародеем. Он умеет гадать, защищать от неведомых сил, отводить Хохочущий Ужас. Может, он даже расскажет тебе, что за злая судьба ожидает тебя на Джентебби!..
«Она нынче в дурном настроении, — сказал он себе. — Это пройдет. Или… а вдруг кто-то рассказал ей про меня и про Гитону?..»
Вот так, в ожидании новостей, и проходила зима. С севера вестей было немного — разве только о том, что огромное войско валькингов расположилось в Большом Лектисе и бурно обсуждало вопрос: кому теперь быть полководцем? Рудокопы Короша голодали и злились, потому что валькинги заняли города, снабжавшие их провиантом. Поговаривали, будто кто-то из них подался к миктонцам и вместе с ними ел всякую дрянь. Потом Черный Галлиль передал из Вастманстеда, что барон Ванетт-Миллепиг убыл на север по большаку, ведущему вдоль Наара, прихватив с собой шесть деций своей терции, причем произошло это в Месяце Аиста, то есть примерно тогда же, когда их маленький флот прибыл в Хейр. Похоже, Рыжий Барон примеривался к полководческому жезлу…
А в Скогаланге обитал добрый народ. Густой лес надежно укрывал его от врагов и дарил орехи и фрукты в таком изобилии, что орехами откармливали на сало знаменитых местных свиней. Валькингам невелика была корысть с подобного края — вот почему среди всех провинций Дейларны Скогаланг подвергся, пожалуй, наименьшему гнету. И тем не менее, у скогалангских парней желваки выступали на скулах, а кулаки сжимались сами собой, когда Рогей вновь и вновь рассказывал о случившемся в Мариаполе. Тут и там люди складывали котомки и шли в Хейр — якобы в гости, на самом же деле — участвовать в войне за свободу Дейларны. Лесные охотники, без промаха бившие в цель, легко делались воинами. Когда весна вступила в полную силу и снег начал сходить, их собралось столько, что войско с трудом уместилось бы на всех четырех кораблях.
