— Алукар, остановись!!! Хватит!!!
Только спустя мгновение до меня дошло, что эти слова были произнесены вслух. Они, наполняясь силой, начали дрожать и эхом отзываться вокруг… Эхом? Алукар вздрогнул и медленно повернул ко мне лицо… Он что-то произнес, дернул головой, понимая, что ничего не слышно и рванул на себе рубаху, стискивая грудь в том месте, где должно было быть сердце. Когти оставляли после себя ярко-алые, слепящие глаза, капли крови. Казалось, он пытался остановить кого-то, не дать вырваться на волю из свего тела, причинив еще больше разрушений. Внезапно все вновь замерло, и несчастный проводник упал на землю. Что-то, сковывающее мое тело тут же пропало и мне удалось, наконец, добраться до Алукара. Он лежал на земле, зарывшись лицом в колене. Его грудь дрожала из-за страшного кашля. Я присела на корточки около него и неуверенно коснулась плеча.
— Алукар?
Он медленно повернул ко мне голову — все лицо было в крови, а глаза смотрели сквозь меня, и от этого становилось еще страшнее. Каждый вдох давался ему с трудом…
— Он был слаб…
Я вздрогнула от этих слов. Таким безжизненным голосом были произнесены эти слова.
— Этот смертный был слаб, нам не удалось полностью воплотиться в нем, стать единым с этим миром… слаб… никчемная игрушка, может, не будем выполнять его просьбу? — продолжил, как будто в пустоту, вещать голос.
Медленно до меня дошло, кто говорил губами менестреля — дракоиниды… Слаб? Они говорили о нем столь презрительно, грубо, что это задевало до глубины души, вызывая злость.
— Он же ваш потомок!
Глаза Алукара, нет дракоинидов прожгли насквозь. Не бойся, Ката! Самое главное не бойся, не доставляй им такого удовольствия!
— Глупая смертная, глупые слова… Что тебе надо от нас? Он слаб, а значит не достоин быть нашим потомком… ничего кроме презрения он не заслужил.
Гнев клокочущей массой расползся дальше по моему нутру… Да, как они…
Как будто прочитав мои мысли, "Алукар" засмеялся каркающим смехом, который тут же превратился в кашель с кровью. Они смеялись надо мной… Сволочи!!!…!!! От злости на глаза вступили слезы.
— Говори же смертная, пока данная оболочка еще жива. Нам интересно, за что он отдал всю свою жизненную энергию.
Я оцепенела — всю? Алукар продал себя дракоинидам, всего себя, не оставив себе шанса переродиться? Почему он не сказал? Почему не предупредил? Ты бы тогда отказалась? И с ужасом, который пошевелил мне волосы на затылке, осознала, что нет… Нет!!! В кого же я превращаюсь?
Алукар прищурил глаза и облизнул пересохшие губы.
— Ты интересная, смертная… и смешная. Говори или мы уйдем.
Эти слова, как пощечина отрезвили меня, вырвав из пучины самобичевания. Хватит ныть, дурра!!! Не сейчас, только не сейчас!!! Я быстро, торопливо, проглатывая некоторые слова, объяснила, что мне надо од них. Алукар вновь закашлял, выплескивая наружу большое количество сгустков крови на мои руки, затем из его горла вырвался смех.
— Ты просишь уничтожить Изгоев, хотя сама являешься ею? Ты думаешь, мы согласимся?
Я передернула плечами, сжимая руки в кулаки — неужто все напрасно?
— Да, думаю, что вы согласитесь… за это обещаю выполнить любое ваше желания.
Дракоиниды усмехнулись, исказив ужасной ухмылкой лицо менестреля. Все внутри заледенело в предчувствии чего-то жуткого, неприятного…
— Мы хотим, чтоб ты разрушила кинжал Судьбы.
Я вскинула голову, напряженно вглядываясь в столь яростно сияющие глаза проводника. Они шутят? Но нет, казалось, дракоиниды говорили всерьез. Почему? Так просто, они просят о таком простом…
— Ты согласна?
Я кивнула головой. Заляпанные кровью губы Алукара едва дернулись, а затем тело задрожало, выгибаясь дугой. Мне едва удалось прижать его к земле. Я начала лихорадочно вспоминать хоть одно лечащее заклятие, но голова была пуста, как будто кто-то выпил из нее, как из чаши, все мысли…
— Держись, Алукар… держись!
Мне не хотелось, чтоб он умирал… не так… не из-за меня. Надо послать зов Кетану, он сможет исцелить Алукара, сможет… связь молчала. Из-за бушевашей здесь стихии до него было невозможно достучаться. О, Ворф!!! Не умирай, Алукар!!! Но энергия вытекала из него, и ни какие попытки не могли помешать этому. В отчаянии закусив губу, я приложила ладонь к его лбу, чувствуя, насколько тот стал горячим. Надо влить в него свою энергию… надо залатать дыры в его ауре… надо. Мысли бегали как сумасшедшие… Я не успеваю… не успеваю… В этот момент Алукар открыл глаза и ясным, чистым от боли взглядом посмотрел на меня.
— Ката… помнишь… просьбу…
Я, стараясь скрыть свое отчаяние, зло дернула плечом.
— Помню, молчи! Не мешай — я пытаюсь помочь тебе.
Он, не отрываясь, смотрел мне в глаза.
— Выполни ее… ты обещала…
Я скривила губы, чувствуя, что грудь сжало в железные тиски, а в горле что-то першит.
— Хорошо, что ты хочешь?
Он протянул ко мне руку и коснулся щеки, оставляя на ней кровавые следы. Я дернула головой, отстраняя лицо.
Вот теперь в его глазах разгорелась боль, от которой стало невыносимо даже мне. Я поняла, что невольно ранила его еще сильней. Он отвернулся, сдерживая кашель, и повернул голову в сторону джунглей.
— Убей меня… забери энергию себе… всю…
— Всю?
Что-то екнуло в груди — он хочет, чтоб я забрала его душу?
— Да…
— Нет!
— Ты обещала…
— Нет.
— Ты хочешь… дракоиниды… победили?
Я замерла, понимая, что меня загнали в тупик и снова придется убивать. Харонтер, теперь Алукар… Почему? Не хочу!!! Но я обещала… Грудь сжало еще сильнее. Стало невыносимо больно, а горло взорвалось всхлипами и из глаз полились горькие слезы. Алукар медленно повернул голову в мою сторону, не веря…
— Ты плачешь… по мне?
Я зло вытерла слезы и, вынув кинжал, с силой, пока не передумала, вонзила клинок в сердце менестреля…
Боль пронзила руку и горячим потоком распространилась по телу, растворяясь, погружая в себя… знакомое чувство. Я закусила губу и едва преодолела желания отдернуть руку. Ведь все равно бы ничего не получилось, сделала бы себе только больнее. Затем на меня накатили воспоминания — яркие, острые… не мои… чужие… воспоминания Алукара.
Вот детство: теплые объятия, ласковый голос и безграничное доверие. Вот чуть старше: холодная ладонь, которая держит за запястье и тянет вперед, хмурое лицо, злые слова, заплаканные глаза, на душе противно и страшно, очень страшно. Куда его ведут? Затем мороз по коже и одиночество — все ушли… Она ушла — его мать. Потом горькие слезы над могилой, ядовитый шепот за спиной: выродок, смерд… Вот еще старше: прекрасная девушка, сладостный смех, горячая волна в груди, прерывистое дыхание… безграничное доверие. И вновь злобный смех за спиной, и та же девушка, но в объятиях другого — гнев, обида, ревность. Ее презрительный взгляд и ядовитая усмешка — слабак… Желание отомстить было настолько сильным, что, казалось, еще немного и выплеснется наружу темным противным комком слизи. Ясная мысль в голове — нельзя любить, нельзя верить… Затем противный похотливый взгляд Государя, его противные касания, противный шепот и из горла вырывается крик: "За что? Почему я?".
