Ричард Байерс - Нежить

Если раздавшийся из ниоткуда голос и напугал её, она не подала виду. Ответ её последовал незамедлительно.

— Да, Ваше Всемогущество, — недрогнувшим голосом произнесла Тессалони.

— Если эта тварь продолжит усыхать и исчезнет полностью, у нас ещё получится спасти ситуацию?

— Да.

Чувствуя себя неустрашимым воителем из баллад, Самас расправил плечи.

— Хорошо, тарчион. Давай сделаем это.

Битва продолжалась большую часть ночи, но Маларк так и не смог определить, на чьей стороне находится перевес. Было темно, зона боевых действий имела слишком большую протяженность, и слишком многие из сражающихся являлись существами, чьи способности представляли для него загадку.

Но он все понял, когда, перестав размахивать посохом и зачитывать заклинания, Сзасс Тэм споткнулся о моток веревки и упал. Зулкир Некромантии выглядел не менее вымотанным, чем любой смертный трудяга после целого дня тяжелой работы.

Маларк опустился возле него на корточки на чернильно–черной палубе. Вблизи он почувствовал исходящий от лича запах тления. Он не припоминал, чтобы раньше эта вонь когда–либо бывала настолько интенсивной.

— Они одерживают верх, не так ли? — спросил он, убедившись, что никто их не слышит.

Сзасс Тэм улыбнулся.

— Да, — он кивком указал на восток, где небо над горизонтом уже сменило цвет с черного на серый. — Скоро наступит рассвет, который окажет на наши войска свой обычный опустошительный эффект. Я исчерпал и дарованную Черной Рукой силу, и свою собственную магию. Конечно, в моем распоряжении ещё осталось бесчисленное множество магических орудий и талисманов, но ни одно из них не обладает достаточной мощью, чтобы переломить ситуацию.

— Так что же нам делать? — спросил Маларк.

— Именно то, что ты столь мудро предлагал раньше. Мы отведем оставшиеся суда, а летающие и плавающие твари прикроют наше отступление, — Сзасс Тэм поднялся на ноги. Внезапно в его иссохших пальцах появился свиток. — Я разошлю свои копии капитанам, чтобы сообщить им о нашем плане.

— Мы можем связаться с ними посредством сигналов горна, — произнес Маларк. — Вам нет нужды тратить последние силы.

— Полагаю, в твоих словах есть рациональное зерно, — ответил ему Сзасс Тэм. — Но, как их лидер, я предпочитаю, чтобы они услышали дурные известия от меня лично, или, по крайней мере, от моих факсимиле.

Аот, Яркокрылая и Зеркало летали над сланцево–серым морем. Бледные солнечные лучи освещали гребни волн, придавая им серебристый оттенок. Повсюду плавали трупы, стрелы и обломки обугленных и разбитых досок — свидетельства недавно окончившейся битвы. Корабли совета, направлявшиеся на восток, казались крошечными уменьшающимися точками.

Боевой маг знал, что ему стоило сдаться и вернуться на своё судно, пока оно не удалилось на ещё большее расстояние. Его силы были на исходе, и посредством соединявшей их психической связи он ощущал, что Яркокрылая находилась в ещё более плачевном состоянии. Совсем неудивительно, учитывая то, что ей пришлось всю ночь таскать его на спине, несмотря на рану.

И все же на сей раз она исполнила его просьбу без единой жалобы, хотя он знал, что она считает их затею безнадежной. Барерису удалось уничтожить частицу сновидения, но и сам он, скорее всего, при этом погиб. Неизвестно, удастся ли его друзьям отыскать хотя бы его тело. Оно могло раствориться в туше туманной твари, опуститься на дно или оказаться унесено течением.

Аот уже хотел отказаться от поисков, когда заметил качающуюся на волнах бледную фигуру. Откликнувшись на его невысказанную просьбу, Яркокрылая снизилась. Барерис плавал лицом вниз, но Аот все равно узнал его — возможно, по необычному сочетанию худощавого муланского телосложения и длинных волос.

Он прочел заклинание, и тело барда взмыло в воздух. Сбросив скорость, Яркокрылая пролетела мимо, и боевой маг сумел ухватить его и втащить на спину грифонихи.

Доспехи и одежда Барериса растворились, а его кожа и волосы стали мертвенно–белого цвета. Он не дышал, и сердце его не билось.

Его друзьям оставалось лишь одно — отнести его тело обратно на корабль и подготовить к повторному погребению в море, на этот раз со всеми полагающимися молитвами и ритуалами. Аот не сумел отыскать священнослужителя Милила, божества песен, и поэтому провести обряд взялся один из Пылающих Жаровен.

Они разместили на шлюпке горючее, чтобы превратить её в плавучий костер, и опустили туда тело Барериса. Они уже готовились поджечь её, когда бард распахнул ставшие абсолютно черными глаза.

Аот сделал глоток сладкого сембийского вина и закрыл глаза, наслаждаясь его вкусом. По его мнению, Эскалант и в подметки не годился таким городам, как Безантур, Элтаббар или даже Пиарадос, в особенности сейчас, когда его переполняли толпы беженцев. Но здесь имелись таверны и крепкие алкогольные напитки, и, учитывая, что он провел целый день, чтобы помочь горожанам обеспечить гостей всем необходимым, не вызвав при этом бунтов, а также укрепляя оборону порта на случай внезапного появления Сзасса Тэма, именно в этом он больше всего и нуждался.

Внезапно в общей зале воцарилась тишина. Аот открыл глаза. В дверном проеме стояли Барерис с Зеркалом, который представлял собой безликий размытый силуэт. Посетители таверны отшатнулись от новоприбывших.

Аот не разделял инстинктивной неприязни горожан к ходячим трупам и призракам, но он бы предпочел, чтобы его товарищи выбрали иной момент для своего визита. Ему бы не помешало провести немного времени в одиночестве и отдохнуть. И все же негоже избегать друзей, поэтому он окликнул их и встал, прихватив с собой бутылку вина. Вместе они вышли на улицу. Все лучше, чем оставаться в таверне под прицелами неприязненных взглядов.

Предел Мага не пострадал от превратностей погоды, которые по вине Сзасса Тэма обрушились на весь остальной Тэй, и это было хорошо. Но в воздухе все равно ощущалась прохлада. Осень уже вступила в свои права. Кончиком пальца Аот коснулся одной из своих татуировок, и по его телу разлилось тепло.

Некоторое время они шагали в молчании. Остальные пешеходы провожали их хмурыми взглядами, но держались поодаль. Отхлебнув из бутылки, Аот предложил её Барерису, но тот отказался. Возможно, он теперь просто был не в состоянии оценить её содержимое по достоинству.

— Я должен перед тобой извиниться, — наконец произнес бард.

Аот склонил голову.