– Конечно. Если бы это было не так, Гил бы не понадобился своим похитителям. Так что за это не волнуйся, дружище. К тому же я твой друг, – добавил Даламар, заметив злые огоньки в глазах Таниса. – Хотя я и допускаю, что факты говорят против меня. Что касается твоего сына, – продолжал Даламар, – его увезли на родину, в Квалинести. Все–таки это его родина, Танис, хоть ты и не хочешь об этом слышать. Мальчика хорошо устроят, будут вежливо с ним обращаться. Для эльфов так естественно развлекать его, защищать, ведь он станет их королем.
Танис не верил своим ушам, ему показалось, что он ослышался.
Он опять вскочил на ноги:
– Это что, неудачная шутка? Зачем тебе это, Даламар? Какие цели ты преследуешь?
Темный эльф поднялся с кресла и, скользнув к Танису, положил руку ему на плечо.
– Это не шутка, друг. Или если шутка, то никому не смешно. Теперь Гилтас в безопасности. Пока что.
И опять Танис увидел видение, посетившее его в Башне Бурь, – черные тучи, сгущающиеся над его сыном. Танис нахмурился, пряча жгучие слезы. Даламар крепче сжал его плечо.
– Держись, друг. У нас не так много времени. Каждая минута на счету. Впереди нас ждет великое дело, и, – мягко добавил Даламар, – надо его тщательно обдумать.
– Король? – изумленно повторил Гил. Он недоверчиво смотрел на Эльхану. – Беседующий–с–Солнцами! Я? Нет, ты шутишь. Я… Я… не хочу быть королем!
Женщина улыбнулась. Эта улыбка была похожа на отблеск зимнего солнца на толстом льду. Она осветила ее лицо, но от этого оно не стало теплее. И не стало теплее Гилу.
– Боюсь, принц Гилтас, твои желания сейчас не имеют значения.
– Но ты же королева.
– Королева! – В ее голосе слышалась горечь.
– Мой дядя Портиос – Беседующий, – продолжал Гил, сбитый с толку и, хотя он и не признавался себе в этом, испуганный. – Я… Это бессмысленно!
Эльхана смерила его холодным взглядом, отвернулась и подошла к окну. Отодвинув занавеску, она смотрела в окно, и Гил хорошо видел ее лицо в свете дня. В полумраке Эльхана казалась холодной и властной, но при солнечном свете было видно, что она озабочена, встревожена и испугана. Да, она тоже боялась, но, как казалось Гилу, не за себя.
«Я не хочу быть королем», – услышал он свое хныканье. Так хнычет капризный ребенок, не желающий отправляться спать. Он покраснел.
– Прости меня, госпожа Эльхана. Столько всего произошло… и ничего из этого я не понимаю. Ты говоришь, что Рашас привел меня сюда, чтобы короновать, как Беседующего–с–Солнцами, чтобы сделать меня королем Квалинести. Не знаю, как это возможно…
– Не знаешь? – она обернулась и смерила Гила взглядом. Жесткие темные фиолетовые глаза глядели с подозрением.
Гилтас был поражен.
– Госпожа, клянусь! Я не знаю… Пожалуйста, поверь мне…
– Где твои родители? – неожиданно спросила Эльхана, опять поворачиваясь к окну.
– Думаю, что дома, – ответил Гил. К горлу подкатился комок. – Если только мой отец не поехал за мной.
У Гила росла надежда. Конечно, отец придет за ним. Танис найдет приглашение на том самом месте, где Гил оставил его (заявление о его праве поступать по собственному желанию). Танис доедет до «Черного Лебедя» и… и узнает, что Гил там не появлялся.
– Я позволил слуге Рашаса взять мою лошадь! Он… он должен был что–то сказать моим родителям! – Гил уныло опустился на стул. – Каким же дураком я был!
Эльхана отпустила занавеску и, опять повернувшись к молодому человеку, какое–то время внимательно смотрела на него. Потом подошла и положила руку ему на плечо. Даже через рубашку ощущался холод ее ладони.
– Говоришь, твои родители ничего не знают?
– Ничего, госпожа, – смущенно признался Гил. – Они велели мне не делать этого. Я… не послушался. Просто убежал. Я ушел… ночью.
– Думаю, тебе лучше, рассказать мне все. – Эльхана, прямая и царственная, села на стул напротив него.
Гилтас повиновался. Он был удивлен, когда в конце рассказа ее лицо значительно расслабилось. Она провела рукой по глазам.
– Ты думала, что за всем этим стоят мои родители! – Гила поразила неожиданная догадка.
– Может, и не за всем этим, – вздохнула Эльхана, – но я боялась, что все происходит с их ведома и одобрения. Прости меня, принц. Если бы твой отец с матерью были здесь, я бы и у них попросила прощения.
Эльхана сжала руку Гила.
– Я долго была одна, даже стала думать, что все, кому я раньше верила, предали меня. Но сейчас мы вместе.
Она еще раз, пожала руку молодого человека, потом опять откинулась на стуле, ее невидящий взор скользил по занавешенному портьерами окну. Эльхана опять вздохнула.
– И мать, и отец знают, что я хотел идти в Квалинести. Они придут за мной, госпожа, – уверенно сказал Гил, стараясь успокоить Эльхану. – Они спасут нас.
Но Эльхана лишь покачала головой,
– Нет, Рашас слишком умен, чтобы позволить этому случиться. Он придумал несколько способов, чтобы не дать твоим родителям найти тебя здесь.
– Ты так говоришь, как будто мы в опасности! Кто угрожает нам? Сенатор Рашас? Наш собственный народ?
Эльхана встретилась с ним взглядом.
– Не твой народ, Гилтас. Ты – другой. Именно поэтому они выбрали тебя.
В твоих жилах течет кровь человека. Не произнесенные вслух слова повисли в воздухе. Гил смотрел на нее. Он знал, что Эльхана не хотела оскорбить его, особенно после того, как она хвалила Таниса. За тысячи лет добровольной обособленности и веры, хотя и ошибочной, что эльфы–избранный народ, любимый богами, они просто привыкли так думать.
Гил знал это, но все же неразумные слова были готовы сорваться с языка. Он знал, что, если произнесет их, все станет гораздо хуже. Даже…
«Держи себя в руках, мой милый!»
Гил услышал голос матери, увидел ее ладонь, сжимающую руку Таниса. Он вспомнил проходившие у них дома собрания, вспомнил мать, достойно и холодно принимавшую все бури политических интриг. Вспомнил, как она напоминала отцу, что надо держать себя в руках и оставаться спокойным. Гил вспомнил, как краснел и судорожно сглатывал его отец.
Гил судорожно сглотнул.
– Думаю, госпожа, тебе надо рассказать, что же все–таки происходит, – тихо произнес он.
– На самом деле, все очень просто, – ответила Эльхана. – Мой муж, Портиос, сейчас в плену в Сильванести. Его предал мой народ. А я–пленница здесь, меня предал его народ…
– Но почему? – слова Эльханы поставили молодого человека в тупик.
– Эльфы не любят перемен, к ним мы относимся с недоверием и страхом. А мир меняется очень быстро. Мы тоже должны изменяться вмести с ним, иначе мы ослабеем и умрем. Война Копья показала нам это. По крайней мере, я так думала. С нами согласны молодые эльфы, взрослые же – нет. И именно в руках старших – таких, как сенатор Рашас, – сосредоточена вся власть. Но я не могла предположить, что он посмеет зайти так далеко.
