Корт тоже вскрикнул, упал на колени - кто-то быстрый, пользуясь тем, что он отвлекся на спасение товарищей, ударил его саблей в плечо. Старые добрые латы, в которых Шип воевал еще против Исидора, погасили удар, не дали вражьему клинку развалить молодого человека на две части, но от жестокой боли не спасли. Она молнией пронизала все тело Корта.
Молодой человек оскалился и с колен ударил мечом в ответ - врага в пах. Пафариец шустро прикрылся шитом и рубанул противника по голове - и вновь шипастый доспех не дал слабины. Сабля скользнула по остроконечному шлему, оглушила рыцаря императрицы - только и всего.
Корт с колен упал на бок - в ушах не звенело - грохотало, голова будто раскололась. Но он мог еще соображать, и это было знаком того, что череп остался цел.
Поднял руку навстречу черному ухмыляющемуся лицу - кулак алел злым огнем. И Корт отправил этот огонь прямо в глаза врага, выплюнув ругательство - "вошь те в глаз!"
- Кооорт! - раздался вопль откуда-то сверху, будто с неба.
Затопотали копыта у самой головы, загрохотало железо - кто-то спешился рядом с ним.
Корт, полностью утеряв способность видеть, с огромным трудом приподнялся на локте - ему тут же помогли: обхватили, потянули вверх, усадили.
- Живой! Ваше величество, он живой! - заревел прямо над ухом голос капитана императорской гвардии.
В глазах Корта понемногу прояснилось. Сперва он увидел перекошенный старым шрамом подбородок капитана. Рыцарь вытащил Шипа из-под убитого пафарийца и теперь держал за плечи, не давая опрокинуться обратно. Потом все заполнили огромные, синие, как небо, глаза Авроры. Странно, когда Корт видел ее, почему-то именно глаза девушки были самым главным, самым желанным…
- Корт, - всхлипнула императрица, оттолкнула капитана и сама обхватила молодого человека. - О, небо, сколько крови…
* * *
Это было потрясающе. То, что она обняла его. Это было похоже на то, как к губам человека, измученного многодневной жаждой, поднесли кружку, полную воды, дивной, прохладной, родниковой.
Корт пил. Жадно пил свет, которым его обволокло. Белый, нежный, согревающий и возвращающий силы ногам, рукам, прогоняющий боль из тела.
Бездонный источник. Бери, сколько хочешь.
Вот оно чудо - ее объятия, ее любовь…
- Я? Вроде жив. Очень даже жив. А крови моей тут мало. Все больше - вражья, - ответил, сжимая пальцами руку девушки. - Только не отпускай меня. Еще немного. И я опрокину всех, - улыбнулся - так хотелось прогнать скорбные морщинки с ее высокого лба и слезы из ее глаз.
- Госпожа моя, - подал голос капитан. - Нам лучше убраться. Мои парни - молодцы, но боюсь и они не смогут долго держаться против этих зверюг.
Корт поднялся и увидел, что они с Авророй - в кольце из императорских гвардейцев.
Битва продолжалась, ничуть не убавив ожесточения. Все вокруг рубились, орали, орошалась кровью мерзлая земля и снег. Среди людей носились, громоподобно рыкая, озверевшие кошаки. Они рвали воинов Авроры, набрасывались друг на друга, не поделив ту или иную жертву.
- Вместе. Слышишь: вместе мы всех опрокинем, - шепнул Корт Авроре. - Только сейчас не отпускай меня.
Он поднял руки, положил ладонь на ладонь - получилась чаша, и в ней тут же заплескало, прибывая из запястий, алое пламя. Почему он делал все так, а не иначе, Шип не думал - все выходило само собой. Будто кто подсказывал, как действовать. И молодой человек отдал все на откуп этому внутреннему голосу.
Никто не понимал, что происходит, но все, кто смотрел на Корта в этот момент, замерли, видя, как горят его глаза, как засияло лицо - будто зажегся белый огонь под кожей.
Молодой человек медленно развел ладони, и алое пламя выросло, превратилось в большой шар. Целый костер бушующего огня был теперь у Корта. "Так похоже на праздничный костер, что мы жгли в середине лета", - невольно подумалось ему. Через такой вот костер он прыгал вместе с Бией, чтоб очиститься перед свадьбой…
Теперь костром можно было очистить землю от чужаков.
Корт поднял руки высоко над головой и метнул свое новое оружие в гущу сражения. Туда, где бесчинствовали кошаки…
Как крупные льдины августовского града безжалостно прибивают, сминают тучные пшеничные посевы, так и невидимый никому огонь, посланный Кортом, смял бьющихся, всех положил на землю, и чужих, и своих, и людей, и зверей, и покатился губительным шаром дальше, убивая и раня разлетающимися искрами.
- Я вижу! - вдруг выдохнула Аврора. - Я вижу это!
Она, как и просил молодой человек, не отпускала его - обхватила рыцаря и прильнула к нему всем телом, хоть доспехи и мешали прижиматься к любимому тесно-тесно.
- Еще! Еще раз! И победа наша! - попросила девушка, глянув Шипу в лицо.
- Может, она уже наша? - отозвался молодой человек и поцеловал свое сокровище в такой милый, покрасневший нос.
Затем он осмотрелся - где Майя. И не увидел ни ее, ни Донна, ни того воина, который их защищал. Похоже, чудеса закончились…
- Где Или? - спросила тем временем Аврора. - Что происходит? Это ведь его родичи пошли против нас. Из-за них у нас такие потери. Если бы не ты, мы бы уже проиграли…
- Или, - повторил Корт и прищурился, чтоб лучше разобрать, что же сейчас происходит на поле боя. - Похоже, Или тоже воюет. И именно со своими родичами.
Он указал Авроре на то, что увидел.
На дальнем пригорке сцепились друг с другом не на жизнь, а на смерть, два кошака. Места для драки у них было предостаточно, потому что людская баталия заметно поутихла после огненного шара Корта.
Шип схватил поводья первого попавшегося коня - им оказался серый красавец капитана - и взлетел в седло.
- Я! Я с тобой! - завопила Аврора, бросаясь за молодым человеком. - Ты ж без меня пропадешь!
- Не сейчас! - ответил Корт. - Будь здесь, под прикрытием гвардии и никуда не суйся! - и он ударил жеребца мечом по крупу.
Конь возмущенно заржал и, вскинув задними ногами, понесся к пригорку, с которого летели комья земли, клочья шерсти и неслось ужасное рычание рассвирепевших кошаков…
Или дрался с тем, с кем нужно было. Прискакав на поле боя, он без ошибки определил вожака родичей и пошел против него. Завалить вожака означало занять его место, стать главным в стае. А потом - приказать стае повернуть против пафарийцев и так помочь Корту.
Никогда еще Или не дрался против родичей. Он вообще лишь второй раз за жизнь видел других кошаков.
Вожаком в стае был самый сильный, самый ловкий самец. И просто так отдавать свое место какому-то приблуде он не собирался. Дело не могло кончиться выдранной шерстью, порванными ушами и расцарапанными мордами. Дело должно было закончиться смертью одного из кошаков.
