— Но более всего, Элейна, — наставлял ее Сарио, — ты должна сохранять терпение.
Внезапно лампы вспыхнули особенно ярко, а потом разом погасли, словно резкий порыв ветра задул их.
Наступила тишина.
Единственная свеча озаряла комнату, отбрасывая длинные, колеблющиеся тени. Сарио исчез. Премиа Санкта произнесла благословение мертвым.
Кабрал встал и вместе с Гиаберто и Дамиано снова зажег лампы. Вскоре в ателиерро опять стало светло. Сааведра, низко склонив голову, замерла возле мольберта.
А на картине, спиной к зрителю, стоял мужчина. Элейна вскрикнула и встала. Это была спина Сарио; она узнала ее, как и одежду, которая была на нем, как и прическу, и едва заметный намек на профиль.
Однако в зеркале отражалось лицо совсем другого человека — то было лицо настоящего, первого Сарио, который умер более трехсот лет назад. Наконец мгновение застыло — теперь он навсегда останется таким, никогда не состарится и не умрет. Будет всегда смотреть на свой самый главный шедевр: себя самого.
Элейна заплакала и выбежала из комнаты.
— Элейна! Элейнита! Ты что, еще не готова? — Беатрис ворвалась в комнату и стала оглядывать ее критическим взглядом. — Да тут не так роскошно, как в моей келье Новисиата, милая. А в твоем ателиерро внизу еще даже не подмели пол!
— Это бесформенное белое одеяние и тугой платок тебе очень идут, Беллита.
Беатрис рассмеялась.
— Знаешь, в моем саду все так замечательно растет. Мне выделили маленький, аккуратненький участок для опытов. Кроме того, я посадила в их саду несколько своих трав и привела его в порядок — теперь там стало гораздо лучше, чем раньше.
— А ко мне уже записались пятьдесят учеников, — перебила ее Элейна, — хотя занятия начинаются только через месяц! Комната кажется тебе голой лишь потому, что ты бы заполнила ее вышитыми коврами, лакированными вазами, всякой модной ерундой и дурацкой мебелью. Я закончила работу над “Деянием” всего пять дней назад, мне просто не хватило времени как следует здесь все обставить. Беатрис помогла ей застегнуть пуговицы на спине. — Если ты намерена играть в обществе значительную роль, сестричка, тебе следует завести горничную и кучу слуг.
А я встретила внизу лишь Дэво. Не думаю, что ты станешь прибегать к его помощи во время одевания!
— Наберись терпения, Беллита. Рохарио сказал, что как только мы с ним поженимся, он попросит своего дворецкого подыскать нам надежных слуг. Я не стану ему в этом мешать. Он ужасно любит обо всем хлопотать.
— Он вернулся? Вы получили разрешение екклезии?
Элейна покраснела и быстренько стала складывать кружевную шаль.
— Сам Премио Санкто дал свое согласие, хотя, мне кажется, я заметила, как в его глазах что-то промелькнуло, когда он объявил, что бракосочетание должно состояться во время Санктеррии.
— Можно подумать, костры Санктеррии сделают твою кровь безупречной! — хмыкнула Беатрис.
— Рохарио вернулся в город, чтобы присутствовать на свадьбе Сааведры.
— Ах, да, конечно! У меня такое впечатление, что на улицы высыпало все население города, народ ждет начала празднеств. Астравента подходящий для бракосочетания день, ты со мной согласна? Особенно если вспомнить, что невеста уже поймала звездочку в свое зеркало.
— Беатрис!
Но она только рассмеялась, подвела Элейну к зеркалу и занялась ее прической.
— Я и представить себе не могла, что женщина из рода Грихальва, забеременевшая от до'Веррада, будет так популярна. Эйха! Больше я ничего не могу сделать с твоими волосами. — Беатрис задумчиво подошла к окну и тут заметила картину под покрывалом. Элейна только сегодня принесла ее в свою комнату на чердаке. — Что это такое? Твое новое произведение?
Элейна тотчас отвернулась от зеркала.
— Пожалуйста, не открывай ее.
— Как скажешь. — Беатрис чуть приподняла одну бровь. — Насколько я понимаю, это секрет. — Она провела рукой по желтой ткани, прикрывавшей картину, нахмурилась, увидев пыль на пальцах, и выглянула в окно. — Эйха! Вон санкта Луисса и ее бедная матушка решили немного подышать воздухом, дожидаясь меня. Знаешь, это душераздирающая история, но я расскажу ее тебе потом, потому что вижу санкту Хуанию, которую ласково называю Змея, она вечно высматривает своими глазками-бусинками, кто чем занят. И, кажется, начинает беспокоиться. Мне пора! — Она поцеловала Элейну в щеку и направилась к двери.
— Подожди!
Беатрис остановилась и взглянула на сестру широко раскрытыми глазами.
— Что случилось, Элейна? У тебя такой серьезный вид, а ведь сегодня праздник.
Многие недели она с трудом несла на плечах эту ношу. Как легко было бы позволить Беатрис уйти, а книгу оставить себе. Знания, которые только и ждут минуты, когда она или кто-нибудь другой сделает их своим достоянием. Элейна глубоко вдохнула, открыла сундук, стоявший в темном углу, и вынула из него книгу. Протянула ее Беатрис.
— Она когда-то принадлежала Сарио Грихальве, — сказала Элейна. Казалось, тяжелая книга обжигает ей руки, но она сумела справиться с собой. — Это древний экземпляр Кита'аба — книги тза'абов, ставшей впоследствии Фолио.
Беатрис смотрела на нее, не проронив ни слова.
— Я не смогла ее сжечь, хотя мне и следовало это сделать! Я не имею права брать на себя такую ответственность. — Элейна нетерпеливо протянула книгу сестре. — Возьми! Я доверяю книгу тебе, Беатрис, ты самая лучшая из всех нас. Я знаю, ты сумеешь принять правильное решение.
Внезапно глаза Беатрис наполнились слезами.
— Ты не доверяешь себе, понимая, какое знание содержится в этой книге? — мягко, с состраданием спросила она. — Милая Элейнита, ты совсем на него не похожа, хотя ты его и любила.
— Я заглянула себе в сердце, Беллита. Я не очень от него отличаюсь. По правде говоря, мало отличаюсь. Я стану рисовать, как никто до меня не рисовал, я буду знаменита: художник Элейна Грихальва. А вдруг какая-то часть моего существа возжелает большего, вдруг я начну использовать других людей ради достижения собственных целей, не смогу думать ни о ком, кроме себя? Нет, я не должна рисковать. Не хочу быть такой, как он.
Она снова протянула книгу.
По лицу Беатрис пробежала тень, но тут же исчезла, и на ее место пришло спокойствие, которое так умиротворяло всех, кто ее знал. Она кивнула и взяла из рук Элейны древнюю книгу.
Молча они вместе прошли через гостиную в небольшой зал, где и расстались. Тишина показалась Элейне гнетущей — теперь, когда Беатрис ушла и унесла с собой Кита'аб. Но через некоторое время она почувствовала, как тени рассеиваются и на сердце становится легче.
