Ознакомительная версия.
Наконец, после пары недель подготовительного колдовства и обрядов, варлоки принесли в жертву сразу несколько человек, сжегши их заживо в зимовье. Кости этих людей я и видел. Тогда же, видимо, несколько колдунов и прошло в мой мир. Дело было сделано. Сколько варлоков ушло на Землю, домовые не знали, потому что не отслеживали количество людей в постоянно приходящих и уходящих отрядах. А жаль…
В тот же день, остальные мерзавцы покинули эти края, возвращаясь к себе… уж не знаю, откуда эти твари повыползали! Опять наступило затишье, колдуны больше не появлялись. Такая вот, вкратце, история… Конечно, в изложении гостей, вдобавок с артистичным переводом Когорши, она выглядела гораздо напряженнее, атмосфернее и заняла немало времени.
Поблагодарив домовых за обстоятельный рассказ, я, как и было обещано, щедро одарил их НАТОвскими ИРП[104], предварительно ими же гостей накормив и показав, как разводить лимонад или заваривать кофе, ну и как пайки разогревать, естественно — восторг был полный! На том и распрощались. Когорша отправился провожать соплеменников, помогая тащить многочисленные подарки, а я занялся перетаскиванием к реке своего скарба.
За чертову уйму ходок я, наконец, перенес весь груз и тщательно закрепил его на плоту. Тот хорошенько просел, но, к счастью, не затонул. В щелях между бревнами поднялась вода, так что подушку из лапника я правильно придумал, и полиэтилен под груз настелить догадался — иначе быть ему подмоченным. День давно перевалил за середину, и я изрядно подустал, но отплытие отменять не собирался. Когорша вернулся от родни, поэтому здесь нас больше ничего не удерживало, а до вечера сплавиться довольно далеко сумеем.
Отвязав плот, я оттолкнулся шестом от берега, и мы отчалили. Домовой устроился на куче груза впередсмотрящим, а я изображал кормчего. Уродоваться, стараясь разогнать тяжеленный плот, я не пытался, а только слегка помогал течению и подруливал.
Плаванье проходило нормально, а трудности были ожидаемые. Несколько раз пришлось сдергивать плот с мелей и разок протаскивать в узком месте — в нашем мире пройти по этой речушке на плоту никогда бы не удалось, но здесь протока оказалась относительно судоходной.
Иногда в воде попадались коряги и полузатопленные стволы — приходилось проволакиваться. Или проводить плот через перекаты. Но больше напрягали часто нависающие над водой ветви или поваленные деревья, через которые необходимо было прорубаться. Хорошо, что совсем капитальных завалов не попалось, иначе бы обносить замучился. Хотя на пути пришлось частично разобрать здоровенную бобровую плотину. Но все это — обычные на реке сложности, даже, можно сказать, рутина, знакомая тем, кто ходил в серьезные водные походы. Правда, на самодельных плотах по таким рекам обычно не ходят, все больше на каяках, но мне деваться было некуда…
До впадения протоки в Ольшу мы добрались уже в сумерках, совершенно измотанные. Выбрав место, причалили и остановились на ночевку. Ночью никаких происшествий не случилось, а утром следующего дня мы продолжили плаванье.
По сравнению с протокой, Ольша показалась ну очень просторной: «Большой река Амазонка — хороший река Амазонка!». Действительно, берега плот уже не цеплял, а в некоторых местах шест не доставал до дна. Нависающие ветви движению не мешали, а упавшие в русло деревья или коряги почти всегда можно было обойти. Одним словом, не тяжелейший сплав, а сплошное наслаждение, тем более, что и места красивейшие пошли. Высокие берега, сосновые и еловые боры. Потом река втянулась в настоящий каньон.
Однако расслабился я зря, и чуть за это не поплатился. В конце каньона началась шивера[105], и я только чудом не разбил на ней плот! Пристать было абсолютно нереально — отвесные стены, между которыми рвался бурный поток, полностью исключали такую возможность, и волей неволей пришлось проходить. Хотя по каньону идти пришлось бы в любом раскладе, и избежать того, что нас ожидало, я никак не мог…
Я орудовал шестом как сумасшедший, пытаясь притормозить плот и отклонить его от камней, неожиданно возникающих тут и там среди бурунов. Самое паршивое в шиверах — почти нереально выбрать правильный курс. А водяные ямы, валы, косые, прямые и обратные волны создают жуткую, кипящую мешанину, в которой до последней секунды не разобрать клыки скал и камней.
В результате шиверу я одолел, и плот сберег, но чуть не потерял глаз: когда я на пределе сил отталкивался от очередного гибельного препятствия, торец шеста ударил мне в скулу.
Сразу за шиверой начался порог. На моем неуклюжем плоту его не пройти — это было кристально ясно; но каньон уже закончился, и я как‑то сумел выбраться из стремнины и пришвартоваться. С трудом оторвав от бревен плота совершенно обалдевшего от непривычных переживаний Когоршу, я спрыгнул на берег и обессилено развалился прямо на камнях. На хрен такие сплавы!
Порог пришлось обносить. Я разобрал плот, сплавил по бревнышку через слив[106] и собрал опять. Затем перетащил груз.
На следующем пороге мне удалось провести плот на бечеве вдоль берега. Потом были другие пороги…
В общем, так мы и прорывались вниз по реке, испытывая всевозможные лишения… которые туристы–экстремалы (да и я, в другое время) почитают за удовольствие. Вообще‑то правильно — какой интерес лениво по спокойной реке ходить?! Но в данной ситуации, с таким грузом и плавсредством, я предпочел бы именно какую‑то унылую речушку, из тех, что рекомендуются «для семейного путешествия». К сожалению, выбор маршрута был очень ограничен… Вообще выбора не было! Если только я не хотел в течении многих дней тащить на себе через непролазные, дикие дебри тонну добра… А я совсем не хотел!
До устья Ольши мы добрались только на следующий день. Здесь, Ольша, сливаясь с другой рекой, давала начало Мде. Берега раздвинулись еще дальше, порогов стало немного меньше. Однако тут мы опять едва не лишились плота и вещей, а может, и жизни.
Впереди показался очередной порог. Я как раз собирался править к берегу, чтобы пришвартовавшись, прикинуть, как обходить препятствие, когда за крайнее бревно плота ухватилась когтистая зеленая лапа, а за ней и вторая. Плот покачнулся. Следом из воды вынырнула неописуемая, лупоглазая морда, сразу всколыхнувшая воспоминания о болотнике — чем‑то похожа, точно! Но разглядывать монстра было некогда.
— Водяник! Бей его! — подскочив, наверное, на метр, заорал Когорша.
Не раздумывая, я выхватил из‑за плеча «ремингтон» и с одной руки, не целясь, всадил заряд серебряной шрапнели прямо в отвратительную, разевающуюся зубастую пасть, харю. В стороны полетели какие‑то зеленые, похожие на сопли, ошметки, рожа как будто оплыла, но тварь не издала не звука — немая, наверное. Ее проблемы! Освобождая левую руку, бросил под ноги шест и крикнул Когорше:
Ознакомительная версия.
