другой стороны, мне удалось узнать, что она здесь для уничтожения Михвы. Но я не писала… Точнее даже не успела написать о её личной истории. Так что я без понятия, какая на самом деле реальная Хэйшэ и её мотивы. Всё придется рассматривать с другими. Жаль. Очень
жаль…
«Хани постоянно говорит про недописанную новеллу, но часто что-то не сходилось. Я повторяю за ней про «главных героев», но сейчас, что я думаю про Михву. Йенгук и Хваён, история вокруг них, демоны и призраки…» — Головная боль до лекарства ачжумы Чха отдавала противным штырем в мозги, но это отрезвило и дало те мысли, которые раньше не могли вырваться на свободу. Один вопрос мучил меня каждый день со дня красного полнолуния, и наконец за почти месяц проведения в так называемой новелле я кое-что поняла.
— Хани… — В горле отдалась сухость предстоящего диалога.
«Давно я не говорила так серьезно», — я осознала, выпив пару глотков чая.
— Да, Мирэ, я слушаю. — Хани была вся во внимание.
— Я знаю, Хани, что ты боишься признать истину, но давай все-таки, поставив одну деталь правильно в пазл: это реальный, хоть и необычный мир, однако. Люди здесь не картонки и не куклы, которыми можно управлять. У каждого здесь есть свои мечты и желания. Ты же сама это понимаешь, Хани!
Подруга, недавно считавшая себя создательницей этого мира, помолчала несколько секунд.
— Понимаю… Но лучше бы события происходили так, как знаю я.
Хани вздохнула, и после нового минутного молчания все же призналась:
— Я… боюсь, Мирэ. Очень боюсь этой неизвестности.
— Но она в то же время и завлекает?
— А неплохо мы поладили. — Она с грустью улыбнулась. — Да, это пугает, но и так завораживает. Только боюсь я не за себя, а за… тебя. Я не боюсь умереть: у меня никого близкого нет, но ты — другое дело.
— Врёшь, Хани, ой, как врёшь. Ты очень даже боишься.
Писательница сглотнула и тихо, почти что шёпотом произнесла:
— Похоже, мы стали намного больше близки, чем я думала.
— Верно, я привязалась к тебе, Сон Хани! Так что больше не говори о своей смерти, возьми ответственность за меня, ведь я все-таки твоя помощница… и подруга. Иди сюда!
Хани подошла, и мы крепко обнялись.
— Чтобы больше не говорила о таком депрессивном. Ты выживешь, я выживу, мы выживем, вернёмся, и так уж быть, я оплачу нам ужин с хану́[2].
[2] Хану — дорогое корейское мраморное говяжье мясо.
Она подняла голову.
— А деньги?
— Мне издательство ещё должно заплатить за работу помощницы. И я попрошу о-о-очень огромную премию за такой вклад в работу.
— Ты так отлично работаешь, что они просто должны заплатить тебе о-о-очень огромную премию.
Мы вдвоём захохотали, пока с улицы светила яркая луна.
«Наконец-то Хани немного успокоилась и дала шанс побольше узнать о её внутренних переживаниях».
* * *
Так как за это время мы подружились со многими людьми, то собрали довольно любопытную команду: гениальный детектив, умеющий идеально использовать меч; его помощник, использующий заклинания; хозяин теневой гильдии, работающий кисэн; богатый торговец тире сын бывшего королевского министра, ловко дергающий за нитки свои связи по Михве, дочь советника короля, видящая энергию людей или вещей и обычные мы. Ну как мы, больше всего была я, так как, по сравнению с Хани, я могла только видеть духов и послать их далеко и надолго.
«Откуда же все-таки у Хани такие силы? Мы так и не разобрались с ними. Она как-то связана с перемещением в Михву?» — преследовали иногда меня также два других постоянно вертящихся вопроса в голове.
Для возвращения нам нужно было ещё много чего решить, и одной из проблем являлось спасение Михвы от Хэйшэ, если всё серьезно, потому что если не будет страны — не будет шанса вернуться. То, что мы оказались именно здесь, явно по воле богов. Даже Опщин как-то проговорилась об этом. Сразу вспомнились её слова: «Сам старец захотел этого». Кроме того, больше не было возможности врать, потому что ситуация с каждым разом накалялась всё сильнее.
Время правды пришло, поэтому в доме Йенгука мы созвали всех важных героев. Хани, словно протагонист исторической дорамы, заложила руки за спиной и с умным, загадочным взглядом под падение жёлтых, красных листьев клёна с лёгким ветерком направилась в беседку. Встав во главе стола, она вздохнула и с оглушительным стуком поставила руки на стол, что все дернулись от неожиданности. Добившись нужного результата, она с хитрой улыбкой сообщила:
— Ну что ж, спасём этот мир! И в этом нам поможет он. Заходи!
К нам из тени дерева начал подходить высокий, беловолосый, миловидный и, судя по разрезу глаз, скорее всего, китаец, а точнее, мамгуковец. Его тело пестрило кровавыми ранами и ссадинами, застывшими на грубой ткани рваной одежды, скорее похожей на половые тряпки.
— Кто это? — лениво спросил Шин, выдохнув пар из трубки.
— Что-то он напоминает знакомое, — размышлял Муён.
Йенгук, попивая чай, с наигранным безразличием разглядывал пришедшего юношу, а Хваён, склонив голову, усердно пыталась в нем кого-то вспомнить.
«Даже я без понятия, кто это. Главное: откуда она откопала этого парня? Я же была с ней все двадцать четыре на семь».
— Мирэ, не узнаешь его?
Я отрицательно помахала головой. Хани немного сощурилась разочарованно, но быстро вернула улыбку.
«Это её вторая новость?»
— Раз вы не можете сразу догадаться, мои «юные детективы», то тогда давай представимся! Не бойся, все хорошо.
«Говорит юные детективы, когда только мы вдвоём знаем значение слова. Хани — это Хани».
Никто, кроме Хани, не понимал, в чем дело. Все было написано на их недоумевающих лицах. Кроме Йенгука, разумеется. Он вёл себя как обычно, но то, что он пил из пустой чашки уже более десять раз, многое за себя говорило. Я наклонилась над ним и с некой притворной милотой предложила:
— Тебе подлить чайку, Йенгук-а?
Он резко повернулся в мою сторону. На секунду золотые глаза Йенгука округлились, как у оленёнка — с двойным эффектом из-за его формы глаз, — а рот приоткрылся, но спустя какое-то время он пришёл в себя и закрыл его. Опомнился, потому что дольше, чем обычно, задержал взгляд на моем лице.
— Нет… да. Да, налей.
Я взяла светлый фарфоровый чайник с росписью гор и рек и налила до краев тёплый хризантемовый чай. Йенгук будто решил на мне отыграться из-за безобидной шутки и начал специально пристально следить за моими движениями. В этот момент приходилось сдерживаться, чтобы не поддаться взгляду хищника,
