Ознакомительная версия.
Может быть, кто-то другой и удивился бы, что из тумана на зов прибежал смуглый пятилетний мальчонка. В домотканых штанишках, зазелененных на коленках, и в рубашонке с ролфийским узором вышивки на вороте. И с разбегу уткнулся носом в материнский подол. Ролфи порывисто обняла своего шуриёныша.
– Эйтер!
На языке хёлаэнаев «Выдра». Наверное, потому что нашла в реке.
Они теребили друг друга и говорили наперебой.
– Ты где была, ма?
– А тебя где носило, горе мое?
– Я тебя искал… и в лесу… и на реке…
– Я звала тебя, звала…
– Но ты же больше не уйдешь?
– Конечно! Никогда-никогда.
– И я! Ма, я больше не умру, не бойся.
Сэтэйн ощерилась, став прежней, свирепой волчицей из горящего дома. Схватила Выдренка в охапку:
– Нет! Не уйду! И тебя не пущу! – и внезапно хлопнула себя по лбу: – Ой! Я же забыла! Развернулась к Джэйффу: – Я совсем забыла! Локка сказала, его больше нет, нет совсем. Проклятия Сигрейн больше нет.
Мальчонка с восторгом смотрел снизу вверх на преображенную божественным присутствием мать, когда она повторила слова Локки:
– Яблоня Глэнны пришла к Священному Князю, и Сизая Луна вернула детям Морайг свою любовь. Все прощено и избыто, и кровь проросла травой, а…
Женщина смущенно охнула:
– Забыла! Ох, когти Локки, ну забыла же, как она красиво сказала, будто в саге! Ну и ладно. Проклятия Внезапной Смерти больше нет, Джэйфф. Я это должна была сказать.
Сэтэйн крепко взяла сына за руку, помахала на прощание остолбеневшему рилиндару, и они с мальчиком вместе ушли в туман. В чуть розоватый, подсвеченный нарождающимся утром. Сквозь рассветный птичий гомон Джэйфф услышал звонкое:
– А в «лошадку» будем играть?
И в ответ счастливое рычание: «Эйтер-р-р!!!»
Тэйг эрн-Лэхри, лейтенант Экспедиционного корпуса
– Эх, хор-роши эти лисчанские кур-рочки! – Лейтенант эрн-Лэхри, откомандированный из штаба эрна Сэйранна в ставку Илдреда Кана в качестве «военного наблюдателя», с наслаждением хрустнул куриным крылышком в крепких белых зубищах и подмигнул мгновенно зардевшейся подавальщице. Расквартированные близ деревни Лисчанки войска Файриста обживали лагерные палатки, офицеры же штаба вовсю наслаждались относительным комфортом фермерских домов и местного трактира, в одночасье превратившегося в Главную Ставку.
– Надеюсь, вы подразумевали птиц, эрн Лэхри, – хмуро одернул расшалившегося ролфи сосед по столу.
– Разумеется! – тот ухмыльнулся. – Кур-рочек, кур-ропаточек, перепелочек и всех остальных сочных молодых птичек, которыми столь богата эта дивная провинция, – и причмокнул, стрельнув глазами вслед девице. – И даже гусочек тоже.
Конечно же, девица споткнулась. Как она вообще умудряется ноги переставлять, бедняжка, после вчерашнего-то… Эрн Лэхри прижмурился и демонстративно потер подбородок, кося зеленым глазом на собеседника. Еще один камень в диллайнский огород, ха! У чистокровного ролфи щетина не росла, а вот желтоглазые бедняги вынуждены были начинать каждое утро с тщательного бритья. Чем не повод для неприязни?
– Глядя на вас, можно подумать, будто мы все собрались на пикник!
– Неужели? – искренне удивился эрн Лэхри. – Не замечал, право. А разве нет?
Ролфийский «наблюдатель» не нравился файристянскому офицерству. Ну, а кому понравится союзничек, откровенно глумящийся над самыми серьезными вещами, не пропускающий ни одной юбки и имеющий привычку с потрясающей скоростью съедать все, что не приколочено к обеденному столу гвоздями? Притом все вышеперечисленное эрн Лэхри проделывал с очаровательной самоуверенностью и полнейшей невинностью в речах и взглядах. Когти Локки, ему нравилась эта война! Дразнить диллайн, хорошо кушать, сладко спать и пощипывать местных цыпочек – что еще нужно для счастья? Тем более что в сравнении со службою при штабе эрна Сэйранна – известного любителя эксцентричных выходок вроде внезапных ночных марш-бросков и построений – все происходящее действительно напоминало пикник. Во всяком случае, для эрна Лэхри. Во-первых, с точки зрения любого ролфи, эта диллайнская междоусобица была лучшим, что только случалось на материке за последние триста лет. Нет, ну правда же! Союз и дружба с Файристом – дело, конечно, хорошее, и Священному Князю виднее, с кем заключать договоры и кому на помощь отправлять войска, однако… Диллайн есть диллайн. И чем меньше их останется, тем лучше. И если дети Локки оказались столь любезны, что решили сами друг дружку передушить, то честь им и хвала за это! Во-вторых, Лэхри прекрасно понимал, отчего эрн Рэймси решил послать к фельдмаршалу Кану в когти именно его. С одной стороны, законы вежливости соблюдены и взаимные реверансы сделаны, а с другой – ну как упустить такой случай подколоть Носатого Филина и изящно отомстить за его прижимистость с пресловутыми эскадронами? Вот «Чесночник» и подложил Илдреду Кану, так сказать, свинью. То бишь его, Тэйга Лэхри. Не то чтобы молодой лейтенант был совсем уж бестолочью, но все-таки в штабе Экспедиционного корпуса не нашлось другого, более подходящего офицера. «Отправляю с вами, сударь, самого перспективного и жадного до новых знаний юношу, каковой только нашелся под моими знаменами», – так изысканно выразился эрн Рэймси, прощаясь. Что в переводе означало: – «Чтоб ты подавился, Носатый! На, забирай самого бесполезного!» Впрочем, Тэйг не обижался. Эта заварушка ему была вполне по душе. Янамарское вино, упитанные курочки и… прочие птички, охотно оделявшие ролфи теплом и лаской, притом еще и бесплатно – да чтоб всегда так воевать! Опять же, кто сказал, что даже на чужой войне нельзя отличиться? Вот, кстати, и третья – и главная – причина, почему эрн Лэхри раздражал союзников бесшабашной улыбочкой, кобелиными шалостями и ночными ролфийскими песнями для поднятия боевого духа. Это была чужая война.
– Вы, похоже, вообще не отличаетесь наблюдательность, эрн Лэхри, – озабоченности и недовольства в голосе соседа хватило бы на дюжину почтенных мамаш, хотя был тот весьма молод, моложе даже, чем сам ролфийский лейтенант. – Иначе приметили бы, что ваша резвость не всегда уместна.
– Когти Локки! – Лэхри простодушно улыбнулся и развел руками. – Тут вы меня уели, граф Никэйн. Я и впрямь не слишком наблюдателен, да и не очень сообразителен, увы. Вот, к примеру, совершенно не понимаю, отчего вы собираетесь в бой с таким унылым видом, будто вас уже заранее «кухари» отпели?
– Есть ли в этой жизни хоть что-то, к чему вы относитесь серьезно? – риторически вопросил молодой правитель Янамари и хмыкнул.
– Разумеется, есть, – Лэхри перестал улыбаться и честно ответил: – Еда, вино и женщины, конечно же. Уверяю вас, Никэйн, я отношусь к этим вещам весьма серьезно. Я ем мясо – и воздаю хвалу Локке, пью вино – и славлю Морайг, люблю женщин – и прошу благосклонности Глэнны. Словом, делаю все это, дабы богиням не в чем было меня упрекнуть, когда мне доведется предстать перед ними. Хоть бы и сегодня! – и поднял кружку. – Ваше здоровье, Никэйн! Не будьте таким хмурым. Выпейте со мной. Лети-ка сюда, моя пташка, – и, сцапав подавальщицу за талию, усадил ее к себе на колено. – Ну-ка, скажи, красавица, – ты будешь плакать, если меня убьют?
Ознакомительная версия.
