– Да уж, теперь я твой должник!
– Засохни, Михей, ничем ты мне не обязан, – отмахнулся Вадим. – Опоздай я с выстрелом, обоим была бы крышка.
– Это-то ещё как сказать…
– Тебя опять понесло? – оборвал Вадим, морщась от неловкости: не хватало угодить в спасители. – Шевелись!
Двинув убойник за спину, Гризли наконец захлопнул дверцу тайника, затем тщательно приладил крышку и следом за Вадимом забрался в кабину.
– А что, толстый, – с улыбкой поинтересовался тот, – всё-таки «пора подкрепиться»?
– Ну дык, – подтвердил здоровяк. – После такого потрясения! – И очередной раз запустил руки в холодильник.
Аккуратно, чтобы не оставлять возле дуба лишних следов, Вадим стронул машину с места и направил к ближайшей просеке, заранее представляя, какая дорожка его ожидает. И уж та не разочаровала – только и радости, что теперь эти разжижённые колдобины они одолевали при свете. Моторы взрёвывали, бэтрик мотало, руль своевольничал, а Вадим ещё пытался слушать окрестности – хоть с опозданием, но спохватившись.
Как выяснилось, не зря. По нервам резануло враждебностью – стремительно нарастающей, взведённой точно курок, но, к счастью, ещё не увидевшей цели. Поймав направление, Вадим рванул вездеход к зарослям, всем корпусом вламываясь в переплетение веток, под защиту нависших крон, – и тут же вырубил двигатель.
– Сверху, – предупредил он напарника. – Сейчас!
А сам уже нацеливал в небо одну из камер, предусмотрительно включив запись. В следующую секунду поперёк бледно-голубой, будто выцветшей полосы, виднеющейся меж деревьями, мелькнула узкая чёрная тень, скользившая над самыми вершинами.
– Вот и «ворон» пожаловал, – прошептал Вадим. – Как же без него!
Шум вертолёта, и без того едва слышный, растворялся в шорохе листьев, однако безотказным своим чутьём Вадим различал, как отдаляется эта пугающая враждебность – холодная и отточенная, словно клинок, не похожая ни на что, подслушанное прежде. Какая жалость, что я принимаю лишь ощущения! – посетовал Вадим. Насколько прояснилась бы картинка, если бы к ним добавились мысли. А теперь гадай, кто управлял «вороном» ночью, а кто – сейчас, и откуда, собственно, такая разница. Вообще, тот ли это «ворон»?
– Не было печали, – проворчал сверху Гризли. – Ещё эти летающие мельницы… Не знаешь, кто там?
– Откуда? – откликнулся Вадим. – Последняя надежда была – на вас.
– Раньше они в лесу не возникали. Во всяком разе, днём.
– А ночью и по городу шастают. Я называю их «воронами».
– А-а, так это ты про них вякал? – неожиданно вспомнил Гризли. – Мне Брон чего-то рассказывал. Хотя и он мало знает.
– «К чему лишние знания», верно? Ибо умножают они печаль. Без них спокойней.
– Ладно тебе! – Гризли с хрустом, от души потянулся. – Поехали, что ли?
– Что ли, да.
– Дорогу-то знаешь?
– Это – забота бортокомпа.
Вадим высвободил бэтрик из мешанины веток и снова принялся месить вязкую грязь, стараясь всё же выбирать участки посуше. Впрочем, просека скоро кончилась, упёршись в большую поляну, плавно вздымавшуюся к каменистому центру, где под прикрытием разлапистых елей угнездилось добротное сооружение, издали похожее на гроздь валунов. Или на неприступный бетонный блокгауз с круговым обстрелом, немалым гарнизоном и разветвлёнными подземными коммуникациями. Второе, кстати, оказалось верным – за исключением гарнизона.
Когда бэтрик подкатил к массивным воротам, навстречу вышел единственный мужик, в кожаных одёжах и при бороде, держа наготове убойник – такой же, как у них. По его бокам утробно ворчали два кавказских волкодава, будто заимствованные с племенной выставки, а из каменной бойницы на бэтрик нацеливался второй ствол, помощней первого, – видимо, гранамёт.
– Здорово, Михалыч! – весело рявкнул Гризли. – Принимай, что ли, постояльцев? Нам перекантоваться до темноты.
Вглядевшись внутрь гнезда, бородач кивнул, прикрикнул на псов и пошёл открывать ворота. Вездеход осторожно протиснулся под низкий бетонный свод, почти уткнувшись в дальнюю стену, и с облегчением умолк, наконец дождавшись передышки. Ворота сразу захлопнулись.
С не меньшей готовностью экипаж выбрался наружу и, миновав стальную дверь, по узенькой лесенке поднялся в комнату, на удивление уютную и опрятную, с забавными картинками по стенам и аккуратными половичками на гладком паркетном полу, с нарядной скатертью поверх просторного стола и трогательными фарфоровыми статуэтками на многих полках (слоников, правда, не было). А с чердака навстречу гостям уже спускался гранамётчик в обтягивающих кожаных брюках и кожаной куртке – вернее, гранамётчица, что, в общем, бросалось в глаза сразу. Лицо у неё было простеньким, но милым и ясным, фигура – ладная, гибкая и крепкая, однако тонкой кости, будто у городской. И, как положено, роскошная русая коса до копчика. Стеснительно улыбаясь, девушка поставила гранамёт в угол и потупилась, прислонившись спиною к стене.
– Привет, Оксанка! – добродушно пророкотал Гризли. – Чем кормить-то будешь?
– А борщом, – застенчиво ответила та.
– Хохляцким, что ли, с фасолью?
– Yes.
– И вегетарианским?
– Почему? – удивилась она.
– А у меня напарник чокнутый: мясо ни под каким видом! – Здоровяк хохотнул. – Кстати, знакомься – зовут Вадим. Парень, в общем, ничего, только староват для тебя. Вот погоди, в следующий раз привезу такого женишка – пальчики оближешь! – Он снова загоготал, очень довольный, что вогнал девушку в краску, и добавил: – Себе, не ему.
– Да ну тебя! – Оксана неуверенно протянула Вадиму узкую жёсткую ладонь, сочувственно спросила: – Вы вправду вегетарианец?
– К несчастью, – подтвердил он. – Вы не волнуйтесь, я не голоден.
– Ну как же, так нельзя! – заволновалась хозяйка.
В этот момент в комнату вступил бородач. Оказался он высок и плотен, а ликом суров, но не стар – пожалуй, не старше Вадима. Цепким взглядом он обежал всех троих, чуть задержавшись на Вадиме, затем сдержанно кивнул и бесшумно прошёл к столу, не выпуская из руки огнестрел. Вряд ли он опасался гостей – просто вошло в привычку.
– Михалыч, жрать давай, – по-свойски потребовал Гризли. – Не боись: своё оставим тебе – вам на месяц хватит!
– Это как водится, – с прохладцей согласился хозяин. – Оксанка, накрывай.
Голос у него оказался глуховатым и не слишком внятным, будто бородач не часто его упражнял. А вот у девушки дикция была на удивление – разве только слегка растягивала гласные, словно для пущей напевности. Как же, интересно, они общаются?
– Что в городе? – спросил Михалыч без особого интереса, будто для приличия. – Саввку ещё не сбросили?
