И Шеллар достал из стола памятный рисунок почтенного Вэня. Ганзи внимательно изучил шедевр живописи и в некоторой растерянности уточнил:
– Вы уверены, что у босса это есть?
– Если у него этого нет, то он просто блефует и его предложения перестают меня интересовать. Но я уверен, он знает, что делает, и артефакт у него есть. Давайте играть в открытую и не морочить друг другу голову. Кстати, на то время, пока будут вестись переговоры, пусть выключит эту штуку. Это было сигналом для меня. Я все прекрасно понял, так что нет необходимости заставлять Жака лишний раз страдать. Если господина Дорса чем-то не устроит мое предложение, возвращайтесь, будем говорить дальше. Или пусть он навестит меня лично, если не боится.
Ганзи беспокойно пошевелил носом. Видимо, сам он свою миссию безопасной не считал. Это хорошо, когда собеседник не дурак и все понимает. Дорс мог додуматься и Кроша послать, с тем было бы не так легко договориться.
– Передам, – произнес посланник и поклонился. – Позволено ли мне будет отбыть?
– Всего хорошего, господин Ганзи.
Едва полугном успел пересечь гостиную, король, не поворачивая головы, окликнул:
– Мион!
Штатный телепат тут же покинул свое убежище и предстал перед его величеством.
– Мало, – отчитался он. – Единственное, что я понял, что он и в самом деле ничего не знал. И еще, он всерьез боялся, что вы пошлете боссу его голову.
– Свободен, – кивнул король и, дождавшись, пока хлопнет дверь гостиной, сказал: – Кантор, выходи.
Реакции не последовало.
– Уснул, поганец! – решил Шеллар. – Видят боги, я этого Элмара заколдовать попрошу!
Тайник в стене открылся, и оттуда вывалился мистралиец, обиженно поясняя:
– Ничего я не уснул, просто не мог в темноте найти кнопку. Я вам что, лошадь, стоя спать?
– Извини, но мог хотя бы откликнуться. Что ты услышал?
– Страх, – коротко резюмировал Кантор и задумался, с трудом фокусируя взор на некой невидимой королю точке пространства. Он явно мялся, то ли не знал, что еще сказать, то ли колебался, стоит ли это вообще говорить.
– Что еще? – переспросил Шеллар.
Кантор опустил голову, зачем-то потер ладонями виски и неуверенно произнес:
– Знаете, не надо было меня пьяного на такое дело снаряжать. Мне, наверное, показалось.
– Что именно? – нетерпеливо уточнил его величество. – Говори, я сам разберусь, показалось или нет. И нечего мне заливать, что ты пьян. Для твоих способностей это даже лучше. Итак?
– Вы с ним родня, – решительно выпалил мистралиец.
– С кем? – не понял король. – Во имя всего святого, не дыши на меня! У меня еще уйма работы, а твое дыхание необходимо закусывать, чтобы не опьянеть.
– Бред, правда? – виновато пожал плечами Кантор, послушно отворачиваясь в сторону. – Но именно это я почувствовал. Вы с ним родственники, с этим недомерком.
– С Ганзи? Серьезно? По какой линии – по гномьей или человеческой?
– Нашли, чего спросить у бедного пьяного да еще и больного на голову…
– Перестань прибедняться, – перебил его король. – Ты, насколько я знаю, далеко не беден, с умственными способностями у тебя все в порядке, а пить тебя никто силком не заставлял.
– Меня Элмар пригласил, – пытался оправдаться Кантор, пошатнулся и крепко вцепился в спинку стула, на который так и не сел посланник. – Отказываться было нехорошо. Посмотрите, что он мне подарил.
– Я заметил, однако полагал, что он просто дал тебе поиграть… Значит, все же решился подарить? Давно пора. По крайней мере, ты достоин…
– Ага… и подобаю… и нравлюсь… и все такое… Как же было после этого отказаться с ним пить?
– А тебе не хотелось?
– Но не столько же! – Мистралиец наконец догадался сесть и продолжил: – А на кой вы начали условия ставить? Знаете, что он вам ответит, если и правда надумает играть в открытую?
– Разумеется, – спокойно кивнул король. – Напомнит, что жизнь и смерть Жака в его руках, и поэтому будет требовать, а я – выполнять. И я, разумеется, сделаю то, что он хочет. Моей единственной целью было заставить Ганзи прийти сюда еще раз.
– Зачем?
– Чтобы сильнее боялся. Знаешь, Кантор, если ты больше ничего полезного не услышал, иди-ка проспись, потом поговорим. Или тебя проводить?
– Я сам, – махнул рукой мистралиец и чуть не рухнул со стула. – Все, последний раз пью с Элмаром.
– Ольга выпивает с ним регулярно, – пожал плечами Шеллар, – и ухитряется оставаться трезвее, чем он.
– Она же пропускает! – возмутился Кантор. – И ей, как даме, это прощается. А мне ж не подобает… Эх, ладно…
Примерно в этот же момент господин Флавиус в своем кабинете вел серьезную беседу с некой девицей в столь вызывающем наряде, что, увидь ее придворные дамы, Ольга показалась бы им образцом вкуса и добропорядочности. Голубые штаны, которые действительно вошли в моду, туго обтягивали стройные ножки и близлежащие округлости девицы, отчего та имела такой вид, словно позабыла надеть юбку. Фиолетовая шелковая курточка доходила едва до талии и была к тому же расстегнута, а рубашка завязана узлом, что делало ее еще короче курточки. В результате костюмчик оставлял на виду добрых три пальца голого живота и сережку в пупке. На ногах модницы были высокие сапоги из черной кожи, один из которых в настоящий момент покоился на столе главы департамента, демонстрируя расшитое красными драконами голенище. Черные косы были растрепаны, и под ними угрожающе болтались серьги, каждой из которых можно было насмерть зашибить любую соперницу. Ярко подведенные на восточный манер темные глаза метали искры.
– Флавиус, – гневно воскликнула девушка. – Ты задница!
Лицо господина Флавиуса оставалось каменным.
– Что молчишь? Сволочь ты! Засранец! Плют позорный!
– Сама виновата, – по-прежнему не дрогнув, ответил глава департамента, – Убери ноги со стола. Не в камере.
– Мама тебя как человека просила, а ты… рожа полицейская, одним словом!
– Полицейский – это до отставки, а дура – на всю жизнь. Повторяю: сама виновата. Нечего было по-глупому попадаться. А теперь, как бы мама ни уговаривала, я помочь уже не в силах. Если вы забыли, надо мной есть еще король, король взял твое дело под личный контроль. Можете пойти и попросить его. На пару с мамой. Он вообще хотел поговорить с тобой сам, но я уговорил его предоставить разговор мне. Чтобы ты меня хоть перед ним не позорила.
– Не о чем мне с тобой говорить! – надулась наглая девица, позволявшая себе разговаривать с главой департамента подобным тоном и оставаться после этого в живых.
Флавиус едва заметно улыбнулся и раскрыл папку.
– Раз «задницы» и «засранцы» у тебя закончились, перейдем к делу.
