Ознакомительная версия.
Но, даже не владея языком, девушки без труда смогли исполнить свои функции. Они очаровательно улыбались, кивали головами в ответ на реплики клиентов, что-то мелодично говорили сами и нисколько не мешали, словно две благовоспитанные кошки. Кроме того, они подливали мужчинам вина и подкладывали угощение. И сами не отказывались попробовать то и это. Приятно было посмотреть, как они едят.
– Вот о чем я хотел тебя спросить – если захочешь ответить, конечно, – сказал Мэрлот, когда подали третью перемену.
– М?
– Ты говорил с Боргианом так, будто давно его знаешь. До того, как вы познакомились в Асгердане.
– А ты проницателен. Я всегда это знал. Впрочем, непроницательных финансистов – хороших финансистов, конечно – не бывает.
– Воспринимаю как комплимент. Хотя здесь скорее сыграла роль наблюдательность политика.
– Я действительно знаю Боргиана очень давно. Еще до Асгердана и до Иаверна, откуда я со своим семейством перебрался в Центр. Вернее, даже не столько Боргиана, сколько Бомэйна.
– Я весь внимание.
– Бомэйн – младший представитель клана законников одного старого мира, который давно уже перестал существовать. Клан, полагаю, тоже. Это было так давно…
– Клан законников?
– Вернее, в том мире было целых два клана законников, состоявших друг с другом в теснейшем родстве, но все-таки отделенных друг от друга. Старший клан состоял на моей памяти из двенадцати представителей и исполнял судебную функцию… И отчасти законодательную. В те времена одно держалось так близко к другому… Младший клан рос, я помню, что там было около шестидесяти представителей, потом стало больше. Они были исполнителями, и только исполнителями.
– Они исполняли решения законников-судей?
– Именно так. Бомэйн был младшим представителем младшего клана.
– И на роль, которую узурпировал в Асгердане, права не имел?
– Тут другое. Асгердан все-таки не тот мир, в котором он родился. Право – вопрос сложный. Я имел в виду, что Бомэйн никогда не годился для своего положения.
– Что ж… Значит, то, что мы сделали сейчас, попросту следовало сделать намного раньше.
– Все верно. Но вкус власти – это наркотик, от которого уже нельзя отказаться. Тем более спустя столько лет. Ведь Бомэйн в течение множества столетий фактически был самодержцем Асгердана… Впрочем, что это я говорю. Речь вовсе не о Бомэйне. А о его детях.
– Пожалуй, нельзя не согласиться, – осторожно ответил Мэрлот. – Старшие сыновья Даро давно уже узурпировали место отца. Похоже, Бомэйн устал.
– Я буду рад, если вся эта ситуация разрешится мирно.
Мортимер задумчиво поковырялся в закуске.
– Я тоже, – согласился он.
Уже на следующий день после эпохального заседания Совета Моргану выписали из клиники. Она вернулась домой бледная, с привычным испугом в глазах, но спокойная и совершенно здоровая. Ее дочка уже отлично сидела, пыталась ползать, активно гремела игрушками. Молодая мать, честно говоря, давно уже пришла в себя настолько, что ее могли выписать из больницы, но стоило врачам представить, что станет с нервной пациенткой, когда ее арестуют Блюстители, отказывали в выписке. Поводов они могли найти сколько угодно.
Но в тот же день, как клан Бомэйна был лишен своих прав, действие всех ордеров и предписаний, выданных ими, немедленно приостановили, а на следующий день провели тотальную проверку всех следственных тюрем и выпустили тех, кто пересидел положенное по закону, не будучи обвиненным в тяжком преступлении. Так что на выписку к Моргане явилась Реневера, тоже бледная после более чем полугода сидения за решеткой, но довольно бодрая. Она с умилением посюсюкала над маленькой Амарантой, что малышке очень не понравилось, и слегка похлопала Моргану по плечу.
– Ну, теперь у всех дела пойдут совсем иначе. Драконы Ночи – это вам не Бомэинги-раздолбаинги.
– Не думаю, что можно обвинить их в природном легкомыслии, – бледно улыбнулась Моргана. – Полагаю, они просто не до конца разработали свой план. План по захвату власти.
– Но ошибки были роковые. И я просто счастлива, что они обломались. Нет ничего хуже, чем придурок у власти. Помимо всего прочего.
Молодые женщины переглянулись. «Помимо всего прочего» было очевидно для обеих. Дурные отношения Блюстителей Закона с их кланом в течение многих лет портили им жизнь. Но теперь эти взаимоотношения уже не имели никакого значения.
Вернулся и в очередной раз посаженный на десять суток Мэлокайн. С момента того неприятного происшествия с Эмитой он трижды сидел в камере предварительного заключения, правда, за исключением первого раза, лишь положенные десять суток – законники все не могли смириться с тем, что их план провалился. Но что они могли с ним поделать, если Мэльдор как законный представитель Эмиты, по меркам клана еще несовершеннолетней, категорично утверждал – никакого насилия над его внучкой не было, и в доказательство предъявлял соответствующую справку от нескольких врачей, что Эмита по-прежнему девственна и никаких других повреждений не имеет. В этой ситуации Блюстители Закона не могли ни обвинить ликвидатора, ни осудить, разве что потрепать ему нервы.
Мэл впервые с того вечера встретился с дочерью. Столкнувшись с Эмитой в прихожей, он посмотрел на нее больными глазами, и сердце девушки дрогнуло. Она шагнула в объятия отца решительно, как в холодную воду, хоть и не без трепета. Моргана, которой вроде бы никто не рассказывал о случившемся, но которая все равно узнала обстоятельства происшествия, теперь смотрела на падчерицу, плотно сомкнув губы и сочувствуя ей взглядом. Трудно было понять, о чем она думает, потому что леди Арман с детства привыкла держать свои мысли при себе.
Мэльдор, который последние месяцы работал на пределе и далеко за пределами своих сил, вздохнул с облегчением. Он разделял мнение патриарха своего клана, что проблемы с Домом Бомэйна отнюдь не кончены (обвинения, предъявляемые им, тянули на декланирование, а какой патриарх без сопротивления позволит декланировать свой клан?), но считал, что на ближайшие несколько месяцев проблема решена. А значит, можно немного отдохнуть.
Он вручил Моргане огромный букет чайных роз и тут же схватился за трубку видеофона.
– Ну, откуда будем заказывать еду? Можно пиццу, а можно и из ресторана, что-нибудь посущественнее.
– Пап, не надо пиццы, – запротестовал Мэлокайн.
– У-ух, – отфыркнулся Дэйн, вваливаясь в гостиную дома своего старшего брата в обнимку с ящиком бутылок. – Какая еще пицца? Бать, заказывай рябчиков и ананасы в игристом вине. Отмечать – так отмечать.
– Смотря что отмечать.
Ознакомительная версия.
