Хроно ответил:
— Хорошо сказано, что «поступки выдают человека, сколь бы искусно он ни прятался за красивыми словами».
— Но и поступки порой не выдают всего, — сказал Габорн. — Мне больно использовать эту девочку, Аверан. Ей следовало бы спокойно расти, стать прекрасной женщиной, обзавестись любящим мужем и родить сыновей и дочерей. А в твоей книге будет сказано лишь, что я заставил ее идти со мной. Хотя мне стыдно, что я вынужден это сделать.
— Я скажу о ваших чувствах в примечаниях, — кивнул Хроно.
— Благодарю, — искренне сказал Габорн.
Вдали послышался крик. Звали Габорна. Он посмотрел в южную сторону. К нему скакал рыцарь с горящим факелом в руке. И Габорн узнал разведчика, которого оставил с Аверан и Биннесманом.
— Милорд, — сказал рыцарь, подъехав ближе, — я вас ищу. Думаю, вам следует знать — девочка поела мозга опустошителя. И теперь ей очень худо.
Габори похолодел.
— Что с ней?
— Сперва стонала, потом обливалась потом. Потом упала, и у нее начались судороги. Она прокусила язык и наглоталась крови. Даже подавилась…
— О Силы! — воскликнул Габорн. Что же он наделал?
— Я вставил ей нож между зубов и открыл рот, но пришлось сильно на живот давить, чтобы она вовсе не захлебнулась собственной кровью. И воды ей никак не дать…
Габорн, вскочив с камня, бросился к лошади.
— Биннесман и вильде стараются, помогают, чтобы не померла, — сказал разведчик.
Габорн взлетел на коня и галопом понесся обратно к скале. Вскоре он подскакал к небольшой кучке стоявших кругом людей.
Два лорда прижимали девочку к земле, чтобы она ничего себе не повредила. Аверан билась в конвульсиях. Глаза ее закатились так, что видны были одни белки. Дышала она хрипло и тяжело.
Биннесман, как раз дочитав заклинание, медленно помахивал над ней посохом.
По запаху Габорн понял, что девочку вырвало, и увидел рядом с ней среди пепла лужу извергнутого.
Он отвернулся.
Через несколько долгих минут к нему подошел Биннесман, положил руку на плечо.
— Этот опустошитель перед смертью, должно быть, очень сильно страдал. Она еще доесть не успела, как начала кричать, что умирает.
Габорн слушал, боясь промолвить слово.
— Она извергла почти все, что съела, — продолжал Биннесман. — И думаю, что этим она спасла себе жизнь.
Габорн покачал головой. Что делать теперь, он не знал и даже думать об этом боялся. Он сказал чародею:
— И, возможно, из-за этого с жизнью придется проститься нам всем.
Я не знаю, чего больше бояться — змеиного яда, касания призрака или гнева моей жены.
Король Да'верри Моргепн
Боринсон при свете звезд рассматривал руку Мирримы. Костяшки и три средних пальца были ледяными и белыми, как иней, покрывший землю на дороге.
Рука его жены была такой холодной, что даже обжигала. Миррима, стуча зубами, тряслась от холода. Это были какие-то чары призрака тота.
— Проклятье, — в сердцах сказал Боринсон.
Пальцы она, считай, потеряла. А то и всю руку.
Сердце у него все еще неистово колотилось. В ушах звучал не умолкая предсмертный вопль призрака. Мысли в голове неслись вскачь. Его жена уничтожила призрака. Невозможное дело. Такое мог сотворить только могущественный маг. В результате она, кажется, останется без руки.
«И все это из-за меня, — понял он. — Она сражалась с чудовищем, защищая меня, как и тогда с опустошителями у Манганской скалы».
Мысли его путались. Он подышал на ее руку, надеясь отогреть. Потом стащил с себя плащ.
— Давай-ка перевяжем, и держи ее в тепле.
Он осторожно обмотал плащом ледяные пальцы.
— В ней совсем не осталось тепла, — сказала Миррима. — И холод поднимается выше.
Морозный воздух обжигал им лица, как будто наступила настоящая зима. Борода Боринсона от дыхания покрылась инеем. Под ногами похрустывал лед.
Развести костер — подумал он было. Но кремень и растопка остались в седельном вьюке, а обе лошади ускакали. Он посмотрел на дорогу им вслед. Будут, небось, нестись до рассвета, чуя за собой призрака.
— Идти можешь? — спросил Боринсон. — До Фенравена должно быть уже недалеко.
— Могу, — сказала Миррима, стуча зубами. — А ты угонишься за мной?
Она теперь была Властительницей Рун, даров силы и метаболизма имела гораздо больше, чем он, да еще и жизнестойкость в придачу. И ходить могла куда быстрее него.
— Не угонюсь, — сказал он. — Но в Фенравене наверняка есть лекарь, на худой конец, бабка-повитуха. Чем быстрей дойдешь, тем лучше.
Миррима, пошатываясь, поднялась на ноги. Несмотря на все дары, сделать это оказалось нелегко. Но она все же зашагала вперед, опираясь на свой лук, как на посох. Точно так же, вспомнил Боринсон, уходил с поля битвы Хосвелл всего несколько часов назад. И он не выжил.
Боринсон торопливо зашагал рядом с ней.
Миррима упорно смотрела на дорогу перед собой.
— Надо найти лошадей, — сказала она, стуча зубами. — У меня там в поклаже есть немного целебного бальзама от Биннесмана.
Когда вышли из замороженного круга, Боринсону сразу стало легче. В лицо дохнул теплый воздух, придал сил и надежды. Только сейчас он понял, что на месте гибели призрака чувствовал себя так… словно нечто вытягивало из него жизненную силу. И подумал с надеждой, что Мирриме, может быть, тоже полегчало.
В небе, едва различимые сквозь завесу облаков, горели звезды. Путники поднялись на вершину холма, и Боринсон вперил нетерпеливый взгляд в дорогу впереди. Над ней колыхались местами клочья редкого ночного тумана. По сторонам вздымали к небесам свои голые сучья черные деревья.
Ни одного огонька и ни следа их лошадей.
В самый раз появиться еще одному призраку.
«Был же всадник впереди нас, — вспомнил Боринсон. — Скорее всего, муйатинский убийца».
Даров у Боринсона оставалось немного. Боевой молот его пропал вместе со сбежавшей лошадью. Из оружия у него остался только нож, привязанный ремешком к ноге.
Миррима, бросив взгляд вперед, застонала от отчаяния.
— Фенравен большой город? — спросила она, остановившись перевести дух.
— Маленький, — ответил Боринсон. Сам он там не бывал, но много об этом городке слышал.
— Может, поэтому… огней не видать, — с надеждой сказала Миррима. — А он совсем близко.
Боринсон знал, что Фенравен стоит на небольшом островке сразу за болотами. Текучая вода вокруг него отгоняла призраков, но чтобы уж совсем ничего не бояться, жители Фенравена над каждой дверью держали фонари.
И если бы городок действительно был близко, они уже видели бы эти фонари. Ничего впереди не было.
