Ознакомительная версия.
— Но ты сейчас в таком состоянии… Нет, Лей, я не могу! Я провожу тебя.
Не знаю, как, но посреди этого бушующего снегопада нам удалось дойти до нужной улицы, не повстречав никого из слуг. Видимо, они не там меня искали. От стражников маг пару раз прятал меня под плащом, и мы изображали влюблённую пару. Впрочем, Тьёрн не изображал — ему действительно хотелось меня поцеловать, что он и проделал на прощание, оставив меня стоять на углу нашей улицы.
Переступив порог, первым, кого я увидела, был хозяин. Он сидел на ступенях лестницы и смотрел на дверь. Даже не переодевшийся, в той же одежде, что был на приёме у городского главы.
Заметив меня, вскочил:
— Где ты была? Я всех слуг на уши поднял, велел прочесать город…
Странный голос — смесь гнева и испуга. И пальцы нервно сжимают перила.
Он волновался за меня.
— Где ты была?! — норн практически кричал. — Я отпустил тебя четыре часа назад, ты как раз успевала поужинать с Мирабель. В итоге я возвращаюсь, Рагнар спит в детской, уложенный кормилицей, на дворе уже ночь, а тебя всё нет. Где ты была, Лей, где?
Я испуганно вздрогнула, прижалась спиной к двери, раздумывая, не разумнее ли сбежать в свистящую снежную мглу.
Мне нечего ему ответить, я могла только виновато молчать, не решаясь поднять на него глаза.
Внезапно отрывшаяся дверь лишила меня опоры, и я чуть не упала — спасибо, вошедший человек подхватил.
По холлу закружились снежинки, занесённые порывом ветра.
Холодно, зябко и страшно.
— О, нашлась пропажа! — радостно всплеснул руками слуга, отпустив меня и закрыв дверь. — Значит, не показалось. Я сразу тебя приметил — знакомая фигурка.
— Где приметил? — насторожился хозяин. — Что ж ты, мерзавец, позволил ей одной в такую погоду шататься?
— Так она не одна была, мой норн, её какой-то мужчина провожал.
— Мужчина? Провожал Иалей? — тихо переспросил норн.
Готова поклясться, что он переменился в лице. Осторожно подняв глаза, я в этом убедилась: кровь отхлынула от щёк. Растерянность и недоумение. А потом резкий всплеск ярости.
Схватив слугу за плечи, хозяин так встряхнул его, что голова у бедняги заболталась, как у тряпичной куклы.
— Говори, что за мужчина! Где, когда? Ты его знаешь? Как выглядит? — шипел норн, казалось, готовый придушить мгновенно побледневшего мужчину, а потом отшвырнул его к стене, непроизвольно положив руку на шпагу.
— Не знаю, мой норн, я не знаю его, не разглядел. Видел только, как они с вашей торхой сворачивали на нашу улицу. Он закрывал её от ветра…
Слуга вскрикнул, согнувшись от удара, а хозяин медленно развернулся ко мне. Тяжело дышит, оружие наполовину обнажено… Промелькнула мысль, что он меня заколет. Из ревности.
Шоан, он действительно ревнует! Кто-то посмел посягнуть на его вещь…или не вещь? Для вещи была бы плеть, а хозяин держит шпагу. Рабыню так не убивают, он не стал бы марать об неё фамильное оружие.
Крупицы здравого смысла покинули меня, лишили возможности думать, до краёв наводнив страхом, когда я увидела оголённый острый клинок.
Дрожащая, наверняка смертельно-бледная, я сползла на пол, глядя на шпагу полными ужаса глазами. Язык прилип к нёбу, я даже молиться не могла. И плакать тоже — просто смотрела.
Норн опустил его остриём вниз, шагнул ко мне и тихо, поразительно спокойно (догадываюсь, что только внешне, я же вижу выражение его лица) спросил:
— Кто этот мужчина? Это у него ты провела всё это время?
— Нет, — отчаянно замотала головой я.
— Тогда где? И кто он, ты всё равно скажешь. Иалей?
Косой взгляд — и слуга исчез, оставив нас одних.
Холл накрыло тяжёлое молчание.
Хозяин не смотрел на меня, а я не сводила с него взгляда, видела, как сжимаются и разжимаются его пальцы, как напряглись мышцы на шее, как плотно стиснуты челюсти. Он еле сдерживал гнев и, наконец, не сдержал, но направил его не на меня, а на ни в чём не повинный столик с корреспонденцией.
Что же норн сделает со мной, если дерево разлетелось в щепки, а поднос волчком вертится на полу у противоположной стены?
Ноги дрожали, я не могла встать, поэтому, как есть, в испачканной, облепленной снегом шубке (не лисьей, обыкновенной), отползла к лакейской. Знала, что поступаю неправильно, но ничего не могла с собой поделать — разум спал.
— Молчишь? — тяжело дыша, рявкнул норн. — Значит, я прав? Ну, имей смелость сказать мне в глаза, что завела любовника и нагло шлялась с ним по городу! Сегодня на приёме ты была куда словоохотливее и отважнее. А я-то, дурак, её выгораживал, добился того, чтобы Саварш забыл о твоей выходке. Идиот, надо было поступить по закону!
В сердцах пнув остатки многострадального столика, он резким движением вогнал шпагу обратно в ножны, вплотную подошёл ко мне и рывком, за шкирку, поднял на ноги.
— Я не изменяла вам, клянусь, вы всё не так поняли! — всхлипнув, закрыв лицо руками, выпалила я. — Тот человек — не мой любовник, он просто спас меня, сжалился и проводил до дома…
Хозяин отпустил меня, одарив тяжёлым взглядом:
— Боги сурово карают за лживые клятвы, подумай об этом. Ты трясёшься от страха, ты где-то провела целых четыре часа, вернулась затемно, в сопровождении мужчины — и пытаешься убедить меня, что я идиот? Говори! Обещаю, что не убью. Тебя, не его.
— Когда вы отослали меня домой, я сюда не вернулась…
— Знаю, — глухо отозвался норн, положив мне руку на шею. Как-то не верилось, что, признайся я в измене, он не задушит меня — слишком удобно лежат пальцы.
— Мне было так плохо после той мерзости. Хотелось побыть в одиночестве. Я бродила по городу, посидела немного в Саду трёх стихий, потом, когда снег усилился, решила дойти до городской стены…
Я почувствовала, как дрогнули и сползли его пальцы. Выражение лица тоже изменилось — с него исчезла гримаса ярости, вновь на миг промелькнуло беспокойство. Неужели решил, что я собиралась покончить жизнь самоубийством? Судя по всему, да. Значит, полагал, что были причины, иначе бы даже не подумал об этом.
— Потом… Там был тёмный переулок, я их не заметила… У обоих ножи. Они хотели меня убить, но сначала ограбить и… Я закричала, один из них ударил меня… Тот человек спас меня, если бы не он, я бы была мертва. А потом предложил проводить до дома. Я была так напугана, я не подумала, что вам это может не понравиться, иначе бы я…
Я хотела ещё что-то сказать, как-то оправдаться, но он приложил палец к моим губам, притянул к себе, обнял и ласково провёл ладонью по волосам.
— Тебе больно? Где? Куда они тебя ударили? Иалей, почему ты мне сразу не сказала? Нет, не так — почему я отпустил тебя одну, больше никогда, слышишь?! Тихо, тихо, успокойся, Змейка, я верю.
Ознакомительная версия.
