— Кажется, ты говорил мне это и раньше.
— Ничто не изменилось с тех пор, Гарион, — смеясь ответил Силк.
Свадьба тети Пол и Дерника состоялась чуть позже в то же утро в маленькой часовне в западном крыле Цитадели. Гостей было немного. Конечно, были приглашены Белгарат и близнецы Белтира и Белкира, а также Силк и Бэйрек. Тетю Пол, очень красивую в своем темно-синем бархатном платье, сопровождала королева Лейла, а Гарион стоял рядом с Дерником. Церемонию проводил горбун Белдин, с несвойственным ему нежным выражением на безобразном лице, облаченный на этот раз в приличные одежды.
Во время этой церемонии Гариона обуревали разные чувства. Острой болью кольнула мысль, что тетя Пол больше не будет принадлежать исключительно ему, и какая-то детская часть сознания противилась этому. Но тем не менее Гарион был доволен, что она выходит замуж за Дерника. Если кто-то и заслуживал ее, то именно Дерник. Добрые, чистые глаза этого человека светились безграничной любовью, и он не мог оторвать взгляда от ее лица. Сама тетя Пол, стоя рядом с Дерником, тоже как бы светилась.
Гарион несколько отступил, когда вступавшие в брак обменивались клятвами, и тут он услышал слабый шорох. В двери часовни в длинном плаще, покрывавшем ее с головы до ног, скрыв лицо за плотной вуалью, стояла принцесса Се'Недра. Она придавала большое значение тому, что по древнему толнедрийскому обычаю Гарион не должен видеть ее до свадьбы, поэтому плащ с вуалью должны были создавать иллюзию того, что он ее не видит. Гарион мог представить себе, как ее мучила эта проблема, прежде чем она нашла решение. Ничто не могло удержать ее от присутствия на свадьбе Полгары, но все обычаи и формальности должны быть соблюдены. Гарион слегка улыбнулся и опять стал наблюдать за свадебной церемонией.
Еще раз отвлечься его заставило лицо Белдина: удивление на нем сменилось спокойствием, и в глазах мелькнуло узнавание. Сначала Гарион ничего не видел, но затем его внимание привлекло легкое движение под стропилами. На одной из темных перекладин можно было разглядеть бледные, призрачные контуры снежной совы, наблюдавшей за свадьбой тети Пол и Дерника.
Когда церемония закончилась и Дерник почтительно, хотя и немного нервничая, поцеловал свою невесту, белая сова расправила крылья и, словно призрак, молча облетела часовню. Некоторое время она парила над счастливой парой, как бы благословляя ее, а затем, взмахнув крыльями, оказалась перед Белгаратом. Старый чародей решительно отвел глаза.
— Ты можешь хотя бы посмотреть на нее, отец, — сказала ему тетя Пол. — Она не улетит, пока ты не признаешь ее.
Тогда Белгарат вздохнул и посмотрел прямо на светящуюся птицу, которая парила в воздухе перед ним.
— Я все еще тоскую по тебе, — просто сказал он, — хотя прошло столько времени.
Секунду сова рассматривала его своими золотистыми немигающими глазами, затем замерцала и исчезла.
— Удивительно! — воскликнула королева Лейла.
— Все мы удивительные люди, Лейла, — ответила тетя Пол, — и у нас есть несколько необычных друзей… и родственников. — Она улыбнулась, и ее пальцы теснее переплелись с пальцами Дерника. — Кроме того, — добавила Полгара, и в глазах ее мелькнул огонек, — едва ли можно было ожидать, что девушка выйдет замуж без присутствия на свадьбе ее матери, не так ли?
После церемонии бракосочетания все прошли по коридорам Цитадели к главной башне и остановились перед дверью апартаментов тети Пол. Гарион собрался уже последовать за Силком и Бэйреком, которые после нескольких коротких поздравлений начали спускаться вниз, но Белгарат положил руку на плечо внука.
— Останься на минутку, — сказал старик.
— Не думаю, что нам следует им мешать, дедушка, — выразительно произнес Гарион.
— Мы войдем только на несколько минут, — заверил его Белгарат, и Гарион увидел, что старик едва сдерживает улыбку на губах. — Я хочу, чтобы ты кое-что увидел.
Тетя Пол вопросительно подняла бровь, глядя на вошедших.
— Мы должны выполнить какой-нибудь древний тайный обычай, отец? — спросила она.
— Нет, Пол, — с невинным видом ответил тот. — Гарион и я хотим только поднять тост за ваше счастье, вот и все.
— Что на этот раз ты затеял, Старый Волк? — спросила она, удивленно улыбаясь.
— Разве я всегда что-то затеваю?
— Обычно да, отец. — Тем не менее она вынула четыре хрустальных бокала и графин прекрасного старого толнедрийского вина.
— Мы вчетвером затеяли все это довольно давно, — напомнил Белгарат. — Возможно, прежде чем расстаться, нам следует остановиться на минуту и вспомнить, что с тех пор мы прошли длинный путь и что с нами случались довольно странные вещи. Думаю, все мы так или иначе изменились.
— Ты не так уж сильно изменился, отец, — многозначительно заметила тетя Пол. — Не перейдешь ли теперь к делу?
Глаза Белгарата светились какой-то огромной, едва сдерживаемой радостью.
— У Дерника для тебя кое-что есть, — сказал он. Дерник проглотил комок в горле.
— Сейчас? — тревожно спросил он Белгарата. Тот кивнул.
— Я знаю, как сильно ты любишь красивые веши — вроде вон той, — сказал Дерник тете Пол, глядя на стеклянную птицу, которую подарил ей в прошлом году Гарион. — Я хотел бы подарить тебе что-нибудь вроде этого, но я ведь не могу работать с хрусталем или драгоценными камнями. Я — кузнец, и мне приходится работать со сталью. — Дерник принялся разворачивать какой-то предмет, завернутый в простую ткань. То, что он в конце концов извлек оттуда, оказалось искусно выкованной стальной розой, только лишь начавшей распускаться. Малейшие детали были сделаны столь тонко, что цветок казался почти живым.
Дерник, однако, продолжал держать розу в руках.
— Она не имеет цвета, — немного придирчиво заметил он, — а также аромата. — И он взволнованно посмотрел на Белгарата.
— Сделай, как я тебе показывал, — сказал ему старик.
Дерник снова повернулся к тете Пол, держа в руке распускавшуюся розу.
— Мне нечего дать тебе, моя Пол, — скромно сказал он, — кроме своего честного сердца и вот этого. — Он протянул ей розу, и на лице его отразилась глубокая сосредоточенность.
Гарион слышал все совершенно отчетливо. Последовал знакомый шелестящий звук, похожий на шепот моря, который сопровождался слабым мерцанием. Блестящая роза в протянутой руке Дерника, казалось, слегка запульсировала, а потом постепенно начала изменяться. Внешние стороны лепестков стали белыми, как свежий снег, а внутри роза, по мере того как распускалась, приобретала глубокий красноватый оттенок. Когда Дерник закончил свое дело, он передал тете Пол живой цветок, на лепестках которого сверкала роса.
