– В этом городе людей вешают за кражу нескольких серебряных монет. А вы украли десятки тысяч крон – и рассчитываете остаться на свободе? Не выйдет.
– Решайте, донья Ворченца! Решайте сейчас, потом поздно будет. Вы хотите вернуть деньги? Я скажу вам, где они спрятаны, вместе со всем состоянием Барсави, наверняка немалым. В обмен я прошу одного: отдайте мне Разу. Отпустите меня, и я убью злодея, который хотел уничтожить всю каморрскую знать. Ну будьте благоразумны! Теперь, когда все вы знаете меня в лицо, вряд ли я смогу вернуться к прежнему своему ремеслу – по крайней мере, здесь, в Каморре.
– Вы слишком много на себя берете, господин Шип.
– Да неужто? А кто помешал капе Разе поджечь здесь такое количество Призрачного камня, которого хватило бы, чтоб усмирить к чертовой матери весь город? Герцогский Паук? Нет, Каморрский Шип, спасибо ему большое. Все присутствующие здесь сегодня мужчины, женщины и дети живы-здоровы потому лишь, что у меня чертовски мягкое сердце, а не потому, что вы успешно выполнили свою работу. Вы в долгу передо мной, Ворченца. Вы передо мной в огромном долгу, если судить по чести. Отдайте мне Разу – и забирайте деньги.
Несколько долгих мгновений старая графиня смотрела на него взглядом, способным обратить воду в лед.
– Если судить по чести, господин Шип, – наконец проговорила она, – я перед вами действительно в долгу за услугу, оказанную герцогу и каморрским аристократам. Ступайте на все четыре стороны. Если доберетесь до Разы первым, он – ваш. Но если мы вас опередим, извиняться я не стану. А если вы возобновите свою преступную деятельность и наши пути вновь пересекутся, я вас вздерну без суда и следствия.
– Вполне справедливо, – кивнул Локк. – Да, чуть не забыл: мне понадобится оружие.
К великому его удивлению, капитан Рейнарт расстегнул перевязь с рапирой и бросил ему со словами:
– Пусти мерзавцу кровь. Желаю успеха.
– Итак… – произнесла донья Ворченца, пока Локк застегивал ремень на талии, над великолепными синими бриджами Мераджо. – Теперь скажите, где деньги.
– У частных причалов к северу от Каморрских зубьев стоят три барки-дерьмовоза. Ну вы знаете – они вывозят из города помои и нечистоты.
– Конечно знаю, – кивнула графиня.
– Так вот, Раза спрятал все деньги в одной из них. В деревянных сундуках, по понятной причине обернутых множеством слоев непромокаемой ткани. Сбежав из Каморра, он собирается встретить свою барку дальше по реке и выгрузить с нее сундуки. Так что пока все богатство там – под кучами говна, прошу прощения.
– Дичь какая-то, – нахмурилась донья Ворченца.
– Я не обещал, что ответ будет приятным. Но посудите сами, кому придет в голову искать денежный клад в подобном месте?
– Хм… А которая из барок?
– Не знаю. Знаю только, что в одной из трех.
Ворченца взглянула на Рейнарта.
– Ну, – сказал капитан, – не просто же так боги сочли нужным изобрести рядовых солдат.
– Ох, черт!.. – Локк тяжело сглотнул. «А теперь давай поубедительнее, – приказал он себе. – Постарайся изо всех сил». – Донья Ворченца, боюсь, опасность еще не миновала.
– Вы о чем?
– Лодки… барки… побег… Я все понять не мог. Сокольник отпускал всякие странные шуточки у меня под ножом. Словно насмехался надо мной. И до меня только сейчас дошло. Чумной корабль, «Сатисфакция»… Вы должны его потопить!
– С чего вдруг?
– Судно принадлежит Анатолиусу. По словам Сокольника, наш друг много лет пиратствовал в Беложелезном море – сколачивал состояние, чтобы нанять картенского мага и вернуться в Каморр для мести. «Сатисфакция» – корабль Анатолиуса. Однако, вместо того чтобы уйти на нем в открытое море, он собирается уплыть на лодке вверх по Анжевине…
– И что это значит?
– Сокольник туманно намекал на какой-то запасной план. Наверняка чумной корабль и есть запасной план. И на борту там не груда трупов, донья Ворченца, а небольшая команда, набранная из людей, невосприимчивых к черному шепоту, вроде герцогских Упырей. Небольшая команда и множество животных в трюмах – коз, овец, ослов. Тогда я решил, что Сокольник просто глумится, но если как следует подумать…
– Животные – переносчики черного шепота, – сказал Рейнарт.
– Совершенно верно, – кивнул Локк. – Сами они от него не умирают, но вот людей заражают в два счета. Потопите проклятый корабль, донья Ворченца! Если Раза узнает, что уничтожить каморрскую знать у него не получилось, он может обрушить свою месть на весь город. Не дайте случиться такому!
– Но это же безумие, – прошептала донья Ворченца, однако по ней было видно, что она почти поверила.
– Анатолиус уже попытался истребить всех до единого аристократов, включая детей. Да, он безумен, графиня. Представляете, в какое бешенство он придет, узнав о провале своего плана? Его людям нужно будет лишь подвести корабль к причалу и выпустить животных. Если они снимутся с якоря достаточно быстро, вы вряд ли успеете остановить их вовремя. А может, они просто забросят на берег несколько овец катапультой. Потопите чертов корабль, донья Ворченца, немедленно!
– Знаете, господин Шип, – с сомнением проговорила графиня, – для вора с вашими аппетитами у нас на удивление доброе сердце.
– Я посвященный служитель Безымянного Тринадцатого бога, Многохитрого стража, Великого Благодетеля, – отвечал Локк. – Священник в своем роде. И я не для того спас находящихся здесь людей, чтобы увидеть страшную гибель всего моего города. Во исполнение священного долга, донья Ворченца, потопите корабль! Умоляю вас!
Несколько мгновений старая дама пристально смотрела на него поверх очков, потом повернулась к Рейнарту и медленно проговорила:
– Стефан, ступай к сигнальному фонарю на посадочной террасе. Передай в Арсенал и Отбросы мой приказ. – Она сложила руки на животе и вздохнула. – Именем герцога Никованте потопить «Сатисфакцию» и убить всех до единого, кто попытается доплыть до берега.
Локк облегченно вздохнул:
– Благодарю вас, донья Ворченца. Теперь… мой подъемник?
– Ваш подъемник, господин Шип… – Она скрипнула зубами. – Как я и обещала, я прикажу сейчас же спустить вас вниз. И если богам будет угодно, чтобы вы нашли капу Разу прежде, чем до него доберутся мои люди… пусть боги дадут вам силы расправиться с мерзавцем.
– Я буду скучать по вас, донья Ворченца. И по вас тоже, господин и госпожа Сальвара… приношу извинения, что из-за меня ваши деньги оказались утопленными в дерьме. Надеюсь, мы с вами останемся друзьями.
– Еще раз сунетесь в наш дом – станете постоянным украшением моей лаборатории, – холодно пообещала донья София.
Голубые вспышки сигнального фонаря, установленного на посадочной террасе Воронова Гнезда, были сразу замечены на передаточном посту Дворца Терпения, даже несмотря на зыбкое мерцание Лжесвета, заливавшего город. Через считаные секунды там тоже быстро задвигались вверх-вниз шторки сигнальных фонарей – и срочное сообщение пронеслось над тысячными толпами гуляк к сторожевым башням Арсенала, Отбросов и Южной Иглы.
– Мать твою перемать, – пробормотал сержант в башне на самой оконечности Иглы и часто поморгал, словно сгоняя пелену с глаз.
Все ли он правильно понял? Верно ли сосчитал вспышки? С виноватым чувством он задвинул под лавку винный мех, вопреки всем правилам принесенный на пост по случаю Дня Перемен.
– Гляньте на корабль, сержант! – воскликнул его молодой напарник. – Чего это они там удумали?
«Сатисфакция» медленно разворачивалась левым бортом. На реях грот – и фок-мачт смутно виднелись матросы, ставящие паруса. Десятки крохотных темных фигурок сновали по палубе, освещенной желтыми фонарями и призрачным Лжесветом.
– Они снимаются с якоря, сержант. Готовятся выйти в море… откуда там взялось столько народа?
– Понятия не имею. Но только что пришло световое сообщение – видал? Боги милостивые, эту несчастную чумную посудину приказано пустить ко дну!
По береговой линии Отбросов вспыхивали один за другим ярко-оранжевые булавочные огоньки: во всех катапультных башнях имелись масляные сигнальные фонари, которые зажигались, когда расчет заряжал и взводил метательное орудие. В Арсенале загремели барабаны, и в ответ из глубины города донеслись резкие свистки, перекрывающие приглушенный гул праздничных толп.
И вот с тяжким грохотом выстрелила первая катапульта – огромный камень просвистел в воздухе и упал в воду в нескольких ярдах от правого борта фрегата, подняв мощный фонтан брызг.
Следующая машина метнула оранжево-белый огненный снаряд, который на мгновение словно бы завис в полете, подобный грозному знамени, сотканному из ослепительного света. Часовые на оконечности Южной Иглы с зачарованным ужасом смотрели, как он рухнул на палубу, разбрасывая вокруг длинные языки пламени. Люди в панике метались по палубе, несколько из них уже были объяты огнем. Один человек прыгнул за борт – точно горящий уголек упал в лужу.
