Как правило, эта угроза отлично действовала. Как правило, однако, Ноэль была в Онтигуа, где оттенки Нитей были приглушенными, а ее бледная кожа номаци мало кого волновала. И, как правило, с ней была Сафи, которая могла показать зубки и всех напугать.
Сегодня ничего этого у Ноэль не было, и в отличие от Сафи с ее мгновенной реакцией, которая сбежала бы, как только обнаружила монаха, Ноэль могла только тупо стоять, тратя время на оценку местности.
За эти пару секунд, пока Ноэль пыталась собраться с мыслями, торговец коврами приблизился вплотную и, прищурившись, заглянул под капюшон.
Его Нити полыхнули белым страхом и черной ненавистью.
– Грязная матци, – прошипел он, проводя пальцами по глазам. Затем рванулся, повысил голос и откинул назад капюшон Ноэль. – Пошла вон, грязная матци! Прочь!
Ноэль вряд ли нуждалась в повторении и наконец-то сделала то, что сделала бы Сафи, – побежала.
Ну, или попыталась убежать, но вокруг нее уже сомкнула кольцо толпа зевак. Куда бы она ни повернулась и ни бросилась, всюду были эти взгляды, прикованные к ее лицу, коже, к ее волосам. Она отпрянула от Нитей блеклой опаски и серо-стального насилия.
Суматоха привлекла внимание каравенца. Он остановился. Повернулся на нарастающий шум толпы…
И посмотрел прямо на Ноэль.
Время замедлилось, а толпа будто расплывалась, превращаясь в полотно из Нитей и звуков. Каждое биение сердца ощущалось как вечность. Все, что видела Ноэль – глаза молодого монаха. Краснота сквозила в глазах самого светлого голубого оттенка, что ей приходилось видеть. Будто кровь сочилась сквозь лед. Как Нить сердца, обвивающая Нить синего понимания. Ноэль смутно удивилась, что не заметила безбрежной лазури его глаз при первой встрече.
Когда все эти мысли пронеслись в ее голове со скоростью тысячу лье в секунду, ей стало интересно, действительно ли он причинит ей вред, как все боялись…
Затем монах растянул губы и ощерился. Застывшее мгновение было разрушено. Время снова пошло вперед, восстановив обычную скорость. Или даже увеличив ее.
И Ноэль наконец побежала, держась за серой лошадью. Она пихнула лошадь – сильно – локтем в круп. Животное встало на дыбы. Молодая всадница закричала, и от этого визга и отчаянного ржания лошади вся улица заволновалась.
Оранжевые трепещущие Нити проплывали вокруг Ноэль, но она едва замечала их. Она уже протолкалась на один квартал назад. Через ближайший канал был перекинут мост. Может быть, если она успеет пересечь канал, Ведун крови потеряет след.
Ее ноги месили грязь, перепрыгивали через попрошаек, огибали телеги; затем, на полпути к мосту, она бросила взгляд назад – ох, лучше бы она этого не делала. Ведун Крови преследовал ее и определенно не отставал. Те же люди, что пытались задержать Ноэль, теперь уступали ему дорогу.
– Прочь! – закричала Ноэль пуристу с его табличкой «покайтесь». Он не шевельнулся, так что она задела его плечом.
Пурист и его знак завертелись, как флюгер. Но это сработало в пользу Ноэль, хоть она и потеряла скорость и вынуждена была поднырнуть под паланкин, который несли четверо мужчин, – все это выглядело так, будто она намерена взять влево, к мосту. И она услышала, как пурист кричит, что она собралась пересечь канал.
Так что она не взяла влево, как планировала. Вместо этого она развернулась на каблуках и ринулась обратно в толчею, молясь, чтобы монах послушал пуриста и пошел по указанному пути. Молясь, отчаянно молясь, чтобы он не учуял запах ее крови.
Она надвинула капюшон обратно и понеслась. Впереди был еще один перекресток – широкая оживленная улица с востока на запад, до второго моста. Ей придется бежать до конца, все время прямо…
Или нет. Перевернув телегу с дровами и стремительно обогнув прилавок с сыром, она внезапно ощутила под ногами пустоту.
Ноэль широко раскинула руки, балансируя над зелеными илистыми водами неучтенного канала, почти так же забитого людьми на лодках, как и улицы.
Затем под ней скользнула длинная плоскодонка, и Ноэль мгновенно оценила ситуацию. Низкая палуба завалена сетями. Пялящийся вверх рыбак.
Ноэль перестала удерживать равновесие. Вместо этого она подалась вперед.
Мимо засвистел ветер. Белое кружево сетей схлопнулось. Теперь она была на палубе, опиралась коленями на доски и хваталась руками за воздух.
Что-то порезало ее ладонь. Ржавый багор, поняла она, прежде чем поднялась на ноги. Лодка резко накренилась. Рыбак заорал, но Ноэль уже прыгнула на другое проходящее мимо судно – низкий паром с красным навесом в оборках.
– Берегись! – крикнула Ноэль, хватаясь за балюстраду. Она подтянулась – пассажиры потрясенно попятились. Кровь запачкала столбики перил. Ноэль смутно надеялась, что горящая рана не облегчит ведуну Крови ее поиски.
Она пересекла палубу парома в четыре прыжка – похоже, присутствующие так же сильно хотели, чтобы она скорее убралась, как и сама Ноэль. Она взобралась на перила, сделала вдох и прыгнула на следующую лодку – на этот раз полную макрели.
Под ногами хлюпнуло, и она внезапно обнаружила, что лежит в месиве из серебристой чешуи и подернутых слизью рыбьих глаз. Рыбак закричал на Ноэль – скорее недовольно, чем от удивления, и она поднялась. На нее надвигалась черная рыбацкая борода.
Она толкнула мужчину локтем в живот, как раз когда они поравнялись с лестницей, на которой толпились рыбаки с удочками.
Мощно спружинив, Ноэль оказалась на одной из плиточных ступенек. Ни один из рыбаков не протянул руку, все только отшатнулись. Один даже замахнулся на нее удочкой; его Нити были перепуганно-серыми. Ноэль пыталась удержать равновесие на ступеньке.
Она схватилась за конец удочки, которой рыбак пытался попасть ей по голове. Его Нити вспыхнули ярче. Он попытался отобрать у нее снасть – и вместо этого затащил ее повыше. «Спасибо», – подумала она, шагнув по лестнице. Оглянулась и увидела кровь на камнях. Ее ладонь кровоточила намного сильнее, чем можно было судить по ноющей боли.
Ноэль вышла на улицу. Мимо проплывала толпа, а она пыталась сосредоточиться на дальнейшем плане действий. Все ее расчеты полетели в тартарары, и Ноэль нужно было немного времени, чтобы подумать. В спонтанности она была полный ноль – вот почему в таких ситуациях роль лидера принадлежала Сафи. Ноэль всегда терялась, если не было времени на раздумья.
Но у нее была минута, пока она стояла возле канала и прятала окровавленную руку в вонючий плащ. Нити окружавшего ее мира то угасали, то начинали светиться ярче.
Широкая дорога. Основной путь из города, как и канал вдоль улицы. Движение было в обе стороны. Мужчина вел мимо оседланную кобылу пегой масти. Лошадь казалась свежей.
И Ноэль нужна была эта кобыла. Она стремительно сдернула плащ и накинула его на голову мужчине, а сама вспрыгнула в седло, надеясь, что прижатые уши лошади означают готовность к скачке.
– Мне очень жаль, – крикнула она, пока мужчина пытался выбраться из-под плаща. – Я отправлю ее обратно! – Затем она пришпорила лошадь, и мужчина остался позади.
Кобыла пошла быстрой рысью сквозь уличную толчею. Ноэль бросила взгляд на другой берег канала… И увидела, что Ведун крови наблюдает за ней. Расстояния между лодками теперь стали больше, и он не мог перебраться через канал так, как это сделала Ноэль.
Но он ухмылялся ей. Он быстро помахал пальцами и постучал по правой ладони.
Он знал, что она поранила руку, и показывал, что может выследить ее. Что он будет выслеживать ее с такой же ужасающей ухмылкой.
Ноэль отвела взгляд от его лица, сосредоточившись на дороге, и прижалась к конской спине. Она пришпорила лошадь еще сильнее и молилась, чтобы Мать-Луна, или бог Нубревены, или кто угодно еще помог ей выбраться из города живой.
* * *
Несмотря на цветы и банки с благовониями, расставленные по особняку мастера Шелковой гильдии, Сафи отчетливее всего чувствовала запах ближайшего канала. Но ей нравился этот запах нечистот, плесени и птичьего помета. Он отвлекал ее от того, что бушевало внутри, пока она разглядывала сад сквозь стену из кусочков стекла.
